История, конца которой нет - Энде Михаэль Андреас Гельмут - Страница 1

• 1/86
• Следующая

Эти непонятные слова можно было прочитать на стеклянной двери маленькой книжной лавочки, но, разумеется, только если смотреть на улицу из глубины полутемного помещения.

В то серое промозглое ноябрьское утро дождь лил как из ведра. Капли сбегали по изгибам букв, по стеклу, и сквозь него ничего не было видно, кроме пятнистой от сырости стены дома на противоположной стороне улицы.

Вдруг кто-то распахнул дверь, да так порывисто, что гроздь медных колокольчиков, висевшая у притолоки, яростно затрезвонила и долго не могла успокоиться.

Переполох этот вызвал маленький толстый мальчик лет десяти или одиннадцати. Мокрая прядь темно-каштановых волос падала ему на глаза, с промокшего насквозь пальто капали капли. На плече у него висела школьная сумка. Мальчик был бледен, дышал прерывисто, и хотя до этой минуты, видно, очень спешил, застыл в дверном проеме, словно прирос к порогу.

Дальний конец длинного узкого помещения тонул в полутьме. Вдоль стен до самого потолка громоздились полки, плотно уставленные книгами разного формата и толщины. На полу возвышались штабеля фолиантов, на столе были навалены горы книжек размером поменьше, все в старинных кожаных переплетах и с золотым обрезом. В дальнем конце помещения за сложенной из книг стеной высотой в человеческий рост горела лампа. И в ее свете время от времени появлялись кольца табачного дыма; подымаясь, они становились все больше и больше, потом расплывались в темноте. Это было похоже на дымовые сигналы, какими индейцы передают друг другу с горы на гору всякие сообщения. Там явно кто-то сидел. И, правда, из-за книжной стены раздался ворчливый голос:

— Пяльте глаза сколько угодно, можете с улицы, можете здесь, но только затворите дверь. Дует!

Мальчик тихонько прикрыл за собой дверь. Потом подошел к стене из книг и осторожно заглянул за нее. Там в кожаном вольтеровском кресле с высокой спинкой, уже изрядно потертом, сидел пожилой человек, грузный и коренастый, в мятом черном костюме, сильно поношенном и пропыленном. Его живот стягивал цветастый жилет. Голова у него была лысая, как коленка, только над ушами торчали пучки седых волос. На буром лице, напоминавшем морду бульдога, красовался нос картошкой, на нем плотно сидели очки в золотой оправе. Старик попыхивал изогнутой трубочкой, и нижняя губа его при этом была так оттянута, что он казался косоротым. На коленях у него лежала толстая книга, которую он, как видно, только что читал — его пухлый палец был засунут между страницами вместо закладки.

Другой рукой он снял теперь очки, и принялся разглядывать стоявшего перед ним толстого мальчика в промокшем пальто — с пальто так и капало. Он разглядывал мальчика пристально, прищурив глаза, отчего выражение его лица стало еще более бульдожьим.

— Ах ты, малявка, — прохрипел он и, раскрыв книгу, вновь углубился в чтение.

Мальчик не знал, как ему себя вести, и продолжал стоять, не отрывая глаз от чудного старика. А тот вдруг снова захлопнул книгу и опять заложил страницу указательным пальцем.

— Учти, мой мальчик, я терпеть не могу детей… Теперь, правда, все почему-то носятся с вами, как с писаной торбой, но имей в виду, это занятие не для меня. Ясно?.. По мне, все дети — орущие болваны, наказание рода человеческого, крушат все, что попадет под руку, пачкают книги вареньем, вырывают страницы, и плевать им на то, что у взрослых частенько паршиво на душе. Я говорю это, чтобы ты сразу усек: другом детей меня уж никак не назовешь. Кроме того, я не торгую детскими книжками, а книг для взрослых я тебе не продам, и не надейся! Ну вот, теперь нам как будто все друг про друга ясно.

Все это он произнес брюзгливым тоном и очень невнятно, потому что не вынул трубку изо рта. Потом снова раскрыл книгу и углубился в чтение.

