Смертельные враги - Зевако Мишель - Страница 42

• Предыдущая
• 42/100
• Следующая

«Проклятье! – подумал Пардальян. – Они собираются здесь расположиться».

Секунду он размышлял, спрашивая себя, следует ли ему вернуться обратно или же лучше идти вперед. Как часто с ним бывало в критических обстоятельствах, на губах его появилась холодная улыбка, и он решительно прошептал:

– Вот тут-то мы и посмотрим чего стоит слово господина инквизитора всея Испании... Вперед!

И он, не торопясь, двинулся по коридору.

Едва он сделал несколько шагов, как впереди показалась группа вооруженных людей. Казалось, они не заметили присутствия шевалье. Шутя и смеясь, они подошли к окну, сели в кружок на мраморный пол и принялись играть в кости.

Пардальян как раз собирался повернуть налево, когда наткнулся на вторую группку, которая присоединилась к первой – то ли для того, чтобы принять участие в игре, то ли для того, чтобы присутствовать здесь в качестве зрителей. Пардальян прошел мимо солдат, и они посторонились, молча пропуская его и почти не глядя в его сторону.

«Стало быть, – подумал шевалье, – они охотятся не за мной!»

Однако, поскольку коридор, куда он углубился, был занят более чем дюжиной мужчин, которые, судя по всему, расположились здесь на длительное дежурство, он, продолжая свой путь с совершенно спокойным видом, был тем не менее готов ко всему.

Он уже миновал почти всех вооруженных людей, и никто не обратил на него никакого внимания. Перед ним оставался лишь один солдат – присев на корточки, тот, казалось, был всецело поглощен починкой своего башмака.

Пардальян почувствовал, как к нему возвращается уверенность.

«Решительно, – подумал он, – я возвел напраслину на этого достойного инквизитора. С какой стати ему расставлять мне новую ловушку, если он мог отдать приказ уничтожить меня без всяких хлопот, пока я был всецело в его власти в кабинете с такими замечательными механизмами?»

И он пожал плечами, спрашивая себя: «Уж не выживаю ли я из ума, коли мне повсюду чудятся мнимые опасности?»

Предаваясь подобным размышлениям, он уже совсем подошел к солдату, присевшему на корточки и сосредоточенно ковырявшему подошву башмака. И тут он услышал голос, шептавший ему:

– Будьте начеку, сеньор... Избегайте дозоров... дворец охраняют военные... вас хотят схватить... Главное – не возвращайтесь назад, отступление вам отрезано...

Пардальян, который успел оставить солдата позади, живо обернулся, чтобы ответить ему, но тот уже бегом устремился к своим товарищам.

«Ого, – подумал шевалье, сразу внутренне подобравшись, – кажется, я поторопился бить себя кулаком в грудь... Но кто этот человек, и почему он меня предупреждает?.. Правду ли он сказал?.. Да, разрази меня гром! Вот какие-то люди выстраиваются в ряд и собираются перегородить коридор... Раз, два, три, четыре, пять рядов в глубину, и все вооружены мушкетами... Проклятье! Господин Эспиноза все делает на славу, и если я отсюда выберусь, то, право слово, не по его вине. Госпожа Фауста – а она великая мастерица устраивать ловушки – всего лишь жалкая ученица рядом с ним... Черт побери, унесу-ка я лучше поскорее отсюда ноги, а то если этим славным людям взбредет в голову разрядить в меня свои мушкеты, то господину посланнику французского короля придет конец.»

И Пардальян прибавил шагу, бормоча:

– Избегать дозоров!.. Это легче сказать, чем сделать... Если бы я только знал, куда ведут эти коридоры!.. Конечно, мне и в голову не придет возвращаться назад... мне ясно сказали, что меня там ждет... Да, черт побери, если я выберусь из этого осиного гнезда, то впредь вряд ли стану относиться с особым доверием к слову господина Эспинозы!

Вокруг опять стало темно, но этот полумрак весьма благоприятствовал шевалье, так что он шел упругими, быстрыми шагами, стараясь, чтобы каблуки не слишком-то стучали по мраморным плитам; в общем, он не слишком тревожился, хотя положение было более чем опасным.

Внезапно шум впереди предупредил его о приближении нового отряда.

– Наверняка один из тех дозоров, которых мне надо избегать, – прошептал он, инстинктивно оглядываясь вокруг.

