Рассказы для детей - Воронкова Любовь Федоровна - Страница 10
- Предыдущая
- 10/80
- Следующая
— Нет уж, идите-ка, пожалуй! Нечего лошадь тревожить.
Все пошли со двора.
— Будь здоров, Мироныч, — сказали деду, — выхаживай коня.
— Да уж выходим, — ответил дед, — не беспокойтесь!
Но девочкам не хотелось уходить. Они ещё постояли у ворот, посмотрели, как жеребёночек ходит возле матки и помахивает хвостом. А хвост у него пушистый, кудрявый и ещё совсем маленький.
НОВАЯ КУКЛА
Таня и Алёнка прибежали к бабушке.
— Бабушка, — закричала Таня, — мы Соколика видели!
— Рыженький, — сказала Алёнка, — на лбу звёздочка, а ноги длинные-длинные!
Но бабушка словно и не слышала. Она сидела у окна и шила. А около неё на лавке лежал мешочек с лоскутками. Алёнка тихонько толкнула Таню:
— Спроси про куклу-то!
— Бабушка, — сказала Таня, — ты всё какие-то заплатки пришиваешь, а про куклу и забыла совсем!
— Забыла, как бы не так! — ответила бабушка. — А что же я, по-твоему, делаю?
— А что — куклу? Да?
Таня и Алёнка так и присмолились к бабушке, так и приклеились:
— Бабушка новую куклу шьёт!
А у бабушки кукла-то почти готова была. И руки и ноги сделаны, и светлая коса из чистого льна — заплетать можно. Осталось только одеть куклу да лицо нарисовать. Из синего сатина бабушка сшила кукле юбку, а кофту сделала из жёлтого атласа. Потом бабушка взяла чёрный карандаш, нарисовала кукле брови, глаза, нос. А красным карандашом нарисовала губы и сделала густой круглый румянец.
— Нате, готова!
Алёнка бережно взяла куклу. Она глядела на неё и глаз не могла отвести: до чего нарядна, до чего хороша!
Тане тоже понравилась новая кукла.
— А ту когда-нибудь тоже отыщем, — сказала она. — А то ведь как ей там одной... в лесу?
Но счастливая Алёнка уже и думать забыла о старой кукле. Она только кивнула головой в ответ и пошла домой показывать всем свою румяную красавицу.
ДЕД РАССКАЗЫВАЕТ СКАЗКИ
Солнце медленно клонилось к дальнему лесу. Бабушка принесла молодой крапивы и стала рубить её в корытце под навесом. Поросёнок похрюкивал из закутки, словно спрашивал: а не мне ли там ужин готовится?
Дед сидел на брёвнышках под берёзами, чинил хомуты и старую сбрую. От хомутов тепло пахло дёгтем и лошадью. Таня примостилась к деду.
— Дедушка, — попросила она, — расскажи сказку!
— Ну что ж, слушай, — ответил дед.
И начал рассказывать:
— Жил-был Иван-царевич. Едет он однажды по тёмному лесу, смотрит бежит ему навстречу избушка на курьих ножках...
— Эй, дед! — крикнула из-под навеса бабушка. — Ты что-то путаешь: избушка сроду не бегала.
— Ну, у тебя не бегала, а у нас бегает, — ответил дед. — Чего же ей не бегать, раз у неё ноги есть!.. Правду я говорю, внучка?
— Правду, — ответила Таня. — Ну, а дальше?
— Дальше? Вот, сбила меня, старая... Давай я тебе лучше про Снегурочку расскажу... Вот жили старик со старухой, детей у них не было. Слепили они себе дочку из снега — Снегурушку. Принесли они дочку в избу. Старуха и говорит:
«Давай её на печь посадим, пусть погреется».
А старик:
«Что ты, бабка, да ведь она же растает!»
«Молчи, старый! Много ты знаешь!»
И сделала по-своему — упрямая была: посадила Снегурушку на печь. Ну, Снегурушка-то — ах! ох! — да и растаяла!
— Эй, дед, что-то ты подвираешь! — опять вмешалась бабушка. — Дело-то не так было.
— Ну, у тебя не так, а у нас так. Правда, внучка?
— Правда. Ещё рассказывай.
— Ну, слушай. Вот жили старик со старухой...
— А старуха упрямая была?
— У! Очень даже. Спорщица была. Вот и заспорила она, что старику пашню пахать легче, чем ей в избе убираться. Тогда старик и говорит:
«Ну что ж, пожалуйста! Поезжай ты пахать, а я буду убираться в доме».
Остался старик дома. Встал пораньше, замесил хлебы, дал свинье корму, выпустил наседку с цыплятами. А потом печь затопил, хлебы испёк, обед в печку поставил и сидит старуху дожидается. Все дела поделал, а старухи всё нет и нет.
