Сто лет одиночества (сборник) - Маркес Габриэль Гарсиа - Страница 20

• Предыдущая
• 20/256
• Следующая

– Как он обычно спит, — сказала Тринидад, — в одних штанах.

– И он не пытался до тебя дотронуться?

– Нет, падре.

– Скажи мне правду.

– Я не обманываю, падре, — настаивала Тринидад. — Клянусь богом.

Падре Анхель снова поднял рукой ее подбородок и посмотрел в печальные влажные глаза.

– Почему ты скрывала это от меня?

– Я боялась.

– Чего?

– Не знаю, падре.

Он положил руку ей на плечо и начал говорить. Тринидад кивала в знак согласия. Потом, закончив, он начал тихо молиться вместе с ней. Он молился самозабвенно, с каким-то страхом, оглядывая мысленно, насколько ему позволяла память, всю свою жизнь. В минуту, когда он давал ей отпущение грехов, им уже начало овладевать предчувствие надвигающегося несчастья.

Резким толчком алькальд открыл дверь и крикнул:

– Судья!

Из спальни, на ходу вытирая руки о юбку, вышла жена судьи Аркадио.

– Он не появлялся уже две ночи, — сказала она.

– Черт подери, — выругался алькальд, — в канцелярии его вчера тоже не было. Я ищу его везде по неотложному делу, но никто понятия не имеет, где он обретается. Вы не знаете, где бы он мог быть?

Женщина пожала плечами:

– У шлюх, наверно.

Алькальд вышел, не затворив за собою двери, и зашагал в бильярдную, где из включенного на полную мощность музыкального автомата лилась слащавая песенка. Там он сразу прошел к отгороженному в глубине помещению и громко крикнул:

– Судья!

Хозяин, дон Роке, занятый переливанием рома в большую оплетенную бутыль, оторвался от своего дела и прокричал в ответ:

– Его здесь нет, лейтенант!

Алькальд двинулся за ширму. Там сидели группами и играли в карты мужчины. Судьи Аркадио никто не видел.

– Вот черт, — сказал алькальд, — то у нас в городке про всех все знают,

– Узнайте лучше у того, кто наклеивает листки, — посоветовал дон Роке.

– Отстаньте от меня с этой писаниной! — огрызнулся алькальд.

Судьи Аркадио не оказалось и в суде. Было девять асов утра, но секретарь суда уже дремал, лежа в галерее патио. Алькальд направился в участок и приказал трем полицейским одеться и пойти поискать судью Аркадио в танцевальном зале или у трех известных всему роду женщин. После этого он снова вышел на улицу побрел, не думая о том, куда идет. Внезапно он увидел судью в парикмахерской — лицо его было закрыто горячим полотенцем, а сам он сидел, широко расставив ноги.

– Черт подери, судья, — воскликнул алькальд, — я уже два дня вас ищу!

Парикмахер снял полотенце, и взору алькальда предстали опухшие глаза; на подбородке тенью лежала трехдневная щетина.

– Вы пропадаете где-то, а ваша жена рожает, — сказал алькальд.

Судья Аркадио вскочил на ноги:

– Дьявол!

Громко захохотав, алькальд толкнул его обратно кресло.

– Не валяйте дурака, — сказал он. — Я искал вас не поэтому.

Закрыв глаза, судья Аркадио снова откинулся в кресле.

– Заканчивайте, и пойдем в суд, — сказал алькальд. — Я вас подожду.

Он сел на скамейку.

– Где вы, черт возьми, пропадали?

– Здесь, — ответил судья.

Алькальд был не частым гостем в парикмахерской. Kак-то раз он увидел прикрепленное к стене объявление: «Говорить о политике воспрещается», но тогда оно покаялось ему естественным. На этот раз, однако, оно заставило его задуматься.

– Гвардиола! — позвал он.

Парикмахер вытер бритву о брюки и застыл в ожидании.

– Что такое, лейтенант?

– Кто уполномочил тебя это вывесить? — спросил, показывая на объявление, алькальд.

– Опыт, — ответил парикмахер.

– Запрещать может только правительство, — сказал он. — У нас демократия.

Парикмахер снова принялся за работу.

– Никто не вправе препятствовать людям выражать свои мысли, — продолжал алькальд, разрывая картонку.

Швырнув обрывки в мусорницу, он подошел к туалетному столику вымыть руки.

– Вот видишь, Гвардиола, — наставительно сказал судья, — к чему приводит лицемерие.

