Сожженное сердце (СИ) - "Надежда Неважно" - Страница 53
- Предыдущая
- 53/65
- Следующая
- А у нас застрелили бы из лука, потом подняли труп и спросили бы. Всем известно, что труп, поднятый эльфийской магией, соврать не сможет. И если мы не виновны, то нас бы признали мучениками, прилюдно извинились бы перед трупами и сожгли . А тут мы еще поживем ночку.
- Прости меня.
Человек стоял у стены и исподлобья смотрел на эльфа.
- За что?
Слен подошел к нему вплотную и, присев рядом, прошептал, в губы.
- За то, что так долго ждал.
Поцелуй в правую щеку.
- За то, что не решался.
Поцелуй в левую.
- За то, что это будет последняя ночь.
Глубокий страстный поцелуй, в котором взрослый эльф, выглядевший мальчишкой, так себя и почувствовал. Поцелуй, в котором человек был ведущим для эльфа. Поцелуй, который снес все преграды и залечил все раны, оставив только сладость на горящих губах. Сладость от последней, чудом подаренной им ночи.
Часть 55
Щелчок замка закрывшейся камеры как последний крик души. Длинный пустой темный коридор как последние секунды жизни, хочется идти так медленно, что дойдя до эшафота, просто умереть от старости. Подняться на помост и увидеть петлю, сквозь которую видно встающее солнышко. Оно греет душу и слепит глаза. Почувствовать, как берут холодную руку в обруч горячих пальцев и посмотреть в глаза стоящему рядом человеку. Посмотреть и вспомнить, пока еще есть время это сделать.
Страстные поцелуи-укусы, горячие губы на коже, обжигающие прикосновения кончиков пальцев по позвоночнику. И дать себе право. Право быть слабым перед человеком, перед любимым. Право доверять и доверить ему то, что не доверял никому. Доверить себя. Ловкие израненные руки ловко снимают остатки рубашки. Они аккуратно обводят по краешку порезы и раны от кнута на спине. Его пальцы в засохшей крови, на нескольких пальцах нет ногтей, а под оставшимися видны следы от игл. Ему, так же как и мне, больно, но нас учили отключать боль. И именно сейчас это учение как никогда пригодилось. Ладонь ведет линию от ямки на шее вниз, за ней следуют губы. Он целует каждый миллиметр алебастровой прохладной кожи. Юркий язык сначала пробует ее на вкус, потом и губы подключаются к процессу, оставляя ожоги на эмоциях. Горячая рука, нежный мокрый язычок и губы. Пальцы задевают правый сосок, переходят на левый, а правый попадает во власть горячего рта. Сначала язык обводит ореол плотной горошинки соска, потом губы дуют на него, вызывая мурашки, и накрывают, начиная посасывать и ласкать, на контрасте левый попал в плен руке, и та с ним не миндальничает. Пощипывает и вертит, оттягивает и не сильно, но больно впивается ногтями в плоть. О, тут в правый, разнеженный и изнуренный лаской, уже начинающий мягчать, впиваются, прихватывая, зубы и ток сладостной неги и боли проходит сквозь все тело, заставляя выгибаться и издать первый стон наслаждения. Дальше, чуть подув на истерзанную горошинку, человек преследует свою же руку. Он исследует пупок, вылизывает и покусывает вокруг него. Целует выступающие косточки таза, стягивая остатки дорогущих брюк. Проводит кончиком носа по члену, от корешка к головке, и втягивает в себя запах возбуждения эльфа. Легкое касание кончиком языка и вновь холод воздуха. Слен долго пристально смотрит на эльфа, изучая и вспоминая, ища изменения в теле любимого.
- Ничего не изменилось.
- Нет, ты же знаешь, мы не стареем.
- Зато я постарел.
- Ты просто выдержанный, как вино.
