Дзен и фехтование - Судзуки Дайсэцу Тэйтаро - Страница 5

С умом нельзя обращаться как с кошкой, привязанной за веревочку. Ум надо предоставить самому себе, чтобы он мог свободно действовать согласно своей природе. Нигде не ограничивайте ум, не делайте его частичным — вот верная духовная тренировка. Когда он нигде, тогда он везде. Когда он занимает одну десятую, его нет в девяти десятых. Фехтовальщик должен дать уму двигаться, как ему естественно, а не пытаться его намеренно ограничивать.

12 Несколько нижеследующих разделов состоят в основном из выдержек из письма Такуана, пересказанных современным языком. Оригинал мог вызвать непонимание современных читателей, но мы просим их снисходительного терпения, ибо их внимание будет вознаграждено не только пониманием психологии фехтовальщика и ее отношение к дзенской метафизике, но и выяснением определенных аспектов психологии, которая лежит в основе всех видов японских искусств.

¹²Основной тезис письма Такуана к Дзягю Тадзима-но-ками заключается в сохранении текучести ума (кокоро), удержании его от интеллектуальных раздумий и аффектных волнений любого характера, которые возникают от неведения и заблуждения. Может показаться, что текучесть и Недвижимая Праджня вступают в противоречие, но в реальной жизни они идентичны. Когда у вас есть одно, то есть и друг ое, ибо Ум в его таковости одновременно подвижен и неподвижен, он постоянно течет, никогда и нигде не «останавливается», и помимо всего у него есть центр, который никогда и нигде не вступает ни в какое движение, оставаясь всегда самим собой. Трудность в том, чтобы почувствовать тождество этого центра неподвижности с его непрерывными движениями. Такуан рекомендует фехтовальщику решать эту трудность владения мечом, прямо стоя перед противником. Таким образом, фехтовальщик находится перед лицом логического противоречия. Как только он начинает обращать внимание на противника, начинает логически осмысливать ситуацию — его движения становятся затрудненными (это называется «суки»[11]). И враг, конечно, пользуется этим. Фехтовальщик не должен задумываться ни на секунду, ибо момент «суки» противник не преминет использовать. Вы не можете ни расслабиться, ни сохранять напряжение хоть какое-то время, ибо это заставляет ум «останавливаться», и он теряет свою текучесть. Как же можно одновременно расслабляться и напрягаться? Это все то же старое противоречие, только в другой форме.

При интеллектуальном анализе ситуации противоречие в той или иной форме неизбежно; движение и в то же время не движение, напряжение и расслабление; видеть, как все происходит, ив то же время нисколько не беспокоиться о том, как все это повернется. Не нужно иметь намерений, сознательных расчетов, предчувствий, ожиданий — короче говоря, быть невинным, как дитя, и при этом владеть всей ловкостью, хитростями, проницательнейшей сообразительностью вполне созревшего ума, и все это перед лицом противника. Как этого достичь? Интеллект в такой парадоксальной ситуации помочь не может. Единственный способ достичь результата — это куфу. Куфу — нечто глубоко личное, индивидуальное, сто необходимо развить внутри себя. Буквально куфу значит «пытаться», «бороться»; «стараться найти путь вовне» или в христианской терминологии «постоянно молить Бога о помощи». Если говорить языком психологии, — это значит устранить все препятствия, как интеллектуальные, так и аффективные и эмоциональные, — на пути того, что скрыто в бессознательном, и дать ему двигаться совершенно независимо, без вмешательства интеллекта. Куфу может, минуя анализ, достичь полной свободы движения, преодолеть все, что сдерживает. Куфу наступает, когда воля напряжена до предела, когда человек захвачен весь целиком, т. е. он целен и растет из глубины собственного бытия.

Поясняя неподвижность столь подвижного ума, Такуан различает ум изначальный и ум заблуждающийся. Последний представляет собой раздвоенное интеллектом состояние сознания. Начальный ум — это ум, себя не сознающий (еще наз. «изначальный» ум), а иллюзорный ум разделяет все, вмешивается в свободное действие изначального ума. Изначальный ум называется хонсин, заблуждающийся ум — мосин. Хон означает «изначальный», «первичный», «реальный», «истинный», «природный». Мо — это есть «нереальный», «обманывающий» или «обманутый», входящий или введенный в «заблуждение». Син — это «кокоро», т. е. ум в самом широком понимании.

