Иисус. Надежда постмодернистского мира - Райт Том - Страница 11

Пришло время подвести итог тому, что мы узнали об Иисусовой проповеди Царства. Он рассказывал о нем так, что становилось ясно: долгому изгнанию Израиля пришел конец. Однако эта добрая весть не была обращена ко всем иудеям, независимо от их отношения к идеям Иисуса. Его прочтение великой истории подрывало все привычные основы и резко противоречило всем остальным ее версиям. Иисус утверждал, что проповедует истинные традиции израильского народа, осуждая предательство и моральное разложение, Царившие в жизни современного ему Израиля.

Данная картина, на мой взгляд, хорошо понятна с исторической точки зрения. Она вполне достоверно изображает Иисуса в современном ему иудейском окружении. Его критика исходила изнутри. Он призывал современников не отказываться от иудаизма ради чего–то нового, но стать истинным, вернувшимся из изгнания народом, принадлежащим единому истинному Богу. Его жизнь должна была послужить возрождению Израиля. Он бросил вызов злу, проникшему в самое сердце народа. Через него самого и его служение Бог Израилев должен был вернуться на Сион. Итак, Иисус возвестил приближение Царства Божьего. Его проповедь, вдвойне революционная даже в сравнении с призывами к вооруженной борьбе, должна была обнаружить несостоятельность всех остальных точек зрения. В четвертой главе мы убедимся, что таким образом Иисус взял на себя роль Мессии и исполнил призвание к искупительному страданию. В пятой главе мы увидим, что это призвание, пo его утверждению, принадлежало самому Богу.

Может показаться, что расстояние между «историческим Иисусом» первого века и нашим собственным призванием и задачами – профессиональными, жизненными, академическими и другими – слишком велико. Я позволю себе, в заключение данной главы, указать на два пути, следуя которым современные христиане могут приблизиться к своим истокам.

Во–первых, все, чем мы являемся и что делаем, будучи христианами, имеет в своем основании единственное и неповторимое свершение Иисуса. Именно потому, что он открыл для нас врата Царства Божьего, мы теперь живем по его законам. Именно то, что он привел историю отношений Бога с Израилем, а значит и со всей Вселенной, к заранее определенной для нее кульминации, делает наше сегодняшнее служение возможным. Чтобы это служение было плодотворным, нам необходимо понять основание, на котором мы его воздвигли. Желая следовать за Иисусом Христом, мы должны познать того Иисуса Христа, за кем решились идти.

Во–вторых, основание служит образцом для всего здания. Церковь призвана быть для мира тем же, чем Иисус был для Израиля. Все, что мы узнаем о словах и поступках Иисуса в контексте современного ему иудаизма, необходимо рассматривать в свете того, какой должна быть и что должна делать Церковь, чтобы исполнить возложенную на нее миссию. Если мы хотим изменить окружающий нас мир, а возможно, и содействовать его искуплению, начинать надо именно с этого.

Итак, я убежден, что деятельность Иисуса в роли пророка, возвещавшего приближение Царства Божьего, следует изучать в контексте современной ему иудейской культуры. В частности, я уверен, что для негo самого оно означало истинное возвращение изгнанников на родину, ставшее возможным благодаря его собственному служению. Иисус прекрасно понимал революционный характер своей проповеди. Он противопоставил себя не только Риму и сторонникам Ирода (а следовательно, и всей храмовой иерархии),но и революционерам–националистам. Все это, по моему мнению, отражено и в притчах Иисуса, и в общей истории. Его проповедь Царства, даже в кратчайших формах, неотделима от этой истории, для которой она стала кульминационной точкой в развитии сюжета. В настоящей главе я хотел бы взглянуть на все это немного иначе, с точки зрения символики.

