Сокровище Голубых гор - Сальгари Эмилио - Страница 6
- Предыдущая
- 6/57
- Следующая
— Нет худа без добра, — заметил капитан, внимательно осматривая место своей невольной стоянки. — Если бы судно не было сразу пробито насквозь одной из вершин этого рифа, застрявшей в его боках, то разбилось бы вдребезги, чего я и боялся, потому что тогда мы все погибли бы.
— Однако мы и сейчас не в блестящем положении, — процедил сквозь зубы молодой человек.
— Но все же еще живы и невредимы, — возразил моряк. — Пойдемте-ка, осмотрим мою бедную «Андалузию», с которой, очевидно, нам придется проститься. Иди и ты, боцман. Обсудим на месте, что можно сделать.
Трюм оказался наполненным водой, проникавшей в него через множество трещин в корпусе, с каждой минутой все более и более расширявшихся. Только при помощи сильных паровых насосов можно было бы выкачать всю эту массу воды, но и это уже не спасло бы судно, потому что в то время на берегах островов Тихого океана еще не было корабельных верфей, где бы можно было его отремонтировать и привести в годное состояние.
— Я не ошибся в своем предположении: моя бедная «Андалузия» доживает последние минуты, — сказал дон Хосе, поднимаясь обратно на палубу вместе со своими двумя спутниками. Но слава Богу, что хоть мы сами-то все уцелели.
— За это скажите спасибо мне, капитан, — самодовольно проговорил боцман, — если бы я не бросил в море бочонок с Крестом Соломона, то и нам несдобровать бы.
— Честь тебе и хвала, друг Ретон, за твое умение колдовать! — со смехом промолвил дон Хосе, хлопнув старика по плечу. — Научи этому своих помощников и подручных. На всякий случай.
— Дон Хосе, — раздался вдруг голос сеньориты Мины, только что вышедшей из каюты после крепкого предутреннего сна, вознаградившего девушку за перенесенные ею ночные страхи, — говорят, мы сели на риф и судно распадается на части. Что же вы теперь думаете предпринять?
— Соорудим из имеющегося под руками материала хороший плот и на нем продолжим путь. До берегов Новой Каледонии осталось всего миль сто. Дня через три будем там, — уверенно проговорил моряк.
— А если поднимется новая буря? — спросил дон Педро.
— Едва ли в такой короткий промежуток времени. Это был бы совсем уж исключительный случай, — ответил капитан, затем, обернувшись к боцману, озабоченно спросил его: — Ретон, ты смотрел, кладовая для съестных припасов еще не под водой?
— Силы небесные! У меня это совсем из головы вылетело! Ах я, старый безмозглый дурак! — обругал сам себя боцман. — Я сейчас.
И он опрометью бросился к спуску в нижние помещения. Через минуту старик, запыхавшись и с искаженным от ужаса лицом, вернулся и хриплым голосом еще издали крикнул:
— Все пропало, капитан! Вся кладовая под водой! Наступило тяжелое молчание. Все, слышавшие эту страшную весть, были поражены как громом. Первым пришел в себя капитан.
— Ребята, — обратился он к окружавшей его команде, — нет ли чего-нибудь съестного в вашем помещении?
— У меня есть немного сухарей, — заявил один из матросов.
—А я сберег свою вчерашнюю порцию солонины, — сказал другой.
— У меня баночка с сардинами, — послышалось со стороны третьего.
Остальные матросы и другие члены экипажа зловеще молчали.
— Больше ничего ни у кого нет? — спросил капитан. Полное безмолвие было самым красноречивым ответом.
— В таком случае, друзья мои, — по возможности спокойным тоном сказал капитан, — нужно приступить к сооружению плота, не медля ни одной минуты. С Богом, за дело! К счастью, огнестрельное оружие и амуниция находятся у меня в каюте вместе с другими важными инструментами и приборами, а это самое главное в настоящих условиях.
Не прошло и четверти часа, как на борту погибавшего корабля уже закипела работа. Вооружившись ломами, топорами и пилами, весь экипаж, начиная с боцмана и кончая младшим юнгой, спешно разбирал мачты и обшивку судна, подготавливая материал для плота. Боязнь призрака голодной смерти удесятеряла силы работавших и объединяла в дружном порыве самые противоположные характеры этой кучки людей.
