Антисемитизм. Концептуальная ненависть - Самуэльс Шимон - Страница 30

Тем не менее, будь исламская модель антисемитизма единственной в своей исторической приверженности нацизму, она не имела бы сегодня такого огромного успеха. Как раз напротив, исламский антисемитизм сумел сочетать все избитые выражения юдофобии, начиная с религиозной и заканчивая социальной и политической. Таким образом, он объединил в одно целое и инфантильные мифы средневекового христианского антисемитизма, и социально-политический вымысел «Протоколов», подаренных миру российской охранкой, и современный антисионизм (который обозначает борьбу с «империализмом»), и собственные мифы из Корана. Особенно заслужили любовь Суры, посвященные евреям («Евреи в этой жизни заслуживают только позор, а в Судный день их ждет приговор к самым тяжелым мучениям»). [2]. Как пишет в своем исследовании этого феномена Патрисио Бродски, «антииудаизм в арабских странах получает статус аксиомы, не требующей доказательств». «Он занимает центральное место в преобладающем на сегодня и не имеющем конкуренции «державном» менталитете во всех арабских странах и, благодаря государственной политике публичного повторения предубеждений, постепенно добивается согласия всех прослоек общества в том, что евреи не являются частью человечества. Таким образом, народные массы с легкостью учатся ( верить в предрассудки, клеймить и ненавидеть евреев». [3].

В большинстве случаев ненависть к евреям идет рука об руку) с ненавистью к представителям Запада. В конце концов, разве еврей — не типичный образец западных ценностей? Фильмы, телесериалы (подобные тому, что шел по египетскому государственному телеканалу в течение Рамадана), учебники, классические антисемитские книги, превратившиеся в бестселлеры, включая «Протоколы» и даже «Майн Кампф», статьи и газетные передовицы, проповеди и тому подобное — все это способствует наметившейся тенденции. Антисемитизм находится в основе современной культуры исламских стран. Он распространяется подобно эпидемии в школах и среди журналистов. Он — движущая сила политической риторики. И это происходит при безразличном безучастии Запада, при традиционном и легко предсказуемом бездействии ООН и при преступном соучастии интеллигенции демократических стран. Нас, похоже, не беспокоит тот факт, что 1 300 млн. детей в начальной школе учат антисемитской ненависти. И здесь хотелось бы подчеркнуть очевидный факт: учить ненавидеть евреев — то же, что просто учить ненавидеть. К тому же, такой антисемитизм существует не только в мусульманских странах. Он оказывает влияние на общественные, гражданские и религиозные организации исламской ориентации, работающие в демократических странах. В действительности, практически невозможно найти хотя бы одну исламскую неправительственную организацию (НПО), которая не является — по своему теоретическому мировоззрению — радикально антисемитской. Многие из этих НПО получают приглашения участвовать в съездах, создают объединенный фронт и пользуются признанием. Некоторые из них в ответе за антисемитский позор Форума в Дурбане. Я своими глазами видела подобное на последнем Всемирном социальном форуме в Порто Аллегро, где антисемитизм хорошо уживался с речами противников глобализации, панзарабским эпосом и напыщенной революционной риторикой. Речь идет не только о словесном антисемитизме. Большая часть антисемитского насилия, совершенного в последнее время в странах Европы, была делом рук молодых европейцев-мусульман. Философ Люк Ферри, бывший министр образования Франции при Жан-Пьерре Раффарене, инициатор вызвавшего споры, но при этом эффективного «закона о хиджабе», утверждал, что «90 процентов антисемитских нападений во Франции совершается арабской молодежью». Он добавил: «особенное беспокойство вызывает то, что именно этот факт является причиной большей терпимости к таким выходкам. Движения левого толка считают, что в этом случае у антисемитских нападений больше легитимности, чем если бы их совершали ультраправые».

Между  классическим  антисемитизмом  европейского  происхождения и современным арабо-мусульманским антисемитизмом практически негде укрыться. Если добавить сюда также современный, самодовольный нерелигиозный антисемитизм, вобравший в себя идеологию левых, ситуация становится куда более опасной, чем нам хотелось бы признать. Она тем более серьезна, поскольку в отличие от исповедующих другие разновидности антисемитизма, левые движения не признают своего антисемитизма и считают подобные обвинения совершенно неприемлемым оскорблением. Если левые, по определению, борцы с фашизмом, то как их можно обвинять в антисемитизме, ведь антисемитизм — это неотъемлемая составляющая фашизма? Но обвинять их можно и нужно, явление это, будучи сегодня особенно опасным, и не ново, и неудивительно. Оно уходит корнями в доктринальную враждебность большевиков по отношению к сионизму еще со времен дореволюционной России вопреки огромной численности евреев, которые либо возглавляли, либо участвовали в социалистической революции. В этой статье неуместно подробно писать о систематических гонениях на евреев в Советской России, но очевидно, что лозунги Коминтерна вскоре вобрали в себя понятия закоренелой российской юдофобии (сила гонений на евреев в России стала причиной самых первых требований основать еврейское государство; Франция в период «дела Дрейфуса» сделала остальное). Очень скоро большевики заклеймили сионизм как контрреволюционное мелкобуржуазное движение, пешку в руках британского империализма и злостного врага Советского Союза. Правда, имело место и любопытное отклонение от жесткого антиеврейского курса советской политики, которое является исторической вехой. Я имею в виду речь Андрея Громыко 14 мая 1947 года в штаб-квартире ООН, в которой провозглашалось право еврейского народа на собственное государство. «Не может быть оправдания для отказа еврейскому народу в таком праве, если иметь в виду все, что ему пришлось выстрадать в течение Второй мировой войны», торжественно сказал он в заключение. Это действительно был важный момент в истории, предшествовавший субботе, 20 ноября 1947 года, дню, когда во временной штаб-квартире Флашинг Медоуз в Лейк Саксесе тридцатью тремя голосами против тринадцати при десяти воздержавшихся Генеральная ассамблея ООН проголосовала за план разделения Палестины. Как утверждает видный историк Джоан Кулла, «весьма вероятно, что без советского покровительства — такого же важного, если не больше, чем североамериканское — государство Израиль не появилось бы на свет Божий». [4].

