Магический кристалл [Хрустальный осколок] - Сальваторе Роберт Энтони - Страница 7

• Предыдущая
• 7/75
• Следующая

В последний момент король варваров отвел удар в сторону – лезвие топора просвистело у самого горла южанина. Отпустив его, Хифстааг внимательно изучал де Бернезана своим единственным глазом.

– Честный человек полагается на справедливый суд тех, кого он выбрал своими повелителями, – сказал де Бернезан, стараясь говорить как можно тверже.

По залу пронесся гул одобрения, а когда вновь стало тихо, Хифстааг, повернувшись к Беоргу, спросил:

– Кто поведет нас в поход?

– А кто выиграл турнир песнопения? – вопросом на вопрос ответил Беорг.

– Отлично сказано, славный король, – с этими словами Хифстааг торжественно отсалютовал сопернику. – Значит, вместе – ты и я, и пусть никто не посмеет усомниться в нашем праве на это!

Беорг кивнул.

– Пусть смерть настигнет каждого, кто посмеет усомниться!

Облегченно вздохнув, де Бернезан переступил с ноги на ногу. Если Хифстааг или даже Беорг заметят лужицу у него под ногами, с жизнью наверняка придется распрощаться. Он снова потоптался на месте и вдруг, нервно осмотревшись, наткнулся на насмешливый взгляд молодого знаменосца. Лицо де Бернезана побелело от страха перед неминуемым позором и кошмарной смертью, однако в следующее мгновение знаменосец отвернулся от него и губы юноши растянулись в широкой улыбке. Вопреки бытовавшим среди этих грубых людей нравам, молодой воин совершил поистине благородный поступок, промолчал об увиденном.

Хифстааг обеими руками поднял топор над головой и возвел глаза к потолку. Выхватив свой топор, Беорг повторил этот жест, и они в один голос прокричали: «О, Темпос!» Затем, еще раз глянув сопернику в глаза, каждый лезвием топора глубоко взрезал себе левую руку, обильно обагрив оружие кровью. После этого они дружно размахнулись и метнули топоры через зал. Топоры почти одновременно вонзились в бочку с медовым напитком, и находившиеся поблизости воины бросились наполнять кружки благословенной влагой, освященной кровью своих королей.

– Хочу, чтобы ты выслушал мой план.

– Позже, мой благородный друг, – ответствовал одноглазый король. – Давай сегодня будем лишь петь и веселиться во славу грядущей победы. – С этими словами он дружески хлопнул Беорга по плечу и подмигнул ему своим единственным глазом. – Будем радоваться нашему союзу! Я вижу, ты не ожидал, что все решится так быстро и хорошо, – сказал он и от души расхохотался. Увидев, что Беорг внимательно наблюдает за ним, Хифстааг еще раз подмигнул ему, чтобы окончательно рассеять все возможные подозрения.

Праздник был в самом разгаре, когда Хифстааг, похотливо ухмыльнувшись, щелкнул пальцами, подозвав одного из своих помощников, и, толкнув плечом соперника, будто приглашая Беорга посмеяться над удачной шуткой, скомандовал:

– Приведите девок!

Его окружала тьма. К счастью, он не помнил, что произошло и где он находится. Вокруг была лишь мягкая и уютная темнота.

Затем его щеки запылали и он начал приходить в себя. Когда он наконец открыл глаза, его ослепил свет – настолько яркий, что, даже прищурившись, он мало что смог разглядеть.

Он лежал, уткнувшись лицом в снег. Вокруг теснились горы, их зазубренные вершины, покрытые огромными снежными шапками, быстро напомнили, где он находится. Они бросили его на одном из перевалов Средиземного Хребта. Они оставили его умирать.

Когда Акар Кесселл заставил себя поднять голову, ему стало не по себе. Яркий солнечный свет заливал все вокруг, однако жуткий холод и буйные горные ветры начисто рассеивали тепло, которое несли лучи светила. Здесь царила вечная зима, а Кесселл был одет очень легко, его одежда не могла противостоять убийственному натиску холода.

Они оставили его умирать.

Он медленно поднялся на ноги и тут же по колено провалился в рыхлый снег. Далеко внизу, на дне глубокого ущелья он увидел двигавшийся на север, в Лускан, караван чародеев. Они жестоко обманули его. Только сейчас он понял, что был всего лишь орудием в их руках.