Мальчик молча кивнул и уже собрался было уйти, но вдруг ему показалось, что он не может все это стерпеть, так ничего и не сказав в ответ. Он повернулся к старику и чуть слышно произнес:

— А вот и не ВСЕ такие.

Хозяин лавки поднял на него глаза и снял очки:

— Ты все еще здесь?… Посоветуй, что надо сделать, чтобы такой балбес, как ты, закрыл дверь с той стороны? А?.. Что уж такое важное ты собирался мне сказать?

— Ничего уж такого важного, — прошептал мальчик. — Я просто сказал, что не все дети такие, как вы считаете.

— Вот оно что! — воскликнул старик, подняв брови с наигранным изумлением. — И надо полагать, именно ты и являешься счастливым исключением?

Вместо ответа толстый мальчик молча пожал плечами и повернулся к двери.

— Ну вот, так я и знал! — раздался за его спиной ворчливый голос. — Он к тому же еще и плохо воспитан!.. А известно ли вам, молодой человек, что прежде всего, надлежит представиться?

— Меня зовут Бастиан, — сказал мальчик, обернувшись. — Бастиан Бальтазар Багс.

— Весьма странное имя, — проскрипел старик. — Все на «Б». Правда, в этом ты не виноват, не сам же ты так себя назвал… Ну-с, а меня зовут Карл Конрад Кореандер.

— А у вас все на «К», — серьезно заметил мальчуган.

— А ведь верно, — буркнул старик и выпустил из трубки несколько колечек дыма. — Впрочем, какое имеет значение, как нас зовут? Ведь мы, надеюсь, никогда больше не встретимся. Мне хотелось бы выяснить только одно: с чего это ты как бешеный ворвался в мою лавку? Похоже, за тобой гнались. Ты от кого-то спасался?

Бастиан кивнул. Лицо его стало еще бледнее, зрачки расширились.

— Уж не ограбил ли ты кассу в магазине? — предположил господин Кореандер. — А может, пристукнул старушку? Или еще что-нибудь похлеще — от вас теперь всего можно ожидать. Тебя что, мой мальчик, полиция преследует?

Бастиан покачал головой.

— Выкладывай все как есть, — приказал господин Кореандер. — От кого ты бежал?

— От них.

— А кто это — они?

— Ребята из нашего класса.

— Почему ж ты от них бежал?

— Они… Они все время пристают ко мне.

— Что же они делают?

— Они подкарауливают меня у входа в школу.

— Ну и что?

— И по-всякому обзывают, дразнятся…

— И ты все это терпишь? — Господин Кореандер неодобрительно поглядел на мальчика. — А почему бы тебе не врезать кому-нибудь как следует?

Бастиан поднял на него глаза.

— Нет, я этого терпеть не могу. А еще… я не умею драться.

— А подтягиваться на кольцах ты умеешь? — спросил господин Кореандер. — А бегать, прыгать, плавать, играть в футбол, делать зарядку? Ничего не умеешь?

Мальчик покачал головой.

Короче говоря, ты слабак?

Бастиан пожал плечами.

— Но хоть язык-то у тебя есть? Что же ты молчишь, когда над тобой издеваются?

— Я попробовал один раз им ответить……

— Ну и что?

— Они поймали меня, закинули в мусорный контейнер и закрыли крышку. Два часа я кричал, пока меня оттуда не вытащили.

Ясно, — пробурчал господин Кореандер. — И теперь ты больше ничего не решаешься им сказать?

Бастиан кивнул.

Вот и выходит, что ты труслив как заяц!

Бастиан потупил глаза.

— Может быть, ты выскочка? Первый ученик? Круглый отличник?.. Любимчик учителей?.. Так, что ли?

— Нет, — сказал Бастиан, не поднимая головы. — Меня оставили на второй год…

— Боже милостивый! — воскликнул господин Кореандер. — Выходит, ты круглый неудачник!

Бастиан ничего не ответил. Он стоял, опустив руки, а с его пальто все капало и капало на пол.

— Как же они тебя дразнят? — поинтересовался господин Кореандер.

• 1/86
• Следующая