Шляпа императора или Всеобщая сатирическая история человечества в ста новеллах - Сахарнов Святослав Владимирович - Страница 4

• Предыдущая
• 4/26
• Следующая

Вот почему, вскрыв гробницу, ученые теперь то и дело ломают головы:

— Саркофаг определенно принадлежит женщине, — говорит один.

— Но пол у мумии извините, мужской, — возражает второй. Вот — можете потрогать.

И так все: надписи, изображения, профили, анфасы...

Полна загадок и тайн древняя земля пирамид.

А все оттого, что деньги держат нас за горло.

У коня Буцефала был всадник по имени Александр Македонский.

Однажды Буцефал отправился в Индию. Он понес на спине Александра, а затем потянулось все греческое войско.

Буцефал дошел до Ганга.

Вода в Ганге оказалась мутной, в ней кишели крокодилы. Над водой роились мухи. Кроме того индийцы разбили в сражении авангард греков.

Буцефал повернул назад и возвратился в родную Македонию.

— Ну как, сын мой, завоевал Индию? — спросил Филипп Македонский Александра.

Мой конь пил из Ганга воду, — уклончиво ответил Александр.

Ученый грек Архимед имел быстрый и проницательный ум. Женщины тоже не оставляли его равнодушным.

Однажды некая молодая особа пожаловалась Архимеду, что тайно будучи у него, потеряла в ванной комнате заколку для волос.

— Я обдумываю сейчас закон плавания тел, но заколку постараюсь отыскать, — ответил ей ученый.

Он забрался в ванну и на дне бассейна обнаружил потерянный предмет.

— Эврика! — закричал Архимед. — Нашел!

— Что ты там нашел? — спросила его жена.

Архимед не растерялся и бойко отбарабанил ей новый закон, мол так и так: «тело погруженное в воду...»

— Какой ты у меня умница! — сказала супруга. — А можно и я залезу к тебе в ванну?..

Но это все маленькие слабости гения. А вот когда на его родной город Сиракузы напали римляне, тут женолюб и шутник Архимед проявил себя во всей красе инженера и гражданина. Машины, построенные им, бросали в корабли римлян тяжелые камни, зеркала, направленные на триремы противника, зажигали их солнечными лучами, как свечи.

А когда суровые легионеры все же ворвались в город, на одной из улиц они наткнулись на человека, который сидел на корточках и палочкой рисовал на песке какой-то чертеж и делал вычисления.

— Отойди, солдат, ты мешаешь моей творческой мысли, — сказал он легионеру.

Но римлянин проткнул его мечом и побежал дальше — грабить дома.

Этот эпизод мы рассказали к тому, что между армией и гражданским населением всегда происходили недоразумения. Сколько великих открытий не дошло до нас оттого, что солдаты не умели читать чертежи и не прислушивались к тому, что бормочут ученые!

Знаменитый храм Артемиды в Эфесе считался одним из семи чудес света.

В городе часто случались пожары, а городской ареопаг никак не мог решить вопрос об организации пожарной команды.

— Чем бы их пронять? — подумал некто Герострат. Он был активным общественником и дела города были для него не безразличны. — Надо что-нибудь сжечь.

И он сжег храм.

Ареопаг забурлил:

— Забудьте безумца Герострата! — велено было выкрикивать на всех площадях города. Имелось в виду, что пожарную команду все равно никто создавать не будет и надеяться на это могут только сумасшедшие.

Докричались до того, что когда любого грека ночью будили и спрашивали:

— Кого надо забыть?

Он тут же отвечал:

— Безумца Герострата!

Создали прецедент. Все тщеславные и душевнобольные во всех странах кинулись подражать эфесцу. Они резали ножами знаменитые картины, обливали их кислотой, подкладывали под памятники динамит.

Рванув бомбу на итальянском вокзале, где под обломками кричит и корчится едва ли не сотня человек, террорист тут же лезет в газету:

— Написали обо мне или нет? Ага, написали! Ишь, как славно — целую полосу не пожалели... Где бы еще шарахнуть?

Жители древнего города Сибариса — сибариты — были изнеженной публикой.

