Фонтан «Три кита» - Бахревский Владислав Анатольевич - Страница 2

• Предыдущая
• 2/4
• Следующая

Громко топая, мальчик подошёл к дивану, встал на него коленками, старый диван заскрипел пружинами, и в тот же миг Витя вскочил, пронёсся через комнату и нырнул… под кровать.

Наступила ужасная тишина. Витя стоял на четвереньках за кружевным тоненьким покрывалом и ждал. В следующий миг должны были загрохотать шаги того, кто прятался.

«А вдруг это мамонт? Нет! — подбодрил себя Витя. — Днём мамонт не может уйти из музея. А кто же тогда там, на кухне?»

Витя припал щекою к полу, чтобы поглядеть на кухонную дверь, перевёл дыхание, и тотчас же предательница-пыль схватила его за нос и стала крутить и так и этак. Витя вылетел из-под кровати и чихнул.

И никого. Ни мамонта, ни пирата.

Кухонька у бабушки была светлая, чистая. Тень на двери ложилась от махрового полотенца.

От бабушки сбежал её ненаглядный Голубок, чёрный, как дёготь, кот с голубым бантиком. Бабушка пошла на розыски и к обеду просила внука не ждать её.

Витя достал щи, курицу, манную кашу, сметану, колбасу, хлеб, селёдку, абрикосы, помидоры, чеснок, земляничное варенье, халву, солёные огурцы. Сел за стол — и тут… По оконному стеклу заскрежетали когти, в форточке показалась чёрная морда с белыми усами и со светящимися плошками вместо глаз.

— Виктор — это победитель! Виктор — это победитель! — заорал Витя, швырнул в чудовище ложкой и кинулся из квартиры вон. За спиной что-то взвыло, заскребло, покатилось.

— Амц! — щёлкнул коварный английский замок.

И в тот же миг страхи испарились.

«Чего же это я? — сказал Витя самому себе. — В форточку небось Голубок бабушкин лез».

Обед остывал, а ключа не было. Витя на всякий случай постучал, позвонил и поковырял замок гвоздиком. А потом, сгорая от стыда, выскочил на улицу.

На улице светило солнце. Отражённый лучик попал Вите в глаз: в музее, за решётчатым окном, сияли рыцарские латы.

— Мальчик, вы не знаете, где находится в этом районе дом № 888?

Девочка была как девочка. С косичками. Косички так себе, а лента в них широченная, зелёная.

— Я не здешний! — сказал Витя.

— Жаль, — девочка вздохнула и села на скамейку в тень. — Устала. С утра на ногах.

— Как не устать, — согласился Витя, — только это что! У меня обед стынет, а я в дом не могу войти. Замок защёлкнулся.

— Замок я могу открыть, — сказала девочка и первая вошла в подъезд.

Когда тебе хотят помочь, лучше всего помалкивать. Девочка, словно всю жизнь жила в бабушкиной квартире, уверенно поднялась на второй этаж, прикоснулась рукой к замку.

И дверь медленно отворилась.

Витя, конечно, удивился, но ему не хотелось перед какой-то девчонкой показаться простаком.

— Я прошу вас отобедать со мной, — Витя не только сказал эту замечательную фразу, но вдобавок ещё и поклонился. — Есть хочешь?

— Хочу.

Они славно поели: щей и халвы, каши и селёдки, помидоров и чесноку, земляничного варенья и солёных огурцов. А чтобы девочке не было скучно, Витя занимал её страшными рассказами из своей жизни.

— Вот ты, наверное, не знаешь, куда у мамонта, который стоит в музее под бабушкиной комнатой, девались бивень и задняя нога?

— А куда же они девались? — спросила девочка.

— Это всё я, — сказал Витя, оглянулся, и ему опять стало страшно. — Однажды ночью мамонт погнался за нашим Голубком. Да будет тебе известно: мамонты не терпят ни чёрных кошек, ни чёрных котов! Я, конечно, выскочил на улицу, смотрю, а мамонт целится бивнем Голубку в грудь. У меня никакого оружия. Хватаю чудовище за бивень, тяну на себя, и — о чудо! — бивень у меня в руках. Мамонт на дыбы, а я его бивнем. Раз! И задняя нога у него рассыпалась в прах. Не веришь?

— Почему же, — сказала девочка, — всякое бывает.

Провожая свою спасительницу, Витя через решётчатое окно показал ей скелет несчастного мамонта и латы.

