Дорога на космодром - Голованов Ярослав - Страница 10
- Предыдущая
- 10/115
- Следующая
Есть древние упоминания – полуфакты-полулегенды о некоем Архитасе Тирентском, который построил деревянного голубя, и тот летал; о великом мастере Иоганне Мюллере, известном всем средневековым механикам под именем Региомонтануса, который в XV веке в Нюренберге демонстрировал императору Фридриху IV муху и орла из металла, и они тоже летали. Ссылаясь на них, англичанин Уилкинс в 1640 году настаивал, что для полета на Луну требуется как раз некий механический экипаж, а никакие не птицы.
По мере того как старания ученых привлекали на службу человеку все новые и новые силы природы, увеличивался и арсенал средств, пригодных для полета. В сороковых годах XVII века Эванджелиста Торричелли ставит свой редкостный по убедительности и простоте опыт с ртутью, чашкой и запаянной с одного конца трубкой. «Опыты с несомненностью доказывают, что воздух имеет вес…» – записал Торричелли. Он был человеком страстей необузданных, славился любовными похождениями, обожал дружеские пирушки, здоровья своего не щадил и умер рано – 39 лет. Побереги он себя, он вполне бы мог познакомиться с интересной работой своего соотечественника – профессора математики в университете итальянского города Феррары Франческо де Лана-Терци. Профессор-иезуит знал, что объем шара, если его увеличивать, растет быстрее, чем его поверхность. Раз воздух имеет вес, значит, можно сделать такой шар, который будет весить меньше, чем воздух в нем. И если весь этот воздух выкачать, создать в шаре вакуум, – шар взлетит!
Не знаю, пытался ли Лана-Терци построить свой летательный аппарат, если пытался – жаль: работу он делал зряшную. Безупречная логика шара Лана-Терци лопается в прямом и переносном смысле этого слова под действием земной атмосферы. Если бы ему и удалось отлить такой шар из стекла, как он предполагал сделать, то еще до того, как в шаре образовался бы вакуум, он бы лопнул под давлением окружающей атмосферы. Вакуум надо было заменить каким-нибудь другим газом, более легким, чем окружающий воздух.
Но до этого профессор не додумался. До этого додумались 5 июня 1783 года два брата из маленького городка Аннонэ на юге Франции. Фамилию их вы наверняка слышали – братья Монгольфье, которых считают изобретателями первого воздушного шара.
Впрочем, сильно сомневаюсь, что братья действительно были первыми. Во всяком случае, для таких сомнений есть немало оснований. В рязанском краеведческом музее видел я витрину, посвященную подьячему воеводской канцелярии в городе Переславле-Рязанском, который в 1731 году, за добрых полвека до братьев-французов, летал на воздушном шаре. Не удивлюсь, если завтра историки и архивисты отодвинут еще дальше от нас дату рождения аэростата.
Однако не будем вдаваться в подробности, ибо они грозят перетянуть нас из истории космонавтики в историю воздухоплавания. Растут они из одного семени, но дальше начинают ветвиться. История космонавтики по преимуществу есть, как мы увидим, история развития реактивного принципа движения. В истории воздухоплавания две главные ветви – аппараты легче воздуха и аппараты тяжелее воздуха. Далее и они начинают ветвиться. Так вот, о братьях Монгольфье я упомянул только в связи с открытием Торричелли.
Заставить работать вакуум – «торричеллиеву пустоту» – об этом мечтал не один Лана-Терци. Немец Киндерман был куда смелее в своих мечтах, чем итальянский иезуит. В 1744 году он описал путешествие пяти молодых людей на корабле, который влекут в небо шесть легких металлических шаров, внутри которых вакуум. Итальянец мечтал оторваться от Земли, а герои немца летят на Марс. На Марс за 39 лет до полета братьев Монгольфье!
Наверное, последним, кто предпринял воображаемое космическое путешествие на воздушном шаре, был человек, которого считают родоначальником приключенческой и фантастической литературы – американец Эдгар По. Его герой Ганс Пфалль, удирающий на Луну от кредиторов, кажется, последний простак, кто еще верит в беспредельность атмосферы Земли. Эдгар По поставил точку, чтобы другие начали с красной строки.
