Песни и сказания о Разине и Пугачеве - Автор неизвестен - Страница 24

Мы свой выстроили». — «А много ли вас здесь?» — «Да немного: двадцать пять чело

век», — сказал есаул. «Так что же? И меня в артель принимайте!» — «А, милости просим!» Но так его досада берет, что он из атаманов в подданные идет, — говорит есаулу: «Ну, что, атаман, здесь служить неловко: добычи мало! Поедемте в привольные стороны, где отец работал». — «И я думаю туда же отправиться».

В одно прекрасное время съехалась вся шайка, начали говорить: «Кто на Волгу хочет в город Симбирской?» Один из работников говорит: «Да ведь не знай, как мы попадем в Сим-бирской: там заведыват Ванька» (брат Афоньки). А Афонька говорит: «Вот мне и хочется узнать. Забирайте ограбленное добро». Забрали, лошадей оседлали, сели^ поехали. Приехали на берет Волги в небольшое село, но прозванью Майну, разыскали тут удобство (небольшую рытвину), прежний готовый дом, остановились на время жить. Разузнали все дела, как живет Ванька, командовать своими войсками и гордится, управляет всей Волгой; занимает должность отца-старика: суда разбивает, лоцманов в воду кидает. «Ну, это он незаконно, — сказал Афонька. — Пусть бы он деньги и добро брал, а лоцманов® воду кидать незачем. Попробую силу его!» Написал Афонька письмо: «Ожидай меня в гости!» Ванька отвечал: «Милости прошу, незнакомый человек!» Собрались двадцать пять человек, разостлал Афонька епанчу, сели вместо лодки и поплыли в Симбирск. Ванька встретил гостя и говорит: «Какие вы люди?» — «Мы дети Стельки Разинова, первый

сын Афанасий». Он этому делу не верит, хочет по шее из дому прогнать. «Врешь! у меня не такой брат!» Произошел шум и драка; открыли огонь, и Афонька упорством пошел, прогнал Ваньку из Симбирского во Рязанскую губернию. Остался Афонька в Симбирском свою жизнь продолжать и научился, как баржи разбивать. Вот плохая тут удача: народ хитрый нынче стал. Однажды погнался за маненькой баржей. Лоцман был не промах: сам рулем правит, рукой по голове гладит. На голове волоса были длинны: как назад их закинет, и Афоньку

с, Волги на берег кинет. «Эх, — говорит Афонька, — это, братцы, не так. Тут не поживёшься! Поедем дальше за ними». На путине баржа

приотдохнуть и встала. Афонька-следом..

«Вот где нам владать им, этим лоцманом! — шепнул Афонька. — Айда, братцы, за работу!». Взошли на баржу: лоцман стоит в своей хате… Отворил Афонька дверь и крикнул: «Эй ты, сонный тетеря, не отворяшь нам двери». С испугу лоцман вскочил, выбег на верхний борт, ножом горло перехватил. Разбили они эту баржу, златом и серебром лодку нагрузили и отправились домой.

Получает Афонька письмо, неизвестно откуда; стал его читать: письмо — от родного брата. «Эх, братец, не знал я, что ты был у меня в гостях и войну упорную сделал. Я теперь третий месяц в несчастьи: в тюрьме сижу». Афоньке жаль стало: он и поехал в Рязанову губернию, разыскал брата в тюрьме. Увидел весь народ, что самый тот разбойник в таком-то году архиерея с колокольни бросил (лицом схож был). «Давай, держи, лови!» Шум поднялся и гвалт, а Афонька подошел тихо к замку, выпустил своего брата и отправился в свое место. «Бросим это все дело, — сказал Иван брату. — Будет, брат, погрешили, пора на покаяние!» — «Нет, — сказал Афонька, — я до смерти свой дела ее брошу!»

Отправился на свое место, на разбойное дело. Недолго ему царить досталось: нагрянуло войско; пымали Афоньку в темном лесу, посадили его в тюрьму. Решил его суд сквозь тысячного строя три раза провести. Забили Афоньку¹ до смерти, а Иван пустился во моление и покаялся в девяносто семи людских душах.

43

Предания о Разине в записях П. И. Якушкина

— Скажите пожалуйста, — обратился мой спутник к казакам, — кто такой был Стенька Разин. Тоже, должно полагать, великий был в свое время воитель!

— Воитель-то большой был воитель, этот Стенька, — отвечал один казак.

— Так что ж?

— Да с Пугачевым или Ермаком — не одна стать.

— А что?

— Пугачев с Ермаком были великие воители, а Стенька Разин и воитель был великий, а еретик — так, пожалуй, и больше, чем воитель.

— Что ты!.

— Правда!..