Но эта краткая идиллия объясняется не идеологическими убеждениями и не политической волей, а геополитическими интересами. СССР укрепил свои позиции после Второй мировой войны, но не имел поддержки на Ближнем Востоке; в наличии были арабские страны с традиционным укладом жизни, в которых коммунизм никого не впечатлял, находившиеся под властью феодалов-диктаторов при поддержке Великобритании; постоянно усиливающееся давление Соединенных Штатов против экспансии Советского Союза (это было начало эпохи доктрины Трумэна); а также еврейские общины в Палестине, борющиеся с британским империализмом, имеющие в своих рядах многочисленных выходцев из России, увлеченные идеей коллективных хозяйств и, в большинстве своем, сторонники марксизма. При таком раскладе и имея уверенность, что возникновение еврейского государства будет дестабилизирующим фактором для арабских стран и усугубит враждебность по отношению к Великобритании и США (а потому будет благоприятно для советского проникновения в регион), Сталин быстро решил, кого он поддерживает. С 1946 года по 1947 год, всемирный лидер левых превратился в «объективного союзника» евреев в Святой земле. Однако это ничуть не помешало Сталину проводить антисемитскую политику внутри СССР. Достаточно вспомнить заказное убийство председателя Еврейского антифашистского комитета (ЕАК), главного режиссера Государственного еврейского театра Соломона Михоэлса и лишение свободы более ста евреев, связанных с ЕАК, обвиненных в том, что они «безродные космополиты». Это произошло в 1948 году, в том же году, когда СССР и только что созданное государство Израиль обменялись посольствами. Затем последовали один антисемитский процесс за другим; безумное «дело врачей» в 1953 году; Вячеслава Молотова заставили развестись с женой-еврейкой; репрессировали писателей, поэтов, ученых и политиков еврейского происхождения. Среди расстрелянных — такие имена, как великий идишистский поэт Перец Маркиш, поэт Ицик Фефер, писатель Давид Бергельсон. Тем не менее, общее отношение европейских левых под прикрытием позиции Советского Союза, которую тот десятилетиями занимал по отношению к арабо-израильскому конфликту, идет не от векового российского антисемитизма, полностью усвоенного советским «новым человеком», а скорее от внешней политики, проводимой СССР с самого зарождения отношений с Израилем. Историки объясняют почти мгновенное «изменение курса» советской политики в отношении вхождения в политические альянсы двумя основными факторами. Один из них — внутренний: убеждение, что российские евреи являются своего рода пятой колонной на службе нового государства. В этом отношении имеет историческое значение чрезвычайно радушный прием, оказанный евреями-москвичами Голде Меир как новому послу в Москве. С другой, геостратегической точки зрения, это легко объяснимо. Расчет Сталина на нечто вроде «еврейского марксистского аванпоста» на Ближнем Востоке не оправдался. Израилю, случайному результату «холодной войны», созданному при объединенной поддержке СССР и США, было необходимо достичь хрупкого равновесия между американскими деньгами (5 млн. североамериканских евреев служили страховкой жизни) и легко ранимыми чувствами израильских избирателей, 18 % которых были настроены просоветски. Как говорит Дж. Кулла: «Отказ от принятия любой из двух сторон и занятие позиции на одинаковом расстоянии от Вашингтона и Москвы казались идеальной формулой». Эта формула и была использована Бен Гурионом. Затем разразилась война в Корее; Израиль проголосовал так же, как и западный блок; началась широко распространенная коммунистическая паранойя на предмет еврейского заговора, дошедшая до кульминации на прославившемся процессе против Слански, первом процессе в истории антисемитизма в эпоху после Катастрофы, на котором официально заявлялось о «международном еврейском заговоре», подверглись преследованию и осуждению несколько чешских евреев, включая генсека партии Рудольфа Слански, а Израиль обвинили в том, что он — «страна шпионов». Провозглашение, что сионизм — «враг рабочего класса номер один», сделанное вскоре после процесса, упало во время длительного клеветнического процесса, как созревший плод с дерева.