К полудню на рифах уже громоздились груды досок, остатки мачт и такелажа, так что плотники могли приступить к сооружению плота. Капитан лично наблюдал за всем и подбадривал работавших. Он убедился, наблюдая за барометром, что давление поднимается очень медленно, и это вызвало в старом моряке опасение, как бы не оказался прав дон Педро, высказавший предположение о возможности повторения страшного урагана. Но пока, к счастью, море оставалось совершенно спокойным, и это благоприятствовало работе.
В три часа дня было уже готово основание плота, а к шести успели приколотить настил, устроить каюту и два небольших трюма.
— Молодцы, ребята! — похвалил капитан усталую команду. — Отдохните немного, а потом — в путь. Как ты полагаешь, боцман, успеем мы добраться до бухты заблаговременно? Дон Педро тут недавно высказал опасение, что ураган может повториться. Ты человек бывалый и редко ошибаешься.
— Сейчас не могу вам сказать ничего определенного, капитан, — пожав плечами, ответил боцман, окидывая своим ястребиным взором небо и море. — Во всяком случае, советую как можно скорее пересаживаться на плот, благо он готов. На нем будет безопаснее, чем на «Андалузии», которая того и гляди вся расползется по швам.
— Провизию свою забрали, ребята? — снова обратился капитан к команде.
— Она вся у нас в сумках, капитан.
— А воду?
— Она уже в трюме на плоту. Три бочки по сто литров в каждой.
— Хорошо. Отдохнуть вы можете и на плоту, поэтому готовьтесь перейти на него. Забирайте с собой все, что кому дорого.
— Мы все уже снесли туда, капитан.
— Тем лучше. Сеньорита Мина, пожалуйте сюда. Вам первой спускаться. На новоселье, так сказать.
С помощью дона Хосе, брата и боцмана молодая девушка была переправлена со зловеще трещавшего остова «Андалузии» на плот; за нею помогли спуститься и жене повара.
Через несколько минут на ободранном борту «Андалузии» не осталось никого, кроме капитана и юнги.
— А ты что же, Эмилио? — спросил дон Хосе, с удивлением глядя на молодого парня, спокойно усевшегося на обрубке мачты. — Чего ты еще ожидаешь тут?
— Я бы желал, с вашего позволения, капитан, остаться для охраны вашего корабля, — ответил юнга, лениво поднимаясь на ноги.
— Что такое?! — еще более удивился капитан. — Да ты с ума, что ли, сошел!
— Напротив, капитан, я вполне в здравом уме! Отец не раз мне рассказывал, как он близ берегов Огненной Земли, во время такой же бури, какая потрепала нас прошлой ночью, спасся только потому, что остался на своем корабле, между тем как весь его экипаж погиб на плоту.
— Это могла быть только счастливая случайность.
— Почем знать, капитан, может статься, и мне суждено такое же счастье.
— Ну, я таким случайностям не доверяю, — уже начиная раздражаться, возразил дон Хосе. — Я даже и права не имею покидать кого бы то ни было одного среди моря. Садись на плот. Живее, без дальнейших рассуждений! Слышал?
Юнга с недовольным видом проворчал что-то себе под нос и, весь съежившись под строгим взглядом капитана, поспешил спрыгнуть на плот, но с таким расчетом, чтобы наделать при этом как можно больше шуму.
«Ладно, — шептал он про себя, злобно сверкая глазами, — я все-таки всех вас перехитрю, что ни делайте со мной!»
— Прощай, моя бедная «Андалузия»! — взволнованным голосом говорил капитан, спускаясь последним с борта своего судна, лишенного красивой обшивки и обреченного на полное разрушение при первом же натиске ветра и волн.
Каждый моряк привязывается к своему кораблю, как к домашнему очагу, и с трудом покидает его. Горько было и дону Хосе Ульоа расставаться навсегда со своим плавучим домом, который, по его мнению, должен был бы пережить своего владельца.
Впрочем, дон Хосе был человек слишком энергичный, чтобы долго предаваться личным чувствам, в особенности когда на нем лежали заботы и ответственность за весь экипаж и, вдобавок, за двух пассажиров, доверивших ему свою жизнь.
- Предыдущая
- 6/57
- Следующая
