Любитель фантастики - Саймак Клиффорд Дональд - Страница 1

• 1/4
• Следующая

Чарли Портер работает помощником редактора в «Дейли таймс», а помред – персона своеобразная. Это охотник на запятые, палач лишних слов и могучий барьер здравого смысла, стоящий на пути потока новостей. А заодно – это некий гибрид карманной энциклопедии и ходячего справочника. Можно иногда случайно встретить репортера или редактора, или увидеть их фото, или хотя бы услышать, что о них говорят. Но вот о помощнике редактора вы не услышите никогда. Помред сидит со своими коллегами за столом в форме подковы. Если это ветеран вроде Чарли, то над глазами у него зеленый козырек, а рукава закатаны выше локтей.

Внутри подковы редакторского стола сидит человек, руководящий всеми помредами. Поскольку внутренняя часть такого стола называется щелью, то этот человек на редакционном жаргоне называется «щелевой». К нему и поступает ежедневный поток новостей; он раздает листки сидящим вокруг стола, а те редактируют заметки и пишут заголовки. Поскольку новостей всегда столько, что информационные полосы можно легко заполнить раз двадцать, помред обязан сократить все заметки до установленного числа строк. Из-за этого у помреда происходят постоянные стычки с репортерами, чьи цветисто написанные статьи вдруг оказываются обрубленными и искалеченными, зато, несомненно, более читаемыми.

Когда после полудня поток новостей ослабевает, помреды нарушают обычное молчание и начинают беседовать. Они обсуждают новости и спорят о том, что можно предпринять в той или иной ситуации. Если их послушать, не зная, кто они такие, то вскоре вы будете готовы поклясться, что побывали на заседании некоей комиссии всемирного значения, где решаются важнейшие проблемы человечества.

Потому что помред всегда озабочен. Ведь каждый день он имеет дело с кровоточащими новостями, от которых, возможно, зависит судьба общества. Нет иной профессии, где столь явственно чувствуется та тончайшая грань, за которой жизнь превращается в кошмар.

Чарли Портер переживал больше своих коллег. Но тревожили его события вроде бы и незначительные.

Ну, например, странная цепь не связанных друг с другом «невероятных» случаев. После двух-трех подобных событий коллеги Чарли за редакторским столом обратили на них внимание и обсудили – между собой, естественно, ибо ни один истинный помред не станет разговаривать ни с кем, кроме другого помреда. Но их внимания хватило лишь на несколько небрежно брошенных фраз.

А вот Чарли Портера тревога не оставила – тайная, конечно, ибо он видел, что никто из коллег не счел эти новости достойными. Немало поволновавшись, он начал замечать в этих происшествиях определенное сходство, и именно тогда вышел на помост и начал борьбу с самим собой.

Сначала в Юте разбился пассажирский самолет. Из-за плохой погоды поиски пришлось отложить, но в конце концов спасатели обнаружили обломки, разбросанные по склону высокой горы. Руководство авиакомпании с прискорбием объявило, что после такой аварии невозможно уцелеть. Но когда спасатели поднялись на гору, то обнаружили сидящих у костра пассажиров разбившегося лайнера. Все до единого были живехоньки.

Затем главный приз на скачках взял жеребец Полночь. При ставках шестьдесят четыре против одного.

Потом произошел случай с неизлечимо больной девочкой, у которой не было ни единого шанса выздороветь. Родители даже решили отметить ее последний день рождения на несколько недель раньше. Ее фото опубликовали все газеты страны, над рассказами о ее судьбе хотелось рыдать, и тысячи людей присылали ей открытки и подарки. И вдруг она внезапно выздоровела. Не из-за какого-то нового волшебного лекарства или передового медицинского метода. Просто-напросто легла спать больной, а наутро встала абсолютно здоровой.

