10600 или третий закон Ньютона в жизни - Поправкин Алексей - Страница 22
- Предыдущая
- 22/47
- Следующая
Эта информация была сообщена раздражённым тоном и Николай Андреевич пообещал Коле выгнать его в багажник, если тот не прекратит доставать штурмана. Подействовало. Коля успокоился. Грозы мы успешно обошли и Коля не терроризировал меня больше никогда.
Один раз мы ночью полетели в Казань-Волгоград. Вдоль Волги почти всегда стоят сильные грозы.
Ночь, звёзды вокруг, гроз визуально не видно. И вдруг мощный всполох, как будто на дискотеке включается цветомузыка и эти кучевые облака уже видны и видна вся земля и широкая Волга с её неспешными поворотами… Всё это длится 1–2 секунды, но это очень красиво.
Мы уже в Волгограде, узнали погоду, приняли решение на вылет, заправились, ждём пассажиров, а я сижу и читаю. Вдруг, от порывов ветра самолёт даже содрогаться начал и почти сразу пошёл ливень. Я даже подумал, что мы не полетим и я ещё почитаю, но пассажиров посадили и мы запросили запуск.
Пока не было наддува, ливневая вода стекала мне на стол, и дождь барабанил по обшивке. Когда мы порулили, дождь, усилился ещё больше и дворники лобового стекла Командира и второго пилота забегали в бешеном темпе. Подруливаем к полосе и я включил локатор, чтобы оценить обстановку. Километров на 50–60 я видел лишь сплошную засветку, безо всяких лазеек.
— Николай Андреевич, я дырок не вижу, если взлетать, то низом будем шлёпать километров 50–70.
А в этот момент на посадку зашёл и не очень уверенно сел Як-40.
— Видишь же, сел!
— Так ему ж деваться было некуда! А мы зачем на рожон полезем?
…От взлёта до того как я смог увидеть первую дырку прошло около 8 минут. 8 минут болтанки, стены воды и адреналина Мы летели, как на Ан-2 — где сверкнёт туда и мы, а потом, найдя дырку в этой грозовой облачности, мы устремились ввысь …
Лето заканчивалось и грозы тоже. Наконец отпуск, мы прощаемся и Николай Андреевич, уже после послеполётного, предотпускного разбора, дарит мне лично бутылку коньяка со словами “Спасибо.“
Только сейчас я в состоянии оценить этот его жест.
Я уже почти в Шереметьево. Документы мои там и перестройка в полном разгаре. Уже ”народ“ Москвы решает кто сможет жить там. А жить там, ввиду перенасыщенности города, могут только артисты, большие деятели науки и искусства, а также лётчики. Поэтому последним моим документом был рапорт, заканчивающийся словами “согласен на покупку жилья в любом районе города Москвы или Зеленограде“ (при этом моя квартира в Архангельске продавалась кооперативу).
Мой друг Женя, ввиду отдалённости его жилья от аэропорта Шереметьево, иногда неделями не бывал дома, поэтому город Зеленоград, на западе аэропорта, был для меня очень привлекательным.
А в “Аргументах и фактах“ появляется статья, написанная жителем гор и кем-то отредактированная.
“Спустился с горы и купил один ларёк, потом второй. Теперь у меня магазин…”
Год уже прошёл, а я всё ждал, когда же меня в Шереметьево возьмут, как известно Кадры решают всё.
Зимой Николай Андреевич серьёзно заболел и моим командиром становится Волков Александр, который вводился в командиры одновременно с Андреевичем. Механиком был Михалыч, про которого уже было сказано, а нашим вторым пилотом был Сергей Пономарёв.
Как и все Серёга летал на Ан-2, а потом уж на Ту-134 и начинал он в Перьми, откуда и был родом.
И моральные качества его были как у Жени. Поэтому Серёгу я очень уважаю и до сих пор поддерживаю с ним дружеские отношения.
Серёга, как Михалыч уже не летают, как известно в Россиянии лётчики были не нужны, потому, как зарплаты Россиян на хлеб то едва хватало, не то, что на полёты.
Александр Волков был немногословен и несуетлив. Он никогда не высовывался, но всегда был на месте и при необходимости мог напомнить, что Командиром является всё же он. К членам экипажа он всегда относился с уважением. А летали мы красиво всегда.