В то же мгновение дозор вышел из поперечного коридора и направился прямо к нашему герою.

«Вот я и попал между двух огней», – подумал Пардальян.

Приглядевшись повнимательнее, он заметил налево от себя углубление в стене и, поскольку дозор приближался, одним прыжком оказался в этом совсем темном закоулке, прислонившись к находившейся там двери.

Желая понять, где он очутился, Пардальян принялся ощупывать рукой дверь и вдруг почувствовал, что она подалась. Он чуть нажал на нее и быстро взглянул в щелку: в помещении никого не было. Он быстро юркнул в проем, живо затворил дверь и встал за ней, прислушиваясь и стараясь не дышать. Дозор прошел мимо.

Пардальян облегченно вздохнул. Шум шагов затих вдали, и, решив выйти, шевалье потянул дверь на себя. Она не открывалась. Он попробовал раз, другой, но дверь, которая чуть ранее легко подчинилась его усилиям, теперь – очевидно, под действием какой-то скрытой пружины – закрылась сама собой, так что не было никакой возможности ее открыть.

– Черт, – прошептал он, – положение осложняется.

Не упорствуя более, он оставил дверь в покое и внимательно осмотрел временно приютившую его комнатку.

Она представляла собой нечто вроде чулана. Здесь было очень темно, но так как шевалье с той самой минуты как покинул кабинет почти постоянно находился в полумраке, он теперь видел достаточно, чтобы ориентироваться в пространстве. Напротив двери он различил маленькую винтовую лестницу.

«Ага! – подумал он. – Вот там я и пройду... Да и выбора у меня нет.»

Он стал решительно подниматься по узенькой лестнице, ступая медленно и осторожно.

Лестница, вовсе не огражденная перилами, выныривала наверх совершенно внезапно. Она выводила в некое подобие прихожей, где располагались три двери: одна была прямо против лестницы, другая справа от нее, а третья – слева.

Пардальян огляделся, отметив про себя это расположение дверей, а затем криво улыбнулся и пробормотал:

– Если все эти три двери закрыты, значит, я попался, словно крыса в мышеловку.

Его по-прежнему окружал полумрак, который в сочетании с замогильной тишиной начинал тяжело давить на него. Его одолевали странные ощущения, и подчас какое-то холодное дуновение шевелило волосы на затылке. Он инстинктивно чувствовал, что попал в некую сеть, из которой нельзя выбраться. Он почти пожалел, что послушался человека, посоветовавшего ему избегать дозоров.

– Мне следовало пытаться прорваться, – говорил он себе в ярости. – Конечно, там были мушкеты, да что за дело – они бы промахнулись!

Он встряхнулся, желая освободиться от того ощущения ужаса, что тяжелым грузом легло ему на плечи, и уже собрался направиться наудачу к одной из трех дверей, когда слева от него ему послышался приглушенный шепот. Он на ходу изменил направление, подошел к левой двери и явственно различил голос, который говорил:

– Итак, что же он сейчас делает?

«Эспиноза! – подумал Пардальян, узнав голос великого инквизитора. – Посмотрим, что он там еще затевает.»

И прильнув ухом к дверной филенке, он обратился в слух.

Другой голос, незнакомый, отвечал:

– Он заблудился в лабиринте коридоров и теперь бродит там.

– Клянусь рогами дьявола, – проворчал Пардальян, – это, без всякого сомнения, обо мне!

И добавил с грозной улыбкой:

– Ну, господин Эспиноза, если я отсюда когда-нибудь выберусь, вы дорого заплатите за ваше предательство!

По ту сторону двери Эспиноза продолжал тем отрывистым и повелительным тоном, который всегда был присущ великому инквизитору:

– Что солдаты?

– Пятьсот человек, все вооружены мушкетами, занимают эту часть дворца. Посты, в пятьдесят человек каждый, стерегут все выходы. Дозоры, от двадцати до пятидесяти человек, прочесывают коридоры во всех направлениях, обыскивают все комнаты. Если этот человек наткнется на какой-нибудь дозор или пост, мушкетный залп разнесет его на куски... Его гибель неотвратима – вы словно держите его на своей ладони, монсеньор! Сожмите пальцы – и человек раздавлен!

• Предыдущая
• 42/100
• Следующая