Началось все с белья.

— Жесткое, подмышки натерло, — пожаловался как-то один сибарит другому. — Прямо кольчуга! Из чего они, черти, его шьют? Из мешковины, коноплю что-ли пускают?

— Вот-вот. И жена жалуется и все знакомые, — подхватил сосед. — Хочешь даму незаметно так по коленке погладить, в пальце заноза... А вот я недавно видел покрывало, на корабле привезли, даже не из Индии, а откуда-то из дальше. Ну, доложу я вам — нежнейшая ткань! Так и струится, так и льется. Что если найти искусного раба-портного и заказать ему?

Так было изобретено шелковое белье.

Но сибариты на этом не остановились.

— Что это мы пьем все подряд, мешаем вина, не поймешь где какое-молодое, старое? В этом деле надо навести порядок. Будем выдавливать на пробке год урожая, составлять коллекции и вообще почитать Бахуса.

Родился разлив вин. В почет вошли коллекционные.

На очереди было изобретение совершенно революционное.

— Что это ты, Клавдий, фантазируешь? — спросил один сибарит-поэт своего друга-художника. — Сосуд, но какой-то странной формы.

— Сосуд, — согласился изобретатель. — Понимаешь, осенило. Что, если ночью по нужде не бегать в сад под кустик, а иметь эту штуковину рядом, под кроватью?

— Ручку пририсуй.

Родился ночной горшок.

Город жил в свое удовольствие. Закатывали пиры, столы ломились от рыбы и птиц. Кур подавали нанизанными на шампуры, как шашлыки. Всю ночь по улицам бродили танцоры и музыканты.

Время от времени вспыхивали скандалы. Их решали гласно, на форуме в присутствие всех горожан.

В летописях есть например такое. К одному сибариту пришел сосед и пожаловался:

— Твой петух мешает мне спать.

— А мне мешает твоя жена. К ней приходит очень много молодых музыкантов. Между прочим, они приходят по-одиночке и без инструментов.

— Врешь!

— Не вру.

— Ты враг республики!

— Сам дурак.

Они схлестнулись и даже побили друг другу морды. А ночью запылали сразу оба их дома. Сгорели и жена и петух.

— Ай, ай, ай, до чего докатились! Этак весь город можно спалить, — испугались сибариты. Они собрались на форуме и постановили: «Истребить всех петухов».

Жен не тронули — на форум пришло много музыкантов.

Удивительно, как историки охочи собирать высказывания знаменитых людей! За каждым так и ходят табунком.

Гай Юлий Цезарь с младых ногтей запомнил две вещи: совесть и политика несовместимы и еще — прежде чем сказать, оглянись — записывает ли кто.

В древнем Риме был хороший демократический обычай. Каждый кандидат на выборную должность устанавливал на улицах столики, а на них клал пачки денег. Подходили, брали и бежали голосовать «За». Еще устраивали для избирателей пиры, выкладывали жареных быков, ставили блюда — рыбы набитые яблоками, птичьи языки в гранатовом соку. Мечта!

Но для всего этого нужны были деньги. Деньги проще всего было добывать в провинции. Цезарь добился назначения наместником в Испанию. Когда кто-то сказал:

— Как же так? Такая глушь!

Он ответил:

— Лучше быть первым в провинции, чем вторым в Риме.

Историки поняли: за этим человеком надо записывать.

После Испании были Галлия и Британия. Деньги — налоги и взятки — сами так и плыли в карман. Подсчитав свои деньги и легионы, Цезарь понял, что теперь перед ним не устоит и сам Рим. Перепуганный сенат провозгласил его пожизненным диктатором.

Теперь каждое его слово ценилось на вес золота.

— Ну, как там, он еще ничего не сказал? — волновались летописцы, с утра заглядывая в окна диктаторской опочивальни.

— Молчит, чешет ногу.

— Жаль.

Ждать пришлось недолго. Во время одного из походов победа досталась Цезарю так легко, что он, отвечая на вопросы корреспондентов, пожал плечами и сказал:

— Пришел, увидел, победил.

• Предыдущая
• 4/26
• Следующая