Помнится, я был очень удивлён, когда на мою рекомендацию о выпуске шасси и закрылков, он дал команду на их выпуск значительно позже, чем можно было представить, что, несомненно, говорило о его высочайшем классе и необыкновенной чувствительности к самолёту.
Кроме всего, он был, как и все в нашем экипаже, за разумную, а не чрезмерную заправку топливом, когда все его излишки попросту сжирались двигателем, толкающим лишние тонны.
Когда я рассчитывал полёт и естественно, мы уже знали погоду, Александр общался в курилке. Ко мне подходил Михалыч с известным вопросом “Сколько?“ Я говорил, к примеру, 9 тонн, то Михалыч заправлял 9,1 тонны.
Если рядом был Сергей и он спрашивал меня “Сколько будем заправлять?“ и я говорил, к примеру, 9 тонн, то Сергей передавал Михалычу, чтобы тот заправил 9,1. А Михалыч всегда прибавлял “свои“ 100 килограммов керосина. Это были лично его 2–3 минуты!
Если, конечно, мы летели на Север или по маршруту могли быть грозы, то уже Саша сам давал команду на заправку, с учётом моего расчёта.
Полетели мы в декабре на Новую Землю. Здесь, кстати, мало топлива не бывает.
И вообще, как у нас говорили, (в шутку, конечно) Север покоряется смелым и жадным!
Залезаю я в свою кабину (КАБИНЕТ), а у меня в коленке вдруг что-то как хрустнет! У меня аж искры из глаз и этот хруст был таким громким, что я подумал, что своей головой сломал какой-нибудь ценный прибор.
Ну, пошевелил ногой, вроде шевелиться, мы и полетели. На Новой Земле, сквозь пургу и встречный ветер, я даже до магазина дошёл и дефицита купил. Прилетели, а дома у меня нога так разболелась, что спасу нет. Вечером, на следующий день, в Свердловск-Новосибирск лететь и подкладывать такую свинью не в моих правилах.
Поэтому, соседка медсестра, мою ногу намазала какой-то импортной мазью, а нога взяла и распухла, что я уже даже ходить не мог, поэтому меня сосед, как буржуя на машине отвёз. Стартового врача пришлось обмануть и вот мы в воздухе. В Свердловске, а потом в Новосибирске Саша мне велел не выходить и народ не пугать, а на обратном пути Серёга уже звал меня Скороходом, а в профилактории Свердловска, на переходе в столовую меня врачи поймали и заставили в травмопункт ехать. В травмопункте мне сделали снимок — оказался мениск и хотели меня в больницу положить, но на носу был Новый Год, потом меня ждали в Шереметьево и я ещё не знал, как будет смотреть на это наша медицина. Договорились о том, что это ушиб и стартовые врачи в Свердловске меня всё же пропустили. В тот день мы домой не попали. В Архангельске была метель с полным отсутствием, какого либо присутствия видимости. Сидели в Мурманске. Саша и Серёжа зря времени не тратили и узнали, что с менисками не списывают, но нужно будет делать операцию. Наконец, погода появилась и мы прилетели домой.
Дома нужно было опять лететь, но Саша потребовал, чтобы я шёл к врачу.
Наш хирург, пообещал мне, что не спишет, но и без операции к полётам не допустит. И вот я уже в больнице.
— Ты чего Новый Русский? — спросил меня Главврач, когда я немедленно потребовал операцию.
В общем, сделали мне операцию только на следующий день. Ногу в гипс обернули и понял я, что за оставшихся 4 дня до Нового Года мне не поправиться. Гипс пообещали мне снять не через неделю, а вообще через две, потому, что в коленке была ещё какая-то ерунда.
…Кушать в Архангельске было уже нечего, а в больнице, зато, давали ножки Буша.
Имеются ввиду не ноги Президента США Буша, а куриные ножки при его мудром правлении.
В палате был телевизор и крупный специалист по обрезанию ленточек и открытию различных презентаций, а также мер Санкт-Петербурга открыл телемарафон помощи городу. Мы с Людой отдали половину накопленного в организованный им фонд.
Но этим моя кипучая деятельность не ограничилась. Через два дня после операции я уже чемпион больницы по бегу на костылях, а чуть позже я уже быстрее всех мог ездить на инвалидной коляске!
Людочка выкрала меня из больницы на Новый Год. Правда на следующий день она меня вернула.
- Предыдущая
- 22/47
- Следующая
