Мамаев омут - Мусатов Алексей Иванович - Страница 1
- 1/52
- Следующая
Annotation
В книгу входят небольшие повести и рассказы о жизни сельских ребят, о пионерских и юннатских делах.
А. И. Мусатов. Мамаев омут. Повести и рассказы
Повести
Хорошо рожок играет
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
Васька-транзистор
1
2
3
4
5
6
7
8
Под чужим именем
1
2
3
4
5
6
Делегат[1]
Делегат на слёте
Делегат дома
Делегату горько
Слушали — не постановили…
«Гроза сусликов»
Соль и спички
Спасательная экспедиция
Подозрительный незнакомец
Свой человек и чужая зона
В восемь ноль-ноль
«Крепкий орешек»
Боевое задание
Оптовый покупатель
Таинственное послание
Страшная ночь
Мишкина карта
Проводник-разведчик
На сусликов
Плен и ультиматум
Второй рапорт Алёши Окунькова
Рассказы
Мамаев омут
По грибы
Сердитый Кузька
notes
1
А. И. Мусатов. Мамаев омут. Повести и рассказы
Алексей Иванович Мусатов
Мамаев омут
Повести и рассказы
Рисунки В. Панова
Повести
Хорошо рожок играет
1
До сих пор не могу понять, как я попал в пастухи. Лето, каникулы, думалось мне, книжки побоку, купание в Пружанке, щедрая рыбалка, грибные походы, поездки в ночное — словом, полная свобода, раздольная жизнь! И вдруг на тебе — подпасок! И у кого? У деда Авдея Прошечкина, который взялся в этом году пасти колхозное стадо телят.
И всё началось с того, что меня однажды затащил к себе Митька Савкин, сухонький, егозливый, пучеглазый мальчишка — «мелкий частик», как мы его называли. Он угостил меня свежей редиской с огорода и взахлёб принялся расписывать прелести пастушьей жизни: всё лето на воле, под открытым небом, родители далеко, наставлениями не допекают, полная свобода от скучных домашних обязанностей. Делай, что твоей душе угодно: хочешь — пали целый день костёр и пеки картошку, хочешь — лови карасей в бочагах или собирай землянику на вырубке.
А сладкий горох в поле, помидоры, яблоки в колхозном саду — всё это рядом, бери, не стесняйся: пастухам всё разрешается.
Ещё Митька сказал, что пастух теперь, как пишут в газетах, «заглавная фигура в животноводстве», всюду ему почёт, уважение, да и заработать за лето можно неплохо. Будешь сыт, пьян и нос в табаке, как говорит дед Авдей. И, загибая пальцы на левой руке, принялся подсчитывать, сколько он за прошлое лето, когда вместе с дедом Авдеем пас частных коров, загнал грошей и какие купил обновки.
Я даже растерялся от такого Митькиного напора:
— Это всё хорошо, а мокрогубые… орда телячья? Её же пасти надо…
— Ха-ха! — выдохнул Митька. — А Ураган зачем? Он же учёный, дрессированный, хоть сейчас в цирк! Ему только знак подай — любую животину утихомирит. А первым делом, первым делом… — Прищурившись, Митька достал из-под кровати что-то похожее на толстое верёвочное кольцо и потащил меня на улицу.
Проулком мы прошли за огород. Митька, словно волшебник, взмахнул правой рукой — и верёвочное кольцо, как живое, развернулось на зелёной лужайке длинным шевелящимся кнутом.
О, какой это был завидный и редкостный кнут! Он начинался резной, узорчатой рукояткой с выжженными калёным железом таинственными знаками и инициалами. От рукоятки шла толстая, словно девичья коса, основная часть кнута, хитроумно сплетённая из крепких, просмолённых верёвок. Чем дальше к концу, кнут становился всё тоньше и тоньше, пока не завершался острым мышиным хвостиком-хлопушкой из конских волос.
— Показываю! Объясняю! — предупредил меня Митька. — Телёнок заворачивает к клеверищу. Что требуется? Остановить его, вернуть в стадо.
Он отвёл правую руку назад, потом с силой выбросил её вперёд — гибкое, змеевидное тело кнута почти неуловимо мелькнуло у него над головой, и гулкий хлопок волосяной хлопушки разорвал воздух, словно Митька выстрелил из пугача.