Разговор заканчивается так же резко, как и начался. Эльфа просто переворачивают на живот и, убрав растрепанные волосы, целуют в шею, ключицы, выцеловывают каждый позвонок и, добравшись до аппетитных полушарий, чуть разводят их и припадают языком к такой манящей части тела. Никогда еще эльф такого не испытывал. Наслаждение, граничащее с болью от ран. Наслаждение, граничащее с сумасшествием. Слен сам был на пределе, его толстый и довольно большой член, чуть изогнутый к животу, упирался в тело, принося наслаждение. Он готов был кончить только от одного присутствия эльфа, и чтобы не соблазнять себя и чуть успокоиться, он начал ублажать любимого остроухого. Легкое касание внутренней стороны бедра, поцелуи, чуть заметные укусы и облизывания, постепенно спускающиеся к щиколоткам. Снова крутануть эльфа и пройти такой же путь, но вверх. Заглотить член, полностью и до конца. Сглотнуть слюну и услышать стон-крик, полный наслаждения. Одной рукой ласкать небольшие безволосые яички, другой пощипывать соски и гладить грудь и живот. Поддрачивать рукой в перерывах на глоток воздуха, и после нескольких пережимов дать наконец кончить, забрызгав лицо самого Слена и живот эльфа. Вылизать живот чуть ли не до дыр и посмотреть на приходящего в себя эльфа. Слен не знал, насколько далеко ему даст зайти эльф, и откинулся на стену, сидя рядом с эльфом. Соэлен, придя в себя, решил не оставаться в стороне, тем более он не получил то, что хотел. Именно поэтому он сел на колени ведьмака, зажав торчащий колом член между их тел, устроив свой полувялый, еще отдыхающий, рядышком и стал слизывать свою же сперму с личика любимого. Он обмазывал ею пальцы и облизывал их, не давая рукам человека прикоснуться к себе. Когда же с этим было покончено, он начал выцеловывать себе дорожку, сначала до сердца, где приложил к груди ухо, дабы услышать его сердцебиение, потом ниже, до орудия пыток. Соэлен попробовпл сделать так же, но человек остановил его.
- Если ты прикоснешься, то я кончу, и больше не смогу.
- Почему? Устал?
- Нет. Просто я чувствую это. Еще не совсем оправился от яда пчел.
- Понимаю. Тогда как? Я хотел, чтоб ты взял меня.
- Я?
- Ты. Первый и последний ты. Первый и единственный, ты...
Взяв рубашку, Слен оторвал полосу ткани и сам перетянул свой ствол у основания, а затем, притянув к себе эльфа, начал целовать. Обильно облизав пальцы, он начал потихоньку, очень нежно прощупывать вход в тело любимого, и первый палец прошел легко. Потом и второй. Глубокие равномерные вдохи и выдохи показывали, как эльф расслабляется. Растяжка была ему неприяна, но Соэлен понимал, что так надо. Просто надо, и именно поэтому делал все, чтоб ускорить этот момент. Когда в эльфе оказалось уже три пальца, человек не вынимая их, опрокинул любимого на жесткое тюремное ложе и продолжил издеваться, пока четыре пальца не начали свободно входить. Припав к губам эльфа, Слен, как бы прося прощения, резко вошел, не вынув двух пальцев, прижимающихся к простате. Эльфа выгнуло дугой, он вскрикнул так, что от стен отразился звук в сто раз громче, и на крик открылось смотровое окошко. Двое охранников были шокированы увиденным и так и стояли, наблюдая за действом. Человек сразу взял быстрый темп, и уже через несколько минут эльф кончил в подставленную руку, которую поднесли к его же лицу. Пока он вылизывал руку, Слен поставил остроухого к стене и снова взял, на этот раз сзади, но теперь растягивая удовольствие, пощипывая за попу, чуть шлепая и теребя яички и истязая ласками член, он таранил простату под разными углами и в разных направлениях. Эльф продержался в разы дольше. Еще дважды брал эльфа человек, и все эти разы он был в разных позах. Третий раз Слен взял эльфа на руки и, прижав к стене, таранил его своим огромным по сравнению с другими людскими орудиями членом и целовал его до головокружения и нехватки кислорода, а четвертого уже потерявший ориентацию в пространстве эльф и сам не помнил. А стражи поражались, как можно устоять на ноге, когда вторую вытягивают в ветрикальный шпагат, облокачивают на стену и трахают так, как будто завтра они простятся. И только смена сказала стражникам, что так оно и будет, и завтра этих наконец-то уснувших в обьятиях друг друга кроликов поведут на эшафот за покушение на короля.
- Предыдущая
- 53/65
- Следующая