Всякие символы неизбежно порождает споры. Если ваши друзья достаточно терпимы, вы можете сколько угодно подтрунивать над ними по поводу их национальности, но это не то же самое, что поджигать их национальный флаг. Прихожане зачастую очень терпимо относятся к новым учениям и даже необычному поведению своих священников, но попробуйте только переставить в другое место привычную вазу с цветами, и вы увидите, какие страсти могут разгореться вокруг символов. Отвечая на первые два вопроса, — м принадлежности Иисуса к иудейской культуре и преследуемых целях — я одновременно закладываю основание для ответа на вопрос: «За что умер Иисус?» и собираюсь показать, что Иисус подверг прямой или косвенной критике все, что стало символом иудейского мировоззрения эпохи второго Храма. В его представлении эти символы не были вредны сами по себе, Однако они устарели и потеряли всякую значимость теперь, когда приблизилось Царство Божье и над миром взошла заря нового дня. Кроме того, символы его собственного служения многим казались вызывающими. Они постоянно демонстрировали, что суть Израиля как Божьего народа начала меняться, и что происходило это в прямой связи с личностью и служением самого Иисуса.

Прежде, чем углубиться в подробности, необходимо сказать несколько вступительных слов о противоречиях, существовавших между Иисусом и его окружением. В традиционном прочтении Евангелий Иисус предстает перед нами в роли проповедника любви и благодати, внутренней созерцательности, а не внешнего соблюдения законов. Подобное прочтение предполагает, что фарисеи отвергли учение Иисуса, поскольку сами проповедовали закон и религиозные обряды и не могли допустить даже мысли о безвозмездном прощении, любви и благодати. Такие взгляды, как все чаще отличается в последние годы, во многом обязаны своим происхождением спорам, разгоревшимся в ходе Реформации XVI века. Протестанты объявили себя сторонниками любви, благодати и искренней веры в противоположность католикам, которые, по их мнению, проповедовали закон, религиозные обряды и человеческие заслуги. Свою роль в формировании этих взглядов сыграли также идеи просветителей и романтиков. Одни выдвигали на первый план идеи, вторые — чувства; то и другое в ущерб внешним атрибутам и действиям. Особенно активно выражает свое несогласие с традиционным прочтением известный современный богослов Э. П. Сандерс, основывая свои возражения на его предполагаемой исторической неправдоподобности. По заявлению Сандерса, Иисус не «высказывался против закона», и потому его слова едва ли могли вызвать гнев фарисеев. Главные евангельские сюжеты, настаивает Сандерс, принадлежат перу более поздних церковных авторов и отражают скорее их собственные столкновения с иудаизмом, нежели полемику Иисуса с фарисеями.

О столкновении этих двух точек зрения можно сказать многое. Однако мне придется ограничиться лишь несколькими моментами. Прежде всего, сторонники критики форм Евангелий допускают грубoe преувеличение, утверждая, будто в Евангелиях скорее описывается жизнь ранней церкви, недели Иисуса. Множество жизненно важных для ранней Церкви вопросов даже не упомянуты в Евангелиях, например, обрезание или говорение на языках. И напротив, евангельские повествования зачастую уделяют самое серьезное внимание проблемам, которые едва ли занимали большое место в жизни ранней Церкви. Кроме того, нам не так уж много известно о более поздних противоречиях, возникавших, как утверждают некоторые, между Церковью и иудеями.

В частности, образы Иисуса и фарисеев, начертанные Сандерсом, идеи которого приобрели большое влияние, не соответствуют имеющимся свидетельствам. Я позволю себе кратко остановиться на четырех основных моментах.

Прежде всего, фарисеи не были, как утверждает Сандерс, малочисленной группой людей, живших исключительно в Иерусалиме. В исследуемый нами период их, без сомнения, насчитывалось несколько тысяч, причем имеются достоверные свидетельства деятельности фарисеев в Галилее и других местах.

Во–вторых, фарисеев этого периода заботили не только вопросы непорочности, собственной или чужой. Есть доказательства того, чтo если не все, то, по крайней мере, большинство из них, начиная с хасмонейского и Иродова периодов вплоть до войны 66 — 70 годов в действительности стремились к тому, что символизировала эта непopoчность, — политической борьбе за сохранение национальной самобытности и воплощению в жизнь мечты о независимости Израиля. Большинство иудеев до 70 года нашей эры составляли шамаиты. Легендарная строгость их нравов была не просто стремлением к сохранению ритуальной чистоты, но желанием очистить и защитить Израиль от язычества, о чем свидетельствует пример Савла из Тарса. Более терпимые последователи Гиллеля, которые, подобно Гамалиилу, старались жить в мире сами и давать жить другим, окончательно заняли главенствующие позиции лишь после двух разрушительных войн бб — 70 и 132 — 135 годов, подорвавших моральный дух их более требовательных соратников.