Сказка для волка - Барбуца Евгения Васильевна - Страница 56
- Предыдущая
- 56/74
- Следующая
– Восемь.
– Ранее вы занимались подобной работой?
– Я воевал.
– Что вы обнаружили в НИИ? Что было предметом изучения?
– Женщина.
– Как она выглядела?
– Худая, изможденная, высокая, голова наголо бритая, деформированные конечности, рычала и бросалась на людей. Была в клетке.
– Расскажите ход операции.
– Своих людей я отправил ликвидировать персонал. Расстрелять и сжечь. Решил лично заняться документацией. Один из моих людей сунулся в лабораторные помещения. По глупости он выпустил ее. Молодой, неопытный, пожалел, она очень просила.
Дядя умолк. У меня же голова шла кругом.
Не верю. Нет, не так. Я знаю, он не святой, но это в прошлом, ему приказали.
– Что было дальше, Борис Витальевич?
– Мне доложили, что из лаборатории вырвался экспериментальный образец. Приказ был на ликвидацию всех без исключения. К тому времени, как я ее нашел, она уничтожила большую часть персонала. Упростила нам работу. Убила троих из моей группы. Голыми руками.
– Что произошло потом?
– Я выследил ее. Она стояла рядом с инкубатором.
Дядя вновь умолк. Ему было очень больно, но на тот момент он не чувствовал боли, и только за это я благодарна сыворотке правды.
– Что было в инкубаторе?
– Ребенок. Младенец.
– Что вы сделали с женщиной и ребенком?
– Я не воюю с детьми. Она была такой красивой, маленькой, вся в трубках. И эти ее синие глаза. Я не могу. Только не детей. Не могу.
Пожалуйста, дядя, замолчи, не говори больше ничего, пожалуйста.
– Я опустил автомат, не мог заставить себя выполнить приказ. Женщина голыми руками сорвала крышку инкубатора. Я знаю, стекло было бронированное, а она его голыми руками. Она не нападала на меня. Я думал, она убьет девочку, из-за ступора не мог пошевелиться и только смотрел. Плохой солдат.
– Что она сделала с ребенком?
– Взяла на руки, подошла ко мне, забрала автомат и вручила девочку.
– Она что-нибудь говорила?
– Аня, ее звали Аня. Аня была красивой. Даже в том состоянии. Она сказала, что больна и выйти уже не сможет, просила спасти дочь. С ней творилось что-то не то. Тело постоянно деформировалась.
– Что сделали вы, генерал?
– Я… я хотел ребенка. Моя жена не могла родить. Постоянная война, развал страны… мы так хотели ребенка.
– Что вы сделали, генерал? – чуть повысил голос мужчина.
– Решил забрать девочку себе во что бы то ни стало.
– Где ребенок сейчас?
– С Назаровым. Руслана считает, ее рядом с ним достать не смогут.
Все правильно, дядя, все правильно. Я сама не заметила, как искусала губы в кровь, слезы, попадавшие в ранки, не причиняли боль.
– Как ты вынес ребенка с секретного объекта? Твои солдаты что-нибудь заметили?
– Аня убила их. Почти всех. Остался один. Мы вместе завершили задание.
– Что стало с женщиной?
– Она сказала, что ей недолго осталось. Говорила что-то про бешенство и инъекцию. Мы взорвали здание. Все сгорело дотла.
– Вы что-нибудь еще с собой взяли?
– Документы. Исследовательские журналы. Я должен был знать, что они сделали с девочкой.
И почему меня это не удивляет?
– Что с оставшимся в живых солдатом?
– Я убил его. Мне не нужны свидетели, они могли навредить моей дочке.
– Дальше смотреть будет неинтересно, – раздалось над моей головой, и экран погас.
Дмитрий обошел меня, появляясь перед глазами. Я не могла вымолвить ни слова. Тело до сих пор пребывало в оцепенении, а мозг в ступоре.
– Видишь, как жестоки люди? Они сотворили из тебя и твоей матери подопытных кроликов. Твой так называемый дядя многих тогда положил, особенно из тех, кто знал о НИИ. Благо знающих по пальцам пересчитать можно было, все же подобные исследования находятся под грифом «Сверхсекретно». Разруха в стране ему значительно помогла. Более того, он даже умудрился выслужиться перед начальством и ему пожаловали генеральские погоны. Я не убил его сразу лишь потому, что он спас тебя.
