Поколение, достигшее цели - Саймак Клиффорд Дональд - Страница 4
- Предыдущая
- 4/22
- Следующая
А вдруг в конце концов правы они, а Письмо лжёт?
С какой радостью он подошёл бы к двери, окликнул кого-нибудь из проходивших мимо и поговорил бы об этом! Но на всём Корабле не было никого, с кем он мог бы поговорить. Даже с Мэри не мог. Разве что с Джошуа.
Он продолжал есть, думая о том, как Джошуа возится со своими растениями в гидропонных оранжереях.
Ещё мальчишкой он ходил туда вместе с другими ребятами: Джо, и Джордж, и Херб, и все остальные. Джошуа был тогда человеком средних лет, у него всегда была в запасе интересная история или умный совет, а то и тайно сорванный помидор или редиска для голодного мальчишки. Джон помнил, что Джошуа всегда говорил мягким, добрым голосом и глаза у него были честные, а его чуточку грубоватое дружелюбие внушало симпатию.
Джон подумал, что уже давно не видел Джошуа. Может быть, потому, что чувствовал себя виноватым перед ним…
Но Джошуа мог понять и простить вину.
Однажды он понял. Они с Джо как-то прокрались в оранжерею за помидорами, а Джошуа поймал их и долго говорил с ними. Они с Джо дружили с пелёнок. Они всегда были вместе. Если случалась какая-нибудь шалость, они обязательно были в неё замешаны.
Может быть, Джо… Джон покачал головой. Только не Джо. Пусть он его лучший друг, пусть они друзья детства и остались друзьями, когда поженились, пусть они больше двадцати лет играют друг с другом в шахматы, – всё-таки Джо не такой человек, которому можно это рассказать.
– Ты всё ещё думаешь, дорогой? – сказала Мэри.
– Конечно, – ответил Джон. – Теперь расскажи мне, что ты сегодня делала.
Она поведала ему, что сказала Луиза, и что сказала Джейн, и какие глупости говорила Молли. И какие ходили странные слухи, и как все боялись, и как понемногу успокоились, когда вспомнили, что всё к лучшему.
– Наша Вера, – сказала она, – большое утешение в такое время.
– Да, – сказал Джон, – действительно большое утешение.
Она встала с кровати.
– Пойду к Луизе. Ты остаёшься здесь?
Она наклонилась и поцеловала его.
– Я погуляю до собрания, – сказал Джон.
Он кончил есть, медленно выпил воду, смакуя каждую каплю, и вышел.
Он направился к оранжереям. Джошуа был там. Он немного постарел, немного поседел, чуть больше хромал, но вокруг его глаз были те же добрые морщины, а на лице – та же неспешная улыбка. И встретил он Джона той же старой шуткой:
– Опять пришёл помидоры воровать?
– На этот раз нет.
– Ты тогда был с другом.
– Его звали Джо.
– Да, теперь я вспомнил. Я иногда забываю. Старею и начинаю забывать. – Он спокойно улыбнулся. – Немного мне теперь осталось. Вам с Мэри не придётся долго ждать.
– Сейчас это не так уж важно, – сказал Джон.
– А я боялся, что ты ко мне теперь уже не придёшь.
– Но таков закон, – сказал Джон. – Ни я, ни вы, ни Мэри тут ни при чём. Закон справедлив. Мы не можем его изменить.
Джошуа дотронулся до руки Джона.
– Посмотри на мои новые помидоры. Лучшие из всех, что я вырастил. Уже совсем поспели.
Он сорвал один, самый спелый и красный, и протянул Джону. Джон взял его в руки и почувствовал гладкую, тёплую кожицу и под ней – переливающийся сок.
– Они вкуснее всего прямо с куста. Попробуй.
Джон поднёс помидор ко рту, вонзил в него зубы и проглотил сочную мякоть.
– Ты что-то хотел сказать?
Джон помотал головой.
– Ты так и не был у меня, с тех пор как узнал, – сказал Джошуа. – Это потому, что ты считал себя виноватым: ведь я должен умереть, чтобы вы могли иметь ребёнка. Да, это тяжело – и для вас тяжелее, чем для меня. И ты бы не пришёл, если бы не произошло что-то важное.
Джон не ответил.
– А сегодня ты вспомнил, что можешь поговорить со мной. Ты часто приходил поговорить со мной, потому что помнил наш первый разговор, когда ты был ещё мальчишкой.
– Я тогда нарушил закон, – сказал Джон, – я пришёл воровать помидоры. И вы поймали нас с Джо.
– А я нарушил закон сейчас, – сказал Джошуа, – когда дал тебе этот помидор. Это не мой помидор и не твой. Я не должен был его давать, а ты не должен был его брать. Но я нарушил закон потому, что закон основан на разуме, а от одного помидора разум не пострадает. Каждый закон должен иметь разумный смысл, иначе он не нужен. Если смысла нет, то закон не прав.
– Но нарушать закон нельзя.
– Послушай, – сказал Джошуа. – Помнишь сегодняшнее утро?
– Конечно.
– Посмотри на эти рельсы – рельсы, идущие по стене.
Джон посмотрел и увидел рельсы.
– Эта стена до сегодняшнего утра была полом.
– А как же стеллажи? Ведь они…
– Вот именно. Так я и подумал. Это первое, о чём я подумал, когда меня выбросило из постели. Мои стеллажи! Мои чудные стеллажи, висящие там, на стене, прикреплённые к полу! Ведь вода выльется из них, и растения вывалятся, и все химикаты зря пропадут! Но так не случилось.
Он протянул руку и ткнул Джона пальцем в грудь.
– Так не случилось, и не из-за какого-нибудь определённого закона, а по разумной причине. Посмотри под ноги, на пол.
Джон посмотрел на пол и увидел там рельсы – продолжение тех, что шли по стене.
– Стеллажи прикреплены к этим рельсам, – продолжал Джошуа. – А внутри у них – ролики. И, когда пол стал стеной, стеллажи скатились по рельсам на стену, ставшую полом, и всё было в порядке. Пролилось немного воды, и пострадало несколько растений, но очень мало.
– Так было задумано, – сказал Джон. – Корабль…
– Чтобы закон был справедлив, – продолжал Джошуа, – он должен иметь разумное основание. Здесь было основание и был закон. Но закон – это только напоминание, что не нужно идти против разума. Если бы было только основание, мы бы могли его забыть, или отрицать, или сказать, что оно устарело. Но закон имеет власть, и мы подчиняемся закону там, где могли бы не подчиниться разуму. Закон говорил, что рельсы на стене – то есть на бывшей стене – нужно чистить и смазывать. Иногда я думал, зачем это, и казалось, что этот закон не нужен. Но это был закон – и мы слепо ему подчинялись. А когда раздался Грохот, рельсы были начищены и смазаны и стеллажи скатились по ним. Им ничто не помешало, а могло бы помешать, если бы мы не следовали закону. Потому что, следуя закону, мы следовали разуму, а главное – разум, а не закон.
- Предыдущая
- 4/22
- Следующая
