Жемчужина Лабуана - Сальгари Эмилио - Страница 2

• Предыдущая
• 2/56
• Следующая

– Что пора покончить с этим дерзким пиратом.

– Они очень ненавидят меня?

– Они согласились бы потерять все свои корабли, лишь бы поймать тебя и повесить.

– Ах так!

– А что же ты хочешь, дружище? Ты же много лет не даешь им покоя. Их берега покрыты следами твоих набегов, их города и гавани опустошены тобой, множество их кораблей по твоей милости покоится на дне моря.

– Да, но чья в этом вина?! – вскричал Сандокан. – Разве все эти люди, все англичане не были так же жестоки и неумолимы со мной? Разве не они убили мою мать, моих братьев и сестер? Разве не они изгнали меня с моей родины? Сколько зла они причинили мне! Они пришли, чтобы убить меня и сделать рабами мой народ, и теперь я ненавижу их всех и буду мстить им всем до конца своих дней… Я беспощаден с моими врагами, но я никогда не обижал слабых, не грабил бедных, не издевался над побежденными. Тысячи людей могут подтвердить это.

– Их очень много, – сказал Янес. – Со слабыми ты всегда был великодушен. И с теми женщинами, которые попали к тебе в плен и которых ты отпустил, не притронувшись к ним, и с бедняками, которых ты защищал от притеснений богатых, и с моряками, терпевшими бедствие, которые спаслись благодаря тебе. Но к чему ты ведешь?

Сандокан не ответил. Он молча ходил по комнате, скрестив руки и опустив голову на грудь. О чем думал этот неустрашимый человек? Янес, хоть и давно знал его, не мог угадать это.

– Сандокан, – спросил он, немного спустя, – о чем ты думаешь?

Тот остановился, устремив на него мрачно-задумчивый взгляд, но ничего не ответил.

– Что-то мучает тебя, – настойчиво повторил Янес. – Неужели ты так расстроился, что англичане ненавидят тебя?

Но и на этот раз пират промолчал.

Португалец поднялся, раскурил сигару и направился к двери.

– Доброй ночи, дружище, – сказал он.

Сандокан встрепенулся и остановил его быстрым жестом руки.

– Одно слово, Янес.

– Слушаю, – сказал тот.

– Завтра я отправляюсь на Лабуан.

– Ты?! На Лабуан!..

– А почему бы и нет?

– Я никогда не сомневался в твоей храбрости, но это же чистое безумие, залезать в самое логово своих врагов.

Сандокан бросил на него взгляд, в котором сверкнуло пламя. По лицу его пробежала гневная судорога, но он подавил себя и промолчал.

– Дружище, – заметив это, сказал португалец. – Судьба благосклонна к тебе, но не испытывай слишком судьбу. Британский лев уже давно точит когти на наш Момпрачем. Возвращаясь, я видел крейсер и несколько канонерок, бороздивших наши воды. Что-то слишком уж они зачастили сюда.

– Если британский лев сунется сюда, он встретится здесь с Тигром Малайзии! – воскликнул Сандокан, сжимая рукой свой кинжал. – Посмотрим, чьи когти острей!

– Я не сомневаюсь, что ты здесь задушишь его, – сказал Янес. – Но предсмертный хрип его достигнет берегов Лабуана. Целые флотилии двинутся против тебя. Умрет много львов, но и Тигр погибнет тоже.

– Я!..

И вновь гримаса решимости и гнева пробежала по его лицу. Но тотчас усилием воли он взял себя в руки, и лицо его стало спокойным, хоть бледность и не оставляла его. Он взял со стола хрустальный графин с вином и осушил его одним махом.

– Ты прав, Янес, – сказал он совершенно спокойно. – И все-таки завтра я отправлюсь на Лабуан. То, что влечет меня туда, неодолимо. Я должен увидеть эту девушку с золотыми волосами! Я должен…

– Ни слова больше, дружище! – прервал его Янес. – Идем лучше спать.

На следующий день, когда солнце приблизилось к полудню, Сандокан вышел из дома, уже готовый взойти на корабль.

Одет он был по-походному. На нем были длинные сапоги из красной кожи и бархатная куртка, украшенная вышивкой и бахромой. На поясе сабля с массивной золотой рукояткой, а за поясом – крисс, кинжал с большим змеевидным лезвием, очень распространенный в Малайзии.