— Полдень! Гоню телят на водопой, — продолжал выкрикивать Митька, оглушительно щёлкая кнутом.
Потом, войдя в раж, он состриг кончиком кнута островок золотых глазастых одуванчиков, а следующим взмахом сорвал с куста лозняка несколько зелёных веток.
— Всё! Шабаш! В стаде полный порядок, — удовлетворенно заявил Митька и протянул мне рукоятку кнута. — Можешь попробовать.
Как тут было удержаться! Я давно уже мечтал о таком кнуте и не раз подлаживался к деду Авдею, чтобы тот разрешил пощёлкать. Но старик только отмахивался, говорил, что кнут «струмент» тонкий и не каждому даётся в руки.
Сейчас, осторожно взяв кнут, я попробовал повторить все Митькины движения. Получилось довольно сносно: кнут щелкал громко и внушительно, хотя волосяная хлопушка дважды обожгла мне щёку.
— Ничего, научишься, — успокоил Митька. — Я, когда начинал, чуть ухо себе не срезал, — Он свернул кнут в толстый бублик и протянул мне ладонь: — Значит, по рукам. Двинули в пастухи… На всё лето. Втроём.
— Это кто же? Дед Авдей да мы с тобой?
— Дедушка само собой. А ему ещё подпаски в помощь нужны. Три человека. Стадо-то ой-ой — под двести голов! Вот он и подбирает: я, ты да ещё Андрюха Сергачёв.
Я был сражён, как говорится, под самый дых, наповал. Разве не с Андрейкой, моим закадычным дружком, договорились мы всё лето провести вместе? И чего мы только с ним не напридумывали: добраться до истоков речки Пружанки, пожить в лесном шалаше, порыбачить в торфяных болотах, покопаться в Иваньковском городище, где счастливчики до сих пор находят что-нибудь исторически ценное: наконечники стрел, лезвия ножей, обломки древних чаш. Мы уже видели, как наши находки экспонируются в витрине краеведческого музея, и под каждой этакая скромненькая подпись; «Найдено учениками Ольховской средней школы А. Сергачёвым и П. Теряевым».
В глубокой тайне нами был составлен план похода, разработан маршрут, припасены сухари, соль, спички, а Андрейка даже утащил у брата компас, хотя стрелка его почему-то упрямо не желала показывать на север.
— Да не можем мы с Андрюшкой… Мы слово друг другу дали, — пролепетал я, едва не выдав нашего сговора.
— Известное дело, — ухмыльнулся Митька. — Тайна у вас великая, под семью замками. Знаете вы с Андрюхой да сова… да ещё людей полсела. В Иваньковском городище копаться собрались. А только твоя мамаша уже давно про этот секрет расчухала. И подрядила тебя в подпаски к деду Авдею… Чтоб ты летом пустяками не занимался.
— Меня… в подпаски? — изумился я.
— Ага… И тебе прибыльно, и матери спокойно. Да и Андрюха от городища вроде отказался…
— Как отказался?
Я ничего не понимал.
— Приходи вот сегодня на пионерский сбор, — предложил мне Митька, — всё и узнаешь.
Я вспомнил, что среди животноводов давно уже шёл разговор о телятах. За зиму и весну они подросли, в загончике около фермы им стало тесно, они рвались на волю, на зеленые лужайки, на подножный корм. А пастухов в колхозе — раз-два и обчёлся. Все уже заняты: кто коров пасёт, кто овец, кто свиней. Один свободный пастух остался — дед Авдей Прошечкин. Но две сотни бестолковых, озорных телят ему не под силу — нужны помощники.
Тётя Катя Чашкина, заведующая фермой, обратилась к парням, к девчатам: не пойдёт ли кто в подпаски к деду Авдею, — но все заняты, все при деле, да и не к лицу вроде молодым людям за мокрогубыми телятами бегать. Тогда тётя Катя решила взяться за пионеров. И вот сегодня вместе с дедом Авдеем она пришла на наш пионерский сбор и произнёсла чуть ли не целую речь. Вы, мол, ребята, первые наши помощники на ферме, шефы над телятами: зимой поили, кормили их, на ноги ставили, а теперь пришло время на пастбище выгонять, привесы нагуливать, выхаживать в рослых тёлочек да бычков упитанных.
- 1/52
- Следующая