— Это латы короля Ричарда Львиное Сердце, — пояснил он. — Они наделены свойством быть впору каждому, кто их наденет. Я их надевал, конечно, тайно. Надеваю шлем — впору. Надеваю панцирь — впору, сапоги, перчатки — впору. Выхожу на улицу, иду, а навстречу лев. Из зоопарка убежал. Вгрызается в меня зубами, в самую грудь, а на груди броня. Мне ничего, а у льва зубы как семечки. Тогда бьёт он меня лапой по голове, а на голове шлем: мне ничего, а у него когти так и брызнули. Схватил я льва железной перчаткой за хвост и держу. Целый час держал, пока сторожа не прибежали.

— Ты очень интересно рассказываешь, — сказала девочка, — я бы тебя ещё послушала, но солнце склонилось к закату, а я так и не нашла дома № 888.

— Я всё нахожу мигом.

Витя хотел вежливо попрощаться, но вдруг попятился. Попятился, попятился и встал за девочку.

На ребят надвигалась огромная мрачная собака. Она зарычала: «Р-р-р!»

Витины ноги подпрыгнули и вознесли хозяина на высокое музейное крыльцо. Собака кинулась, но девочка подняла руку и медленно опустила. И так же медленно собака опустилась у ног своей новой повелительницы.

— Когда на меня напал лев, — сказал Витя и почувствовал, что всё его тело каменеет, а слова ворочаются тяжело, как жернова, — и ко-гда я схва-тил е-го за х-во…

И всё! Последние слова остались недоговорёнными.

— Милая девочка, — остановила девочку с зелёной лентой в косах Витина бабушка, — не попадался ли тебе чёрный кот?

— Мне попадалась вот эта собачка, — ответила девочка, — и вот этот львёнок.

— И правда лев! — удивилась бабушка. На крыльце музея стоял мраморный львёнок с разинутой пастью, с длиннющим языком.

— На кого же похож этот львёнок? — задумалась бабушка.

Она повернулась к девочке, но та уже была в конце улицы.

Странные посетители явились в тот день к Николаю Николаевичу — участковому милиционеру.

Гражданка лет двадцати пяти с боевым орденом на гимнастёрке привела девочку и заявила, что два часа назад девочка была взрослым человеком и что — самое ужасное — исчез её внук Рома.

Принять бы всё это за неуместный розыгрыш, но Николай Николаевич был опытный милиционер. По документам гражданке выходило без году семьдесят лет, а у девочки, которая, наверное, и букваря-то ещё в глаза не видела, оказался паспорт, и в паспорте значился сын Рома.

— М-да! — сказал задумчиво Николай Николаевич. — Задача со многими неизвестными. Головоломка.

— А скажите, потерпевшая, — осторожно спросил Николай Николаевич, — свидетели были, когда с вами произошло… это?

— Свидетели? Кажется, нет.

— А мальчишки? Забыла, что ли? — капризно пропищала дочка потерпевшей.

— Мальчишки? Кажется, были… Впрочем, нет! Был старик с внуком… И ещё я видела девочку.

— С зелёными лентами в косах? — быстро спросил Николай Николаевич.

— Да. А что?

— Ничего, — сказал Николай Николаевич, но призадумался. Он уже знал о некоторых странных исчезновениях и происшествиях, которые взволновали город.

Мальчишка бросается с кулаками на слона, скандалит со спасителями-пожарными — и пропадает. Как в воду канули трое приятелей, исчез мальчик из квартиры над музеем… А теперь вон какое пошло: старая женщина превратилась в молодую, а молодая — в ребёнка. Да ведь и раньше поступали необычные заявления, на которые оперативные работники не обращали должного внимания. Исчез мальчик, но появилась каменная статуя молодого льва. Откуда? Работники музея развели руками. А свидетельство девочки Маши? Она заметила у двух неизвестных граждан три тени! И все свидетели, стараясь подробнее вспомнить случившееся, между прочим, видели девочку с зелёной лентой в косах.

— Так как же нам быть? — спросила женщина в гимнастёрке.

— Будем искать! — твёрдо сказал Николай Николаевич и решительно надел портупею с кобурой для пистолета.

Вы-то знаете, что, кроме противного Ромы, никто не исчезал. Гришка сидел в чулане в сундуке. Витя превратился в каменного львёнка, а трое друзей — Игорёк, Гусёк и Прохоров — стояли в это самое время возле столовой самообслуживания и считали мелочь.

• Предыдущая
• 2/4
• Следующая