Дорога на космодром - Голованов Ярослав - Страница 55

• Предыдущая
• 55/115
• Следующая

Когда я думаю о судьбах и трудах людей, названных в этой главе, да и в предыдущих тоже, почему-то всегда остро ощущаю несправедливость ограниченности жизни человеческой. Валье умер в 1930-м, Цандер – в 1933-м, Гансвиндт – в 1934-м, Мещерский и Циолковский – в 1935-м, Гоман – в 1943-м, Годдард – в 1945-м, Гефт – в 1954-м, Эсно-Пельтри – в 1957-м. Только Зенгер и Оберт увидели космический старт. Но мне представляется, что все они живы и все они приехали на космодром, чтобы увидеть, как уходит ракета в космос. Почетных гостей привезли на наблюдательный пункт. Объявлена минутная готовность. Старенький Циолковский наклонился к стереоскопической трубе. В стороне от других, загородясь шершавой рабочей ладонью от солнца, всматривается в даль Годдард; скрестив руки на груди, откинув назад красивую голову, застыл Эсно-Пельтри. Цандер, весь устремившийся вперед, сжал поручни террасы так, что побелели пальцы. Шепотом переговариваются между собой Гоман, Гефт и Гансвиндт. Нервно теребит усы Кондратюк. Валье, конечно, просит, чтобы его пустили поближе к ракете, но его не пускают, и он сердится…

Я ясно вижу всю эту группу, вижу их лица, их глаза, слышу их нервный шепот или смешок. Чувствую, как напряжены их фигуры в эту последнюю минуту перед стартом космического корабля. С каким восторгом следили бы они за полетом огромной ракеты! И какая чудовищная несправедливость в том, что они, именно они, ни разу в жизни не стояли здесь, на наблюдательном пункте космодрома!

Я вижу их, и мне становится немного стыдно за то спокойствие, с которым сам я смотрю сейчас на экран телевизора, где стоит ракета, на которой должны улететь сегодня мои друзья-космонавты…

Летом 1936 года харьковский школьник Николай Шишкин писал в «Комсомольскую правду» о своем желании принять участие в строительстве ракеты для сверхвысотного полета. «Мне 18 лет, – сообщал он. – Учусь в 10-м классе. Я успел прочесть много литературы по ракетоплаванию (Рынина, Перельмана, Валье, Циолковского)…»

Знаменательно, что фамилии эти стоят в одном ряду, фамилии пионеров космонавтики и популяризаторов их идей.

Влияние писателей-фантастов и популяризаторов науки на научно-технический прогресс – прекрасная тема отдельной книжки. Применительно к прогрессу космонавтики влияние это бесспорно. Жюль Верн и его лунная эпопея оказали влияние на всех без исключения энтузиастов межпланетных полетов. Один из них – Ганс Лоренц прямо пишет, что «первый толчок в таких полетах дал в своих романах Жюль Верн». Под влиянием фантастической литературы идеями космонавтики увлекся Роберт Годдард. «Одиннадцатилетним мальчиком прочитал я зимой 1905-1906 гг. книги Жюля Верна «Из пушки на Луну» и «Вокруг Луны», – писал Герман Оберт. - …Я был захвачен идеей космического полета…» Для Ейгена Зенгера путь в науку начался с романа Курта Лассвитца «На двух планетах». Кондратюк писал о том, что он увлекался фантастикой Жюля Верна, Уэллса и Келлермана. Фридрих Цандер вспоминает: «Мальчиком я читал с особым вдохновением книги и рассказы из области астрономии и межпланетных путешествий». Он никогда не расставался с книгами Жюля Верна, привез их из Риги в Москву, хранил до самой смерти. 15 августа 1925 года он составил «Список романов и повестей о перелетах на другие планеты и о жизни на них». В этом списке – 22 названия. «Весной 1921 года я прочел «Из пушки на Луну», а затем «Вокруг Луны». Эти произведения Жюля Верна меня потрясли. Во время их чтения захватывало дыхание, я был как в угаре. Стало ясно, что осуществлению этих чудесных полетов я должен посвятить свою жизнь», – вспоминает Валентин Глушко.