Несколько дней спустя по стране разнеслась история о Дружке, старом псе из Кентукки, которого завалило в пещере. Мужчины со всей округи откапывали его несколько дней, подбодряя пса криками. Пес сперва выл в ответ, но потом вой прекратился, а копать дальше стало очень тяжело. Тогда мужчины завалили камнями выкопанную яму и соорудили над ней могильный холм. Они произнесли набожные, гневные и бесполезные слова, а потом разошлись по своим хижинам и полям.

На следующий день Дружок вернулся домой. Выглядел он ходячим мешком с костями, однако сил махать хвостом у него еще хватало. Миску молока он вылакал с таким азартом, что женщины прослезились. Все сошлись на том, что старый пес в конце концов отыскал другой выход из пещеры.

Разумеется, чудо возможно. Даже два чуда. Но не четыре подряд в течение двух недель.

У Чарли ушло немало времени, чтобы связать все эти случаи ниточкой сходства. Когда ему это удалось, ниточка получилась очень тонкой. И все же достаточно прочной, чтобы оправдать новые тревоги.

А сходство состояло вот в чем: все эти истории развивались во времени и за ними следила масса народу.

Целых два дня страна ждала начала поисков тел погибших. То, что Полночь будет участвовать в забеге и что у жеребца нет ни единого шанса, тоже было известно за несколько дней. История несчастной девочки приковывала всеобщий интерес неделями. А старого пса откапывали несколько дней, и лишь потом люди сдались и разошлись по домам.

В каждой из этих историй результат не был окончательно известен, существовало несколько вероятностей финала. Некоторые версии имели большую вероятность, чем другие, но у каждой имелся хотя бы ничтожный шанс на осуществление. Если подбросить монетку, то от момента ее взлета до момента падения орлом или решкой всегда существует ничтожно малая вероятность того, что монета упадет на ребро и останется стоять. И пока она не упала, третья вероятность продолжает существовать.

«Вот так оно и случилось», – сказал себе Чарли.

Монету подбросили четыре раза, и четыре раза подряд она упала на ребро.

Разумеется, есть одна мелкая нестыковка – падение самолета. Оно в эту схему не укладывается.

Каждое событие было подобно броску монеты, и, пока она вращалась в воздухе, а публика, затаив дыхание, ждала, девочка каким-то образом выздоровела, а у жеребца хотя бы на краткое время проявились мощь и темперамент, необходимые для победы.

Но вот самолет разбился, и думать о нем могли уже только после свершившегося факта. К тому времени, когда известие о катастрофе стало достоянием публики, монета уже упала, и все надежды и молитвы о спасении пассажиров стали, по сути, бесполезными из-за огромной вероятности того, что все они погибли.

Ну ладно, пусть пес спасется. Сегодня.

Пусть девочка поправится. Скоро.

Пусть моя безнадежная ставка на бегах выиграет. На следующей неделе.

Пусть пассажиры останутся живы. Но вчера.

Авария самолета почему-то беспокоила Чарли больше всего.

А потом, ко всеобщему удивлению и безо всякой логики, ситуация в Иране завершилась – как раз тогда, когда уже создавалось впечатление, что все это кончится новой Кореей.

Несколько дней спустя Британия гордо объявила, что ей удалось укротить финансовую бурю, и с фунтом стерлингов все в порядке, и новые займы Лондону уже не нужны.

Чарли понадобилось некоторое время, чтобы связать эти два факта с цепочкой самолет-девочка-скачки-собака. Но вскоре он понял, что и они укладываются в этот ряд, а потом вспомнил нечто такое, что могло... ну, не совсем в него вписаться, а быть как-то связанным с этой поразительной цепочкой невероятностей.

После работы он спустился в офис «Ассошиэйтед пресс» и попросил сидевшего там парнишку принести папки из архива, набитые копиями телеграфных сообщений – белые листки для линии А, голубые для линии Б, желтые для спортивных новостей, розовые для биржевых. То, что Чарли искал, не могло прийти по спортивной или биржевой линии, поэтому он вернул эти папки и стал просматривать сообщения с линий А и Б, листок за листком.

• 1/4
• Следующая