Сказка для волка - Барбуца Евгения Васильевна - Страница 1

• 1/74
• Следующая

Никогда не думала, что буду скучать по солнечному свету. Нет, серьезно, раньше я многое дала бы за чашку кофе, сигарету, плеер с музыкой, а сейчас буду рада простому лучу солнца. Странно осознавать тот факт, что впала в уныние из-за невозможности взглянуть на звезду, сверкающую в небе. Сколько я уже тут? Не помню. Здесь нет времени, тьма окутывает бесконечными минутами боли. Даже если прошло всего несколько дней, для меня они давно превратились в вечность. Тяжелые оковы успели стереть лодыжки в кровь. Но боль в ногах ничто по сравнению с той, другой болью. Или другой боли нет? Есть одна сплошная, ломающая кости и рвущая связки? Не понимаю.

Наверное, надо сменить позу, иначе мышцы затекут. Не помню, почему затекшие мышцы – это плохо, но все же поднялась с ватного матраца, лежащего на бетонном полу. Подтянула к груди ноги и на согнутые колени положила тяжелую голову, мои распущенные волосы рассыпались, укутав меня словно одеялом. Они, наверное, грязные, я ведь давно не была в душе. Металлическая цепь привычно лязгнула во тьме. В моей камере было темно, сюда не проведено электричество, зато сухо и тепло. Ну да, он же заботится обо мне.

Я любила такие моменты. Время затишья, когда боль отступает. Когда мне не надо ломать себя, когда я не слышу треска собственных костей, когда не слышу, как лопаются натянутые до предела жилы. Первое время я кричала, умоляла помочь, сама не понимая, кто и как должен был это сделать. Наверное, пристрелить меня, чтоб не мучилась. Но потом я сорвала голос и кричать перестала. Он говорит, что ему больно видеть меня такой. Поэтому он не приходит ко мне? Я просила перестать, он же любит меня, и я его люблю, почему тогда он позволяет мне страдать? Так плохо и страшно здесь одной. Но он уходил. Всегда. Каждый раз обещая, что скоро все закончится. Все они обещают.

В последнее время все чаще приходит мысль о конце. Хочется уснуть и больше не просыпаться. Перестать существовать.

А ведь меня предупреждали.

Поначалу я злилась, потом стало страшно. Мне до сих пор страшно, когда это начинается. Он никого не пускает ко мне, говорит – это опасно. А я и рада, потому что сама прихожу в ужас от того, в кого превращаюсь. С одной стороны, монстр, с другой – малосильное существо, готовое унижаться, лишь бы перестали истязать слабое тело. А ведь раньше я и подумать не могла, что паду так низко. Что осталось от той гордой и сильной девочки? Как в свои двадцать три я докатилась до жизни такой? Пожалуй, пока меня вновь не скрутил приступ, я расскажу вам сказку. Страшную сказку о том, как злые волки выявили суицидальные наклонности у глупой Красной Шапочки.

Как же приятно вырваться наконец из городской духоты, вдохнуть полной грудью чистейший воздух сибирской тайги и просто расслабиться на девственном лоне первозданной природы. Вам, наверное, интересно, что я делаю на этом самом девственном лоне? Так отдыхаю в который уже раз. Есть у меня странность – очень сильно люблю природу, особенно лес. И откровенно терпеть не могу большие скопления людей. По этой причине дядя, по совместительству являющийся моим опекуном, каждое лето отправляет меня не на Средиземное море, как принято в наших кругах, а в глубокую сибирскую тайгу. В этой глуши не то что дорог нормальных нет, здесь и связи никогда не водилось, что, кстати, является пунктом «за». Вдобавок ко всему местное население радует своим малым количеством на один квадратный метр. Пункт «против» только один: сюда действительно трудно добраться.

– Руся, детка, ты чего без панамки? Обгоришь ведь, – вышла на крыльцо баба Клава.

Баба Клава – выдающаяся во всех отношениях женщина преклонных лет, у которой на протяжении пятнадцати лет останавливаюсь на лето. Точно не помню, кем она приходится дяде, но я к ней отношусь как к родной. Пожалуй, она одна из тех немногих избранных, рядом с которыми я чувствую себя комфортно и спокойно.