Алькальд посмотрел в зеркало на парикмахера и увидел, что тот поглощен работой. Пристально глядя на него, он начал вытирать руки.

– Разница между прежде и теперь, — сказал он, — состоит в том, что прежде распоряжались политиканы, а теперь — демократическое правительство.

– Вот так, Гвардиола, — сказал судья Аркадио, лицо которого было покрыто мыльной пеной.

– Все ясно, — отозвался парикмахер.

Когда они вышли на улицу, алькальд легонько подтолкнул судью Аркадио в сторону суда. Дождь зарядил надолго, и казалось, что улицы вымощены мылом.

– Я считал и считаю, что парикмахерская — гнездо заговорщиков, — сказал алькальд.

– Они только говорят, — сказал судья Аркадио, — и на этом все кончается.

– Это-то мне и не нравится, — возразил алькальд. — Слишком уж они смирные.

– В истории человечества, — словно читая лекцию, сказал судья, — не отмечено ни одного парикмахера, который был бы заговорщиком, и ни одного портного, который бы таковым не был.

Алькальд выпустил локоть судьи Аркадио только тогда, когда усадил того во вращающееся кресло. В суд вошел, зевая, секретарь с напечатанным на машинке листком.

– Ну, — сказал ему алькальд, — принимаемся за работу.

Он сдвинул фуражку на затылок и взял у секретаря листок.

– Что это?

– Для судьи, — сказал секретарь. — Список тех, на кого не вывешивали листков.

Алькальд изумленно посмотрел на судью.

– Черт побери, — воскликнул он, — значит, вас это тоже интересует?

– Это как чтение детектива, — извиняющимся голосом сказал судья.

Алькальд пробежал глазами список.

– Хорошо придумано, — сказал секретарь. — Кто-нибудь из них наверняка и есть автор листков. Логично?

Судья взял список у алькальда.

– Ну не дурак ли? — сказал он, обращаясь к нему, а потом повернулся к секретарю: — Если я собираюсь наклеивать листки, то прежде всего, чтобы снять с себя подозрения, я наклею листок на свой собственный дом. — И спросил у алькальда: — Разве не так, лейтенант?

– Это дело не наше, — сказал алькальд. — Пусть люди разбираются сами, кто сочиняет эти листки, а нам над этим голову ломать не стоит.

Судья Аркадио изорвал список в клочки, скатал из них шар и бросил его в патио.

– Разумеется.

Но алькальд забыл об инциденте еще до того, как судья Аркадио это сказал. Упершись руками в стол, он заговорил:

– Я хочу, чтобы вы посмотрели в своих книгах вот что: из-за наводнений жители приречной части городка перенесли свои дома на земли за кладбищем, являющиеся

моей собственностью. Что я должен в этом случае делать?

Судья Аркадио улыбнулся.

– Ради этого не стоило приходить в суд, — сказал он. — Проще простого: муниципалитет отдает эти земли поселенцам и выплачивает соответствующую компенсацию тому, кто докажет, что земли принадлежат ему.

– У меня есть все бумаги, — сказал алькальд.

– Тогда нужно только назначить экспертов, чтобы произвели оценку, — сказал судья. — А заплатит муниципалитет.

– Кто их назначает?

– Вы можете назначить их сами.

Алькальд поправил кобуру револьвера и пошел к двери.

Судья Аркадио, провожая его взглядом, подумал, что жизнь — всего лишь непрерывная цепь чудесных избавлений от гибели.

– Не стоит нервничать из-за такого пустячного дела, — улыбнулся он.

– Сперва вы должны назначить уполномоченного, — вмешался секретарь.

Алькальд повернулся к судье:

– Это правда?

– При чрезвычайном положении абсолютной необходимости в этом нет, — ответил судья, — но ваша позиция будет, безусловно, выглядеть лучше, если, учитывая, что вы хозяин земель, оказавшихся предметом тяжбы, за дело возьмется уполномоченный.

– Тогда надо его назначить, — сказал алькальд.

Не отрывая взгляда от стервятников, дравшихся посреди дороги из-за падали, сеньор Бенхамин снял с ящика одну ногу и поставил другую. Наблюдая за неуклюжими движениями напыщенных и церемонных птиц, словно танцевавших старинный танец, он изумился необычайному сходству с ними людей, надевающих маски стервятников в карнавальное воскресение. Мальчик, сидевший у его ног, намазал светлым кремом второй ботинок и снова ударил по ящику — знак, чтобы он поставил на крышку другую ногу.

• Предыдущая
• 20/256
• Следующая