Заблуждающийся ум можно определить как ум, обремененный идеями и аффектами. Такой ум не может двигаться от одного к другому без остановки, не оглядываясь на себя, и это препятствует его природной текучести. Такой ум, прежде чем сделать движение, образует сгусток, потому что первое движение все еще тянется. Это суки фехтовальщика — то, чего нужно старательно избегать. Это же относится и к самоосознанному уму, по-японски усин но син. Сознавать сам себя может только ум человека, в отличии от ума животного. Но ум, сознающий, что он делает, перестает быть инстинктивным, его распоряжения окрашены расчетами и раздумьями, а это значит, что связь между ним и органами тела уже не прямая, поскольку утрачено единство между руководителями и исполнителями. Когда существует двойственность, индивидуальность никогда не проявляется в целом; такой, как она есть. Такуан называет такую ситуацию «останавливанием», «задержкой» или «замораживанием», «застыванием». Он предупреждает, что нельзя умыться льдом. Сознание и следующее за ним раздвоение делает ум жестким, начинает действовать «заблуждающийся» ум, а это гибель фехтовальщика.

Осознающий ум — усин но син, — противоположен мусин но син, уму не сознающему себя. Мусин — буквально означает «не-ум», это ум, отрицающий себя, дающий себе уйти от себя, расслабиться до состояния совершенной несдержанности, несвязанности. (Это резюме из собственных слов Такуана).

Ум, не сознающий себя, не нарушается никакими аффектами. Это ум изначальный, а не заблуждающийся. Он всегда течет, никогда не останавливается, никогда не становится твердым. Поскольку он ничего не выбирает, не ищет, куда надо двигаться, — он наполняет все тело, проникает в каждую его часть и нигде не останавливается. Он никогда не становится подобным камню или куску дерева. Если он отыскивает где-то место для отдыха — это не ум не-ума. Не-ум ничего в себе не хранит. Его также называют мунэн, «не-мысль». Мусин и мунэн[12] синонимы.

Главное — достичь мунэн или мусин. Тогда сознание течет от предмета к предмету, как поток воды, заполняя все уголки. Поэтому ум может выполнять все, что от него требуется. Но когда течение где-то останавливается, в другие места оно уже не доходит, и в результате наступает общая закостенелость. Колесо может вертеться, когда оно не слишком плотно связано с осью. Если связь слишком тесная, оно не будет двигаться. Если ум чем-то занят, он перестает работать, он не может ни слышать, ни видеть, даже если звук проникает в уши или свет вспыхивает перед глазами. Когда у вас что-то на уме, ум предвзят и у него нет ни на что больше времени. Но пытаться устранять мысль, которая поселилась в уме, значит наполнить ум чем-то другим. Это вызывает порочный круг. Лучше всего с самого начала не давать в уме пристанища ничему. Может быть, это и трудно, но если вы продолжите упражняться в куфу, то через некоторое время достигнете этого состояния. Но, конечно, для этого не надо торопиться.

Далее также приведем одно стихотворение из японской поэзии:

Прежде чем расстаться с Такуаном, я хочу рассмотреть вечный парадокс, принимающий, например, такие формы, как вопросы: «Как сохранить ум в состоянии думания, когда его дело — не думать?». «Как ум может быть одновременно умом и не-умом?», «Как „А“ может быть одновременно и „А“, и „не-А“?» Это касается не только логических и психологических проблем, но также и метафизических. Однако фехтовальщику необходимо разрешить эту проблему самым конкретным образом, потому что для него это вопрос жизни и смерти. Многие ее рассматривают чисто интеллектуально, оставаясь по существу к этому совершенно безразличными. Но и с философской точки зрения эта проблема остается для нас важной, ибо она является ключом к пониманию восточной мысли и культуры.