Золотая лихорадка. Как делают олимпийских чемпионов - Джонсон Майкл - Страница 7

Обычно на первых 200 или 300 метрах я уже полностью выкладывался, но я находился в такой прекрасной форме, что почувствовал, что никакой усталости я пока не ощущаю. Поэтому я стал добавлять и уже приблизительно на 180 метрах дистанции набрал ту скорость, которую обычно набирал лишь после 200-метровой отметки. Я решил не снижать темпа. Начал обгонять Роксберта Мартина из Ямайки, затем его товарища по команде Дэвиана Кларка. На отметке 275 метров я обошел Ибрагима Исмаила Муфтаха, который бежал по седьмой дорожке. Когда мы проходили вираж стадиона, я уже видел лишь англичанина Айвэна Томаса с восьмой дорожки. При выходе с виража на финишную прямую (последние 100 метров дистанции) я уже бежал первым. Тогда я понял, что уже не отдам эту победу никому!

Я продолжал финишировать. Обычно примерно за 75 метров до финиша начинает наваливаться определенная усталость, но тогда я не почувствовал ни капли усталости. Я уже понимал, что я победитель, но теперь в моей голове мелькала другая мысль – мировой рекорд. Действующий рекорд составлял 43,29 секунды. После пересечения финишной черты первым делом я посмотрел на табло стадиона – 43,49. Это было отличное время, мой третий результат за всю спортивную карьеру, но… до мирового рекорда мне не хватило всего две десятых секунды! И я даже знал почему. Во второй фазе забега, между 75 и 150 метрами дистанции, я расслабился слишком сильно. Думаю, там я и потерял эти две десятых…

Размышляя над этим, я забыл о самом главном – ведь я победил! Я – олимпийский чемпион в беге на 400 метров! Меня всегда пугало одно – закончить свою спортивную карьеру в качестве одного из лучших спринтеров мира и так никогда и не выиграть золотую олимпийскую медаль. Я был счастлив! Обернувшись назад, я увидел англичанина Роджера Блэка, к которому я всегда испытывал большое уважение. Судя по счастливому выражению его лица, я понял, что он был вторым. Мы обнялись и поздравили друг друга.

Но теперь мне надо было думать уже о забеге на 200 метров. Хотя в тот момент я не переживал за это.

– Я готов выйти прямо сейчас на старт 200-метровки, – заявил я журналистам сразу после финиша.

Я был очень возбужден. И чувствовал себя действительно прекрасно.

Но в ожидании церемонии награждения, бродя по раздевалке, я все-таки постоянно думал о предстоящем забеге на 200 метров. Дистанция на 400 метров теперь казалась мне некоей формальностью, каким-то промежуточным этапом на пути к победе на 200-метровке, выиграв которую я бы вошел в историю спорта как первый человек, добившийся победы в этих двух олимпийских дисциплинах. В раздевалку зашел очень взволнованный Роджер, и я начал рассказывать ему о своих мыслях по поводу забега на 200 метров.

– Майкл, – сказал он, – не думай сейчас ни о чем. Наслаждайся моментом. Это особенный момент, и ты будешь вспоминать его всю оставшуюся жизнь.

И он оказался прав. Когда я поднимался на подиум, я подумал о своих родителях, о брате и сестрах, которые в этот момент смотрели на меня с трибун стадиона, о том, как много они сделали для меня, о том, как они всегда поддерживали меня. Я вспомнил о том, как в детстве мои три сестры и брат постоянно гоняли и дразнили меня – ведь я был самым младшим. Вот и пришлось мне стать самым быстрым!

Я посмотрел на трибуны и увидел своих родных, которые махали мне руками. Стоя на верхней ступеньке подиума, я снова вспомнил слова Роджера, которые он сказал мне в раздевалке. Я посмотрел на стадион и вспомнил, что нахожусь в Атланте, в своей родной стране, и именно здесь я выиграл свою первую золотую олимпийскую медаль. После торжественной речи мне вручили золотую медаль. Во время исполнения Государственного гимна Соединенных Штатов я снова подумал о своей стране и о том, что я сделал для нее. И, несмотря на то что обычно я всегда сдерживал свои эмоции, на этот раз меня переполняли чувства радости, гордости и удовлетворения. А потом я заплакал. Я понимал, что в этот момент меня видят миллионы людей по всему миру, но мне было все равно…

В тот вечер вместе с моей семьей и друзьями мы решили отпраздновать мою победу в ресторане. Но расслабиться полностью я не смог – ведь я знал, что это еще не финиш. Уже через два дня мне предстоял забег на 200 метров, и я понимал, что в данный момент никто из моих будущих соперников не веселится в ресторане. Поэтому я извинился перед всеми, вернулся в свой гостиничный номер и лег спать.

