Агей - Бахревский Владислав Анатольевич - Страница 10

• Предыдущая
• 10/16
• Следующая

– График начертить?

– А ты видишь этот график?

– Вижу. Одна фигура накладывается на другую. Получается прямоугольник.

– Верно. А главное – быстро и красиво! У математики своя красота. Жаль, что не всем дано это видеть. Спасибо, Богатов, садитесь.

Агей сел, а Вячеслав Николаевич стоял перед доской, как перед картиной.

– А какая отметка? – спросила Света Чудик.

– Отметка? – Вячеслав Николаевич не понял. – Ах, отметка!.. В отметке ли дело?

– В отметке! – Света встала, глаза у нее сверкали гневом. – Богатову трояк по истории влепили. Ни за что!

– Садись, Света! – улыбнулся Вячеслав Николаевич. – Я Богатову отметку не зажилю, будь спокойна. Только уже не в отметках дело. – Показал на доску. – Это очень серьезно. Чтобы так видеть математику, так ее чувствовать – мало знать. Это, братцы мои, талант!

Валентина Валентиновна положила на стол журнал, тетради, сумочку, прошла к окну и несколько минут стояла в задумчивости. Класс ждал.

– Вы знаете, – сказала она, все еще не поворачиваясь лицом, – я со вчерашнего дня думаю об одном из ваших сочинений. Не идет из головы. Она прошла к столу, взяла верхнюю тетрадь.

– Ошибочек многовато? – спросил Вова с первой парты.

– Ошибок в сочинении нет… Собственно, и сочинения нет, – она не улыбнулась, не рассердилась, – но есть мысль. Своя мысль. Достаточно обоснованная, дерзкая и честная. Мне показалось, правда, что автор этой мысли не очень-то любит литературу.

– Про тебя, Богатов! – объявил Курочка.

– Да, я говорю о сочинении Богатова. Вот что он написал: «Искусство слова есть высшее искусство человеческой деятельности…» И еще: «Я уверен: эпоха высшего развития слова у человечества осталась в далеком прошлом. Мы же верим только в технику»… Не знаю, так ли это?.. Но если это так, то грустно…

– А что вы ему поставили? – спросила Света Чудик.

– Ничего не поставила. Это все так неожиданно. Так взросло…Видимо, человек, живущий в природе, взрослеет много быстрее…

– Как двойки, так пожалуйста! – заупрямилась Света Чудик. – Вот и Вячеслав Николаевич нахвалил Богатова, а пятерочку-то не поставил. Позабыл.

Валентина Валентиновна села за стол, достала из сумочки красный карандаш.

– Пятерища! Во! – оповестил класс Вова, показывая над головой разведенными руками величину Агеевой отметки.

Секторы размечены белыми линиями. Учителя физкультуры в белых костюмах. Классы замерли, равняясь на флаг. Флаг поднимается медленно. Ветер натягивает алое полотнище, оно звенит. И Агей тоже чувствует в себе этот веселый звон: спартакиада!

Первый вид для седьмого «В» – бег на полтора километра. В зачет входит время трех первых и последнего.

– Ни пуха ни пера! – напутствует длинноногая Ульяна.

– Нехай! – показывает девчонкам бицепсы Борис Годунов, но на ребят глядит с тревогой. – Уставшего берем на абордаж. Я в общей группе.

Выстрел стартового пистолета.

Пошли.

Сразу же вырвались трое: Мишин, Курочка, Рябов. Впереди четыре круга с хвостиком. Скорость Агею показалась невелика, и он стал прибавлять.

– Не ускоряйся! – цыкнул Годунов. – Нам надо последнего не потерять.

Мишин, Курочка и Рябов мчались впереди, все отдаляясь. и отдаляясь.

– Ах, так! – сжал зубы Агей и бросился в погоню.

На втором круге он догнал ребят, обошел и оторвался от них чуть ли не на сто метров.

– Абсолютно первый результат! – вскинул руки учитель физкультуры, словно он-то и победил на дистанции.

Последнего, Вову, Борис Годунов с камчадалами и впрямь притащили на руках, удивив всю школу сметливостью. Седьмой «В» вышел на первое место.

В прыжках в длину Агей разделил пятое-шестое места, но ведь с десятиклассниками. А на высоте сел. С последней попытки едва-едва одолел начальные зачетные метр десять.