Исследования вакуума отнюдь не единственный пример возбуждения наукой человеческой фантазии. Тому примеров множество. Никто еще ничего не знает толком об электричестве, так, разрозненные наблюдения, заметки, догадки. Еще только начинает в далекой Америке Бенджамен Франклин писать свою азбуку электричества. Азбука в буквальном смысле – это он ввел такие термины, как разряд, заряд, батарея, проводник, конденсатор, обмотка. Азбуку, которой будут написаны труды Вольта, Ампера, Фарадея, Максвелла, Попова. Но все еще впереди. Работает пока, и очень плохо работает, одна из первых электрических машин уже помянутого нами магдебургского бургомистра Отто Герике, но никто еще и представить себе не может, какая выявится польза от этих электрических машин, и выявится ли, а француз Фоли в 1775 году описывает электрический аппарат, с помощью которого Сцинтилла, житель Меркурия, – прилетел на Землю.
Столь же малы и отрывочны сведения науки о магнетизме. В 1600 году англичанин Гильберт пишет труд «О магните, магнитных телах и великом магните Земли», собирает по крошкам все известные ему сведения, ставит примитивные опыты. А Джонатан Свифт, знаменитый автор «Путешествий Гулливера», описывает остров диаметром 7,2 километра, парящий над Землей при помощи магнитных сил. Люди, которым предстояло объяснить природу магнитного поля, еще и не помышляли тогда о своих опытах: Франклину было 20 лет, Ломоносову – 15.
К идее «приручения» земного магнетизма и использования его для полёта в мировом пространстве после Свифта возвращались много раз. Например, в конце XIX века англичанин Джон Эстор написал роман о путешествии на Юпитер и Сатурн трех ученых, космический корабль которых отталкивается от нашей планеты, каким-то образом трансформируя земной магнетизм.
Наука обгоняла фантазию, но фантазия тут же, едва дотронувшись до научных открытий, перегоняла науку в своих воплощениях ее достижений. Так было в давние времена, то же происходит и в наши дни: фотонные звездолеты летают пока только в романах фантастов.
Научная фантастика XIX века, века пара и электричества, века необыкновенных побед техники, изменила саму природу мечты о полете. Вера в технику безгранична. Русский писатель и философ, друг Пушкина, В. Ф. Одоевский со всей серьезностью говорит о космонавтике как о средстве борьбы с перенаселением нашей планеты. В будущем, которое он описывает, уже найден «способ сообщения с Луною; она обитаема и служит только источником снабжения Земли разными житейскими потребностями, чем отвращается гибель, грозящая земле по причине ее огромного народонаселения».
Адам Мицкевич пишет о постоянной связи между Землею и планетами и утверждает, что в 2200 году межпланетные полеты станут таким же привычным делом, как плавание по морю.
Александр Герцен свидетельствует: в сороковых годах русский изобретатель С. И. Астраков работал над проектом аппарата для полета на Луну, – до сих пор ничего больше не известно ни об этом проекте, ни об его авторе.
– восклицает восторженный лорд Байрон.
Но дойдут ли именно пароходы до Луны? Не есть ли это лишь поэтический образ, лишенный всякого научно-технического смысла? Одним из первых, кто начал задавать себе подобные вопросы, был молодой Жюль Верн. Он боготворил в те годы автора знаменитых «Трех мушкетеров» Александра Дюма, считал его своим учителем, делился с ним замыслами будущих работ, но, наверное, понимал, что они – люди разных эпох не по времени своего рождения, а по отношению к происходящему вокруг. В 1865 году Дюма посылает героя своей повести «Путешествие на Луну» в космос на орле, повторяя в сотый раз сюжет древних сказок. Жюль Верн не может идти по пути учителя уже потому, что в том же 1865 году вышла книга Камилла Фламмариона «Воображаемые и реальные миры», книга ученого-астронома и блестящего популяризатора астрономических знаний. Насколько смелее мысли Фламмариона о множественности миров, о жизни на планетах и космических полетах всех фантазий Дюма с его орлами, от перьев которых пахнет лежалой пылью! В том же году появился роман ныне всеми забытого французского романиста Ахилла Эро, герои которого летят с Земли на некоем аппарате с реактивным двигателем. Читал ли Жюль Верн Эро – не знаю. Он не ждет подсказок, он ищет свой собственный путь в небо.
- Предыдущая
- 10/115
- Следующая