Эльделак, Дендибар Пестрый и остальные.

Они и не собирались присваивать ему звание чародея.

«Как мог я оказаться столь наивным?» – зарыдал Кесселл. Перед его мысленным взором будто живой стоял Моркай, единственный, кто обходился с ним по-людски. Он живо припомнил радости, которые дарил ему чародей. Однажды Моркай обратил его в птицу, чтобы он почувствовал свободу полета, а как-то раз сделал рыбой, чтобы Кесселл смог повидать таинственный подводный мир.

А он отплатил за это ударом кинжала.

Находясь уже внизу, чародеи внезапно услышали нечеловеческий крик ужаса, эхо от которого еще долго гуляло по ущелью.

Эльделак расплылся в широкой улыбке и пришпорил коня.

Кесселл понуро брел по снегу. Он и сам не знал зачем, идти ему было некуда. У него не было никаких шансов выбраться отсюда. Эльделак сбросил его в наполненную снегом чашеобразную расселину. И в конце концов, сбив пальцы в кровь в попытках выкарабкаться наверх, Кесселл понял, что выбраться отсюда ему не удастся.

В который уже раз он попытался развести костер. Вытянув к небу растопыренную ладонь, он, стуча зубами, произнес магическое заклинание.

Безрезультатно.

Не возникло даже облачка дыма.

Он снова пошел вперед. Ноги болели. Кесселл почти не сомневался, что на левой ноге несколько пальцев уже давно отвалились, но снимать сапоги, чтобы убедиться в этом, он не стал.

Он кружил по расселине, пытаясь ступать в свои же следы. Внезапно он поймал себя на том, что, сам того не желая, невольно приближается к центру. Он понятия не имел, почему так получается, но исступленно шагал вперед, ни о чем не задумываясь. Мир, застланный белой морозной дымкой, смутно маячил перед ним. Вот Кесселл почувствовал, что силы окончательно покидают его. Он рухнул в снег, который тысячей мельчайших игл вонзился в лицо. Ощутив легкое головокружение, Кесселл понял, что из него уходит сама жизнь.

И тут ему стало… тепло.

Сначала едва заметное, тепло с каждым мгновением усиливалось. Нечто невидимое явно подавало ему знак. Оно находилось прямо под ним, в снегу, однако даже через толщу снега Кесселл все сильнее ощущал животворную силу загадочного источника тепла.

Он начал копать. Не видя, что делают его руки, он тем не менее разрывал снег, стремясь навстречу жизни, и вот в конце концов наткнулся на что-то твердое и ясно ощутил, что тепло стало еще сильней. Расчистив место вокруг загадочного предмета, он смог наконец высвободить его. В окоченевших руках Кесселла был зажат небольшой кубический кристалл, напоминавший кусочек льда. И все-таки от него исходило тепло. Кесселл снова испытал легкое головокружение, но на этот раз оно свидетельствовало о возвращении жизненных сил.

Кесселл не понимал, что происходит, по правде сказать, это его даже не интересовало. В нем затеплилась надежда на спасение, и этого было достаточно. Крепко прижав хрустальный камень к груди, он вернулся к испещренной трещинами стене расселины и стал высматривать наиболее укрытое от ветра место.

Выбрав небольшой навес и пристроившись поудобнее на том небольшом участке, где кристалл растопил лед, Акар Кесселл провел свою первую ночь в горах Средиземного Хребта. Теперь он был не одинок, с ним был хрустальный камень Креншинибон, древнее орудие зла, наделенный разумом камень, бесчисленное число лет терпеливо дожидавшийся именно такого человека, каким был Кесселл. Сейчас, проснувшись, камень обдумывал, как он будет управлять слабовольным Акаром. Камень был создан на заре развития этого мира и оказался в снегах Средиземного Хребта лишь благодаря досадной оплошности своих злобных создателей.

Креншинибон был чудовищным источником злых сил и черпал энергию прямо из дневного света. Он таил в себе огромную разрушительную мощь и мог надежно защитить своего владельца. Но главным достоинством Креншинибона была его способность питать энергией своего господина.

• Предыдущая
• 7/75
• Следующая