– Баб Клава, так я ненадолго, прогуляюсь в поселок и сразу домой! – задорно крикнула, отворив калитку.

Дело в том, что избушка бабы Клавы находится на отшибе маленькой таежной деревеньки. Местные жители промышляют охотой, рыбалкой и лесом. До районного центра далеко, шоссе или железная дорога также не близко, чужих здесь и вовсе нет.

В деревне мне нужно зайти в единственный на весь поселок магазин, потом вернусь домой переодеться, и можно будет отправляться в лес на прогулку. В предвкушении долгожданного уединения я сделала музыку в наушниках громче и глубоко вдохнула чистый воздух.

Знала бы, чем для меня обернется та прогулка, осталась бы дома, заперев одну-единственную дверь на замок, и ставни на окнах гвоздями забила. Да что там, первым же автобусом к дяде!

– Здравствуйте, – вхожу в прохладное помещение местного магазинчика.

Возле прилавка сегодня собралось довольно много народа и все сплошь женский пол. Подобное скопление людей откровенно нервировало. Показывать собственное напряжение толпе нельзя, так что рефлекторно расправляю плечи, выпрямив спину.

– Здрасте-здрасте, – закивали почтенные матроны.

Перспектива отстоять в очереди не радовала, но пришлось смириться с неудобным фактом и засунуть свое недовольство на пару с гонором куда подальше. Потерплю, ничего страшнее допроса с пристрастием со мной не случится.

– А ты чейная будешь? – вдруг обратилась ко мне одна из матрон.

Началось. Я подавила тяжкий вздох и натянула на лицо дежурную улыбку. Моя улыбка на людей действует невероятно расслабляюще.

– Я к бабе Клаве на лето приехала, – отвечаю максимально доброжелательно.

Нельзя злиться на людей за то, какие они есть… за то, что они вообще есть, тоже злиться не стоит.

– Внучка, что ли? – спрашивала все та же матрона.

– Валька, да ты чего? Нет у Клавки внуков, одна она, – заявила другая женщина.

И ведь они прекрасно знают, кто я, потому как деревня настолько маленькая, что каждый ее житель помнит своих односельчан по имени и дате рождения.

– Так это ж Руська, она каждый год к Клавке приезжает. Двоюродная она, – послышался еще один голос из толпы.

В этот момент от прилавка наконец отошла дородная женщина, давая возможность пройти следующей.

– Ишь какое имя нерусское, – нашла к чему придраться первая говорившая.

Я решила промолчать, хотя так и тянуло послать куда подальше беспардонных бабищ. Лишь улыбка переросла в оскал.

– Так к Нинке тоже кто-то приехал. Да на машине такой крутой заграничной, как только не побоялся по нашим-то дорогам? – Разговор с моей персоны перешел на светлый образ неизвестного мне человека, за что ему спасибо.

– А ты видала ту машину? На таких только богатые и ездят, я по телевизору видела. Чай, если у него денег куры не клюют, чего бы ему о машине беспокоиться, – слышу ворчливое заявление справа.

Странная у нас все-таки страна, связи телефонной нет, зато телевизоры исправно работают.

– Может, бандит какой. Кто еще на таких машинах разъезжать будет? – всплыло предположение.

Ну конечно, по разумению простого населения, у нас что ни обеспеченный, сразу вор и бандит. Интересно, а в чем разница?

– Да чего ты мелешь, старая, какой бандит-то? Вдруг бизнесмен какой? – внес кто-то из женщин нотку рациональности.

– Я тебе говорю, точно бандит. Ирка моя его как увидела, сначала, говорит, он ей красавцем показался, высокий, плечи широкие, а как в лицо заглянула, так чуть не померла со страху. Шрам у него через всю щеку. У нормального мужика шрамов на роже не будет, – не унималась очередная тетка.

Видела я ту «Ирку», это еще посмотреть надо, кто страшнее. Что-то мне подсказывает, что именно незабвенная Ирина, она же дочь выдавшей новую информацию тетки, в итоге окажется причиной испуга неведомого гостя.

– У твоего Ваньки тоже шрам на всю рожу, – возразила одна из теток.

• 1/74
• Следующая