Среди седьмых классов «В» уверенно шел первым, совсем немного уступая в общем зачете старшеклассникам, но все же уступая.

Перед началом подтягивания – четвертого вида школьного пятиборья Годунов подошел к судьям и задал им задачу:

– Сколько очков будет дано за подтягивание на одной руке? Учителя удивились вопросу и не долго думая определили:

– Десять!

Подтягивание было самым престижным видом. С перекладины не спрыгивали, сваливались, потратив все крохи пороха. Однако у Вовы этого самого пороха хватило только на три жима. Курочка, а потом и Рябов, вихляясь изо всех сил, подтянулись по разу.

Никто никого не укорял, но дело было плохо. Огнев принес команде девять очков. Камчадалы по семь-восемь.

Пришла очередь двум последним.

– Сначала я, – решил Годунов и одарил команду двадцатью шестью очками.

Под перекладину встал Агей.

– Это он! Он! – закричал кто-то из пятиклашек. – Смотрите!

Агей закусил губу. Подпрыгнул, приладил руки. Снял с перекладины левую и подтянулся на правой восемь раз, потом поменял руку и еще подтянулся восемь раз.

– Не спрыгивай! – крикнул Годунов. – На двух подтягивайся! Агей подтянулся еще двадцать раз, и руки у него сами разжались от усталости.

Он упал, но ребята подхватили его и стали качать.

– Сто восемьдесят очков! – переглянулись между собой преподаватели физкультуры. – Результат чуть ли не двух классов. Справедливо ли?

По мегафону обратились к командам с тем же вопросом: справедливо ли?

– Справедливо! – как один человек, ответила школа.

Феноменальный рекорд был утвержден.

Плавать пошли на городской пляж.

Годунов сказал Агею:

– Плывем в паре, покажем клаос.

Агей усмехнулся: он не умел плавать. Он шел, однако, со всеми, чтобы только посмотреть, как поплывут одноклассники. Но вдруг оказалось, что время, отпущенное для их школы, на исходе. Поэтому все побежали. И сразу на старт, едва рубахи и брюки скинули.

– Ребята! – взмолился Агей.

– Первая пятерка! – скомандовал учитель физкультуры. Годунов дернул героя спартакиады за руку и поставил рядом с собой. Грянул выстрел.

– Я не умею! – успел крикнуть Агей и сиганул в голубую бездну.

Буль. Буль.

Он вынырнул. И снова пошел на дно. И снова вынырнул. Кто-то потянул его, и он очутился на ступенях набережной.

Ступени обросли нежно-зелеными водорослями, были теплыми.

Рядом с ним, отирая воду с лица, сидел Борис Годунов. Подбежал Вова.

– Ты чего?! Плавать не умеешь?!

– Дурак! – сказал Вове Борис Годунов. – Он же с Памира. Там вода в замерзшем состоянии – ледники.

В понедельник на Агея прибегала поглядеть чуть ли не вся школа: плавает, как топор, но зато на одной руке подтягивается!

А вот Курочка Ряба затосковала: и город, и школа забыли ее.

На черчении Курочка Ряба ползала под столами чуть не до конца урока, а когда началась перемена, рванувшиеся на волю ребята обнаружили, что ноги не идут. Курочка Ряба не поленилась, каждому связала шнурками ботинок с ботинком.

Было смешно, но не очень.

Агей получил письмо от дедушки.

«Друг мой! – писал Виталий Михайлович. – Открылась мне грустная истина. Горы величественны и прекрасны, но, но, но! Без тебя, Агей, ветер уже не свистит, а хнычет. Яки стали хмурые. Даже свету вроде поубавилось. Я понял: ты – мой Памир. Ты – мой свет. Поставил вопрос о замене. Дело решится, конечно, не сразу, но, думаю, эта зимовка у меня последняя».

«Дедушка! – тотчас ответил Агей. – Я смотрю на море, а думаю о вас: о тебе и о всех наших Агеях. Я хочу во сне видеть наши горы – и не вижу! У меня все хорошо. Сегодня иду учиться плавать. Дельфинов еще не встречал, зато слышал, как чайки хохочут… В школе сначала были трудности, но теперь дела пошли на лад… И еще хочу сказать тебе, дедушка. Спасибо тебе за то, что я – человек с Памира. Агей».

К нему зашел Борис Годунов.

Увидел, что Агей сидит за учебником географии, удивился:

• Предыдущая
• 10/16
• Следующая