Он улыбнулся.
– Она была самым дорогим мне существом, а они забрали ее. Ты знаешь, что когда она пропала, то не была беременна? Оплодотворили ее уже там. Отловили одного из наших и заставили спариться. Заставили ее изменить своему мужу. Так даже звери не поступают.
Он говорил зло, в отвращении кривя губы. Его красивое лицо исказила гримаса боли и отчаяния, которая была полным отражением моего выражения лица.
– Ты был ее мужем? – не знаю как, но я смогла выдавить из себя звуки.
– Нет, – отрезал он. – Но я любил ее не меньше. Ты даже понять не сможешь, что она для меня значила.
– Дядя ни в чем не виноват, – прорыдала я.
– Да что ты все заладила: дядя да дядя! – разозлился он. – Забудь об этом человеке. Ты должна вернуться к своему народу. К нам, Детка.
В голове все перемешалось. Приступ. Снова. Слишком часто. Слишком маленький интервал. Как же болит голова.
– Детка, эй! Детка, что с тобой? – Это были последние слова, что я слышала.
Очнулась я от мерзкого ощущения крови на языке.
– Детка, кусать своих – дурной тон, – невозмутимо произнес Дмитрий.
Очень медленно я разжала зубы, а он так же медленно убрал свою руку.
Дмитрий вел машину, я сидела рядом, на переднем сиденье, пристегнутая ремнем безопасности. В испуге посмотрела на оборотня, пытаясь определить, насколько он зол. Покусанная правая ладонь лежала на рычаге передач, истекая кровью.
– Извините, – проблеяла я.
Неловкая ситуация вышла.
– Ничего, – усмехнулся он. – Это даже забавно.
Поднеся раненую ладонь к губам, он провел языком по ранкам от моих зубов. Фу, гадость. Я только что с упоением грызла чужую конечность. Надеюсь, Дмитрий помыл руки перед этим. Конечно, специально для меня. Смешно.
Я промолчала, отвернувшись к окну.
Меня очень беспокоили два простых на первый взгляд вопроса. Куда мы едем? И что будет дальше? Ответы на них мог дать сидящий рядом оборотень, профиль которого я периодически окидывала взглядом, жутко кося при этом глазами.
Пора прекращать страдать, коря несправедливость судьбы и превосходящих по силе врагов. По-моему, мне предоставили достаточно информации для размышления. Итак, что мы имеем? Сломанную жизнь и психов с суперсилой. А если серьезно? А если серьезно, то примем как данность тот факт, что я оборотень. Женского пола, что немаловажно, ибо, насколько я поняла, к женщинам у них отношение особое. Но не думаю, что это помешает им меня убить, если вдруг появится такая необходимость. В любом случае мне нынче позволено чуть больше, нежели обычному человеку. Пожалуй, я повременю с проверкой границ собственной безнаказанности.
Далее выясняются совершенно невероятные подробности, опять же затрагивающие непосредственно меня. Не очень-то приятно узнать, что тебя зачали в ходе эксперимента, становится еще паршивее, когда тыкают носом в правду о собственных родителях. Больно осознавать, что твоя мать мертва. Намного больнее знать, как именно она умерла и почему. Про отца ничего сказано не было, но если дядя не нашел его в лаборатории рядом с матерью, значит, он к тому времени уже был мертв. В итоге я все равно остаюсь круглой сиротой. Не думаю, что муж моей матери, о котором говорил Дмитрий, примет меня с распростертыми объятиями, если он жив, конечно.
Также остается загадкой наличие Дмитрия во всей этой истории. Он любил ее, это единственное, в чем я не сомневаюсь. У него глаза менялись, когда он о ней говорил. Искать ее столько лет, докопаться до правды и остаться ни с чем – это действительно жестоко. Теперь становится понятна его ненависть к людям.
Саша как-то обмолвился, что знал ее. И Дмитрий признался, что был членом Стаи Александра.
– Дмитрий, – заговорила я.
– Можно просто Дима, – улыбнулся он.
– А супруг Ани… – Я запнулась, понимая, что не могу назвать ее мамой. Всю жизнь я считала матерью другую женщину, фотографию которой показывал дядя. – Это Александр?
– Нет, – хохотнул он. – Как тебе подобная глупость в голову прийти могла?
- Предыдущая
- 56/74
- Следующая