На следующий день после дня отдыха я проснулся очень рано, поскольку первый раунд предварительных забегов на дистанцию 200 метров был назначен на утро. Вообще мне нравились утренние старты – не нужно ждать их целый день. На вечер того же дня были назначены четвертьфинальные забеги. Это тоже было по мне – два забега за день. В общем, и предварительный, и четвертьфинальный забеги прошли относительно ровно, и я их выиграл. На них я хорошо отработал старт и первые 60 метров дистанции, которые проходили по виражу дорожки стадиона и на которых я делал отрыв от соперников, бежавших по двум соседним дорожкам.

На следующий день, вечером, после победы в двух забегах накануне, мне предстояло выступать сначала в полуфинале, а затем и в финале. Обычно полуфинальный забег проводился в утреннее время ну или, по крайней мере, в районе полудня, а финальный – вечером. Однако на этот раз оба забега были назначены на вечер. К тому же между ними был перерыв менее двух часов. Как бы то ни было, настал тот день, когда я добьюсь либо огромного успеха, либо огромного провала (что, естественно, не входило в мои планы).

Из-за небольшого перерыва между забегами все участники были вынуждены постоянно разминаться. По пути на площадку для разминки перед полуфиналом Клайд сказал мне:

– Майкл, я подумал и решил, что будет лучше, если после полуфинального забега мы не останемся на олимпийском стадионе, а снова вернемся сюда, на площадку для разминки, ты отдохнешь около получаса, а затем мы проведем разминку с пятидесятипроцентной нагрузкой.

Он понимал, что в этой неудобной и непривычной ситуации с двухчасовым перерывом между забегами нам будет лучше придерживаться нашей стандартной подготовки к забегу. Ведь меньше всего нам хотелось, чтобы в самый ответственный день у нас возникли какие-нибудь непредвиденные обстоятельства. Это было блестящее и мудрое тренерское решение.

Полуфинал прошел очень хорошо. Когда я выбежал из виража и понял, что все соперники уже далеко позади меня, я решил слегка расслабиться, чтобы сохранить больше сил для финала. И даже несмотря на это, за 75 метров до финиша я имел перед всеми остальными такое преимущество, что практически бросил бежать и все равно был первым на финише.

Перед финалом, лежа на массажном столе, я в течение получаса «прогонял» в своей голове предстоящий забег. Клайд ушел на стадион, чтобы узнать, как распределили номера дорожек для участников финала. Когда он вернулся, я попытался определить по его лицу, какой номер дорожки достался мне. Самый идеальный вариант – это четвертая и пятая дорожки. Но на лице Клайда я не увидел никаких эмоций. Думаю, что в тот день, ему действительно было наплевать, по какой дорожке я побегу. Он уже был абсолютно уверен в том, что я могу выиграть независимо от номера дорожки. Но я-то собирался показать сегодня свой лучший результат на этой дистанции! Поэтому был полон решимости использовать для этого любое преимущество.

Поскольку 200-метровая дистанция вдвое короче, я не боялся того, что повторю ту ошибку, которая стоила мне мирового рекорда на 400 метрах. Моей главной задачей было просто бежать настолько быстро, насколько я могу. Пятая дорожка была с более плавным углом поворота, нежели третья или четвертая, и для меня она была бы идеальной. К тому же по соседней шестой дорожке бежал бы соперник, чей результат в полуфинале был одним из самых быстрых. Словно кролик, за которым гонится борзая. Однако по жеребьевке вместо пятой мне досталась третья дорожка. Не идеально, но тоже не самый плохой вариант. Соседние с моей дорожкой достались моему хорошему другу Фрэнки Фредериксу[27] из Намибии, Ато Болдону[28] из Тринидада и кубинцу Ивану Гарсии, обладающему невероятно быстрым стартом. Получалось целых три отличных «кролика».