Он остановился на краю утеса, внимательно оглядел поверхность моря, ставшего спокойным и гладким к утру, и устремил взгляд на восток.

– Она там, – прошептал он в глубокой задумчивости. – Там эта прекрасная женщина с золотыми волосами, которая каждую ночь является мне во сне. Что ждет меня впереди, счастье или гибель? Но что бы ни случилось, я не отступлю.

Он тряхнул головой, словно отгоняя дурные мысли, и медленным, спокойным шагом спустился по ступенькам, высеченным в скале.

На берегу его уже ждал Янес.

– Все готово, – доложил он. – Я велел снарядить два лучших судна из нашей флотилии, усилив их двумя тяжелыми пушками.

– А люди?

– Они собрались на берегу. Тебе остается лишь выбрать лучших.

– Спасибо, Янес.

– Не надо благодарностей, Сандокан, – промолвил тот грустно. – Возможно, я подготовил твою погибель. Подумай, дело серьезное.

– Не волнуйся, дружище, пули сами боятся меня.

– Будь осторожен, очень осторожен!

– Постараюсь. И скоро вернусь. Мне нужно только взглянуть на нее, чтобы избавиться от этого наваждения. Взгляну – и сразу вернусь.

– Будь она проклята! – в сердцах сказал Янес. – Я бы собственными руками задушил того пирата, который рассказал тебе о ней.

– Не беспокойся, Янес. Пойдем!

Они пересекли бастион с батареей тяжелых орудий, поднятых на вал, перешли по мостику глубокий ров и вышли на берег бухты, посреди которой стояли на якорях двенадцать малайских парусников, называемых праос.

На площадке среди складов и портовых построек, выстроившись в два ряда, их уже ждали человек триста пиратов, закаленных в штормах и битвах морских разбойников, сеявших ужас на всех морях архипелага Малайзии и готовых по первому знаку Сандокана броситься за ним в огонь и в воду.

Каких только лиц, каких только типов не было здесь! Тут собрались отборные головорезы, известные на всех тропических широтах. Среди них были и коренастые малайцы, проворные и ловкие, как обезьяны, и рослые темнокожие даяки с острова Борнео, и сиамцы с желтыми лицами, и индийцы, бугисы, яванцы, несколько тагалов с Филиппин, и даже негритосы с курчавыми головами, с кожей, черной, как самая черная смола.

Трепет пробежал по длинной шеренге пиратов, когда Сандокан появился среди них; их глаза загорелись, а руки легли на рукоятки кинжалов. Всем хотелось отправиться с Сандоканом, все стремились выйти с ним в море. Эти люди не спрашивали себя, что их ждет впереди, очертя голову, в любой момент они готовы были броситься в неизвестность.

Сандокан остановился и окинул довольным взглядом своих тигрят, как он любил называть их.

– Патан, – позвал он. – Выйди вперед.

Мощный малаец с оливковой кожей выступил из строя вперед с той характерной раскачкой, которая выдает моряков.

– Сколько людей в твоем отряде? – спросил Сандокан.

– Пятьдесят, Тигр Малайзии.

– Все надежны?

– Все жаждут крови.

– Посади их на те два судна и уступи половину Батолу.

– А зачем?

Сандокан бросил на него взгляд, заставивший задрожать этого носорога, не боявшегося даже залпа митральез.

– Повинуйся, и ни слова, если хочешь жить, – сдвинув брови, холодно сказал Сандокан.

Малаец склонился и быстро отошел, смешавшись с отрядом, стоявшим за его спиной.

– Пошли, Янес, – сказал Сандокан, проследив, как пираты садятся в лодки и отплывают к своим судам. – Мне пора.

Они уже двинулись к пристани, когда их догнал безобразный негр, гориллоподобный, с огромной головой и длинными до колен руками – яркий образчик тех страшных негритосов, которые встречаются на островах Малайзии.

– Откуда ты, Килидалу? – спросил его Янес.

– С южного берега, – ответил негр, тяжело дыша.

– И какие новости ты нам принес?

– Хорошую новость, белый господин. Наши заметили большую джонку у островов Ромадес.

– С грузом? – спросил Сандокан.

– Да.

– Хорошо. Через три часа она будет в моих руках.

– А потом ты пойдешь на Лабуан?

• Предыдущая
• 2/56
• Следующая