— Какое же его было еретичество?

— А вот какое. Бывало, его засадят в острог. Хорошо. Приводят Стеньку в острог. «Здорово, братцы», — крикнет он колодникам. «Здравствуй, батюшка наш, Степан Тимофеевич!..» А его уж все знали!. «Что здесь засиделись? На волю пора выбираться..» — «Да как выберешься?. — говорят колодники, — сами собой не выберемся, разве твоими мудростями!» — «А моими мудростями, так пожалуй и моими!.» Полежит так, маленько отдохнет, встанет. . «Дай, — скажет, — уголь!..» Возьмет этот уголь, напишет тем углем на стене лодку, насажает в ту лодку колодников, плеснет водой: река разольется от острова до самой Волги¹; Стенька с молодцами грянут песни — да на Волгу!. Ну, и поминай как звали!.

— Так и убежит?

— Со всеми колодниками!

— А часовой солдат отвечай?

— Знамо дело — отвечай!.

— Эко дело!..

— Только господа под последок догадались, — продолжал казак, — будет Стенька просить испить — не давай воды, пой квасом!.. А Стеньке с квасом ничего не поделать… так и изловили…

— Вишь ты дело-то какое!..

— Еретик! одно слово, еретик!

— Такой еретик: всю Астрахань прельстил, все за него стали; один только архиерей. Архиереем в Астрахани был тогда Иосиф; стал Иосиф говорить Разину: «Побойся ты бога, перестань, Стенька, еретичествовать». — «Молчи, — крикнет Стенька Разин, — молчи, батька. Не твое дело». Архиерей опять Стеньке: «Грех большой еретичеством жить!» А Стенька знай свое твердит: «Молчи, батька, не суйся, где тебя не спрашивают! Сражу, говорит, тебя, архиерея!» Архиерей свое, а Стенька свое. Архиерей опять-таки Стеньке Разину: «Вспомни про свою душу, как она на том свете будет ответ богу давать!» Стенька мигнул своим, а те подхватили его да в крепость, да на стену, а со стены-то и бросили казакам на копья… Тут архиерей Иосиф богу душу и отдал. .

— Вишь дело какое!

— А у Разина свои казаки были?

— А как же, все равно как у Ермака. Пошел по станицам, крикнул по охотников на Волгу рыбу ловить. Кому надо, те уже знают, какую на Волге рыбу ловят, ну и соберутся. Так и Стенька Разин собрал себе казаков, да с теми казаками и пошел на Волгу, а там и в море пробрался, на персидского султана напал, сколько у него городов побрал…

— Ну, а за архиерея ему никакого наказания не было? — спросили рассказчика.

— А кто его будет наказывать?

— Как кто?

— Ведь, чай, начальство было?

— Убил архиерея и наказания никакого нет? — посыпались вопросы небывалых.

— Чай, начальству дали знать сейчас же, что Стенька Разин архирея сразил?

— Много он боялся того начальства, — отвечал рассказчик, — его и само-то начальство боялось: вот он был каков!

— Что же начальство смотрело?

— А вот что: как повоевал Стенька Персию,

приехал в Астрахань, пошел к воеводе… тогда губернатор прорывался воеводой. . приходит к воеводе. . «Пришел я, говорит, к тебе, воевода, с повинною». — «А кто ты есть за человек такой?» спрашивает воевода. «Я, — говорит, — Стенька Разин». — «Как, это тьг разбойник, который царскую казну ограбил. . Столько народу загубил!» — «Я, говорит, тот самый». — «Как же тебя помиловать можно?» — «Был, — говорит Разин, — я на море, ходил в Персию, вот столько-то городов покорил, кланяюсь этими городами его императорскому величеству; а его царская воля: хочет казнит— хочет милует! А вот и вашему превосходительству, — оговорит Разин, — подарочки от меня». Стенька приказал принести подарочки, что припас воеводе. Принесли. У воеводы и глаза разбежались: сколько серебра, сколько золота,

сколько камней дорогих! Хошь пудами вешай, хошь мерами меряй!.. «Примите, — говорит Стенька Разин, — ваше превосходительство, мои дороги подарки, да похлопочите, чтобы царь меня помиловал». — «Хорошо, — говорит воевода, — я отпишу об тебе царю, буду за тебя хлопотать, а ты ступай на свои струги и дожидайся на Волге царской отписки». — «Слушаю, — говорит Разин, — а вы, ваше превосходительство, мною не брезгуйте, пожалуйте на мой стружок ко мне в гости!» — «Хорошо, — говорит воевода, — твои гости, приеду». Стенька раскланялся с воеводой и пошел к себе на стружок, стал поджидать гостей. На другой день