Воображение питало ум, ум давал работу воображению. Именно труды пионеров космонавтики во многом способствовали утверждению нового научно-популярного направления литературы. Сейчас о космонавтике пишут больше и, наверное, лучше, но в одном сегодняшние книги, мне кажется, проигрывают в сравнении с работами давних лет. Писатель-популяризатор был тогда теснее связан с учеными. Я знаю очень многих журналистов, которые пишут о космонавтике, но никогда не слышал, чтобы кто-нибудь из них регулярно и серьезно переписывался с теоретиками, конструкторами или космонавтами, как переписывался Перельман с Циолковским. Не помню случая, чтобы эти теоретики и конструкторы почувствовали необходимость общественного обсуждения какой-либо своей проблемы и попросили писателя или журналиста написать статью или книгу, как просил об этом Королев Перельмана. Быть может, вот эта постоянная живая связь и сделала Якова Исидоровича Перельмана классиком советской научно-популярной литературы.

Мне довелось беседовать с десятками людей, которые начинали космические исследования в нашей стране. Почти всегда я задавал им вопросы: «Почему вы начали заниматься ракетной техникой?», «Откуда появился у вас интерес к космонавтике?» Не ошибусь, если скажу, что каждый второй говорил мне о фантастических или научно-популярных книгах, прочитанных в детстве. И чаще других фамилий называлась фамилия Я. И. Перельмана. Под впечатлением его книг будущий академик В. П. Глушко написал первое письмо Циолковскому. Перельман воодушевлял молодых энтузиастов-гирдовцев, он был первым учителем нынешних ракетных дел мастеров.

Думаю, что и сегодня имя это знакомо каждому школьнику, интересы которого хоть чуточку высовываются за пределы обложки обязательного учебника. Большая серия книг Перельмана «Занимательная наука» – это гигантское собрание фактов, поучительных историй, парадоксов, примеров, задач и вычислений, которые, как мозаичные камешки, умело встроены в монолит серьезной, «взрослой» науки. Примеры из книг Перельмана запоминаются на всю жизнь. Кто не знает истории о бедном мудреце, который в награду себе попросил положить на клетку шахматной доски одно-единственное зерно, на другую – два, на третью – четыре и дальше удваивать количество зерен на всех 64 клетках. Ведь каждый из нас побывал, наверное, в положении этого раджи, потому что невозможно даже отдаленно представить себе, в какую астрономическую цифру выльется эта такая невинная с первого взгляда просьба.

Книги Перельмана сложились позднее, а начинал он именно с занимательных историй. Ему вдруг открылась очень простая истина: наука не только полезна, но и интересна, надо только суметь доказать людям это. Еще гимназистом Белостокского реального училища он публикует первую в жизни заметку «По поводу ожидаемого огненного дождя». Студент Петербургского лесного института, Перельман понимает, что лесоводом он не будет, совсем другое влечет его. И действительно, только один год работает он по специальности, сотрудником Особого совещания по топливу. Кстати, и здесь, в решениях сугубо хозяйственных, прозаических задач, проявляет он оригинальность своего мышления. Он, например, предлагает (и предложение его было принято) законопроект о переводе в России часовой стрелки на час вперед. Это меняло освещенность привычного времени и сберегало топливо для искусственного освещения.

Журналистика становится главным делом его жизни. Только в журнале «Природа и люди» с 1901 по 1918 год Яков Исидорович напечатал около тысячи статей и заметок, то есть в среднем по статье в неделю в течение семнадцати лет, – не знаю современного журналиста, который выдержал бы такой литературный марафон. С 1919 года он редактирует журнал «В мастерской природы», заведует отделом науки «Вечерней Красной газеты» в Ленинграде.

• Предыдущая
• 55/115
• Следующая