«Что такое? — думает. — Там и пашни-то часа на два».
К вечеру смотрит — идёт его старуха без сохи и без лошади. Одни вожжи в руках. Бросила вожжи старику и кричит:
«У тебя и соха-то как чугунная вся — не поднимешь! У тебя и лошадь-то бешеная — не удержишь! И земля-то у тебя в поле каменная — не прорежешь! Еле-еле одну борозду провела».
Тут бабушка не выдержала, вышла из-под навеса.
— И всё-то было наоборот! — сказала она. — Старуха-то в поле справилась ещё получше старика, а вот старик-то в избе не справился! И печку растопить не сумел, и цыплят у него коршун потаскал, и опара у него из квашни ушла, и свинья у него в избу залезла да опару съела! Уж ты, дед, молчи лучше!
— Не любит, когда про старух правду говорят, — подмигнул дед и улыбнулся.
— Ну, а дальше? — спросила Таня.
— Ну, а дальше они помирились, устроили пир. Патоку с имбирём варил дядя Симеон, бабушка Арина кушала — хвалила, а дедушка Елизар все пальчики облизал. И я там был, мёд-пиво пил, по усам текло, а в рот не попало.
— Значит, ты облился весь?
— Весь облился.
— Ну, а дальше?
— А дальше — сказка вся, больше плесть нельзя. Сказке — конец, а нам с тобою берёзовый ларец, в ларце плошки, да ложки, да губные гармошки...
По улице шёл дядя Матвей. Он издали поздоровался с дедом и сказал с улыбкой:
— Эва, хомутов-то набрал! Видно, у тебя лошадей много.
— Все мои, — ответил дед. — Полна конюшня!
Таня поглядела на деда: как это так — все лошади его?
— Эй, дедушка, — сказала она, — ты и вправду что-то не так говоришь: лошади-то не твои, а колхозные!
СТАДО ИДЁТ ДОМОЙ
Солнце спускалось всё ниже да ниже. Докатилось оно до леса, посветило ещё немного и спряталось за ёлки.
Сумерки вошли во двор. Трава стала влажной и прохладной, и закрылись на ночь алые цветы мальвы.
За околицей послышалось блеянье овец и мычанье коров.
— Скотину гонят, — сказала Тане бабушка. — Встречать помогай!
Первой во двор вошла корова Милка, большая, белая, рога калачом. Важно, ни на кого не глядя, прошла Милка в свою закутку. Она знала, что там приготовлена ей свежая трава.
Вслед за коровой вошла тёлочка Нежка. У Нежки жёлтая спина, а ноги белые, будто в чулочках. Она как вошла во двор, так и начала мычать. Это значит: давайте ей пойла.
Бабушка вынесла ей пойло, а Таня стала загонять овец. Овцы прибежали гурьбой. Они очень боялись отстать друг от дружки. Бабушка закрыла в овчарнике овец, водворила на место тёлочку и ушла в избу.
На дворе сразу затихло.
Вот и дедушка убрал лошадей, идёт домой. Вошёл дедушка во двор, остановился под тополем.
— Эко пахнет как! — сказал он. — Как вечер, так это дерево будто мёд на землю проливает!..
СЕРЕНЬКИЙ ЗВЕРЁК
Засинело на улице. Тоненький светлый месяц заглянул в окна. Мать взяла подойник, зажгла фонарь и сказала Тане:
— Пойдём со мной, дочка. Запоздала я сегодня корову доить, посвети мне.
В коровнике тепло и как-то дремотно. Пахнет свежей травой, соломой. Шуршат овцы в овчарнике, корова жуёт жвачку и сердито сопит: и что это её нынче не Доят так долго?
Наверху, на насестах, сидят куры. Они сидят бок о бок, прижавшись друг к другу мягкими перьями. Вот одна пошевелилась во сне, уронила пёрышко. А петух увидел огонёк, поднял голову и смотрит на Таню.
Таня держит фонарь, а от фонаря и свет и тени. Длинные тени, до самой крыши. Покачаешь фонарь — и они качаются.
Вдруг Таня перестала качать фонарь и затаила дыхание. В сумеречном свете фонаря она увидела какого-то зверька. Этот зверёк, серый, с длинным хвостом, бесшумно лез вверх по столбу на овчарник.
— Мамушка, — прошептала Таня, — гляди, кто на овчарник-то полез!
Мать подняла голову. Зверёк уже убежал. Но мать успела увидеть его.
— А, так вот это кто яйца таскает — крыса! — сказала она. — Ну хорошо же. Вот мы завтра поставим капкан — так она живо забудет, как по гнёздам лазить!
- Предыдущая
- 10/80
- Следующая
