Эпидемия - Сафонов Дмитрий Геннадьевич - Страница 8
- Предыдущая
- 8/70
- Следующая
Седоволосый молчал, выбирая очередной карандаш. Референт не осмеливался нарушить молчание: он знал, что, пока генерал не нарисует план действий на листе, он не скажет ни слова.
Седоволосый взял карандаш и стал быстро набрасывать довольно точный рисунок — самолет, неподвижно стоящий на земле. Затем он провел длинную стрелку от фюзеляжа влево и вниз и надписал «46+12». Несколько раз обвел кружком и поставил жирную точку.
Грифель хрустнул и сломался. Генерал поморщился, переломил карандаш и, не вставая с кресла, выкинул обломки в корзину, стоявшую в паре метров от стола.
— Сорок шесть плюс двенадцать, — задумчиво сказал он. — Итого — пятьдесят восемь потенциальных носителей. Стоит ли их вообще выпускать наружу?
Референт молчал.
— Нам нужен только Кудрявцев, — продолжал генерал. — Что, вы сказали, он везет с собой?
— Усовершенствованный прибор ЧИП-66, техническую документацию и некоторые добавления о свойствах вируса, которые были получены совсем недавно.
— Стало быть, нам нужен только его багаж и, возможно, его мозги. Когда наши медицинские бригады смогут оказаться на месте?
Минут через пятьдесят, — ответил референт и, увидев неодобрительный взгляд седоволосого, пояснил. — Столько потребуется, чтобы укомплектовать медицинские бригады всеми необходимыми средствами защиты.
— Какими именно?
— Специальные костюмы, медикаменты…
— А этот самый прибор? ЧИП-66? В докладной записке сказано, что эффективность его защиты составляет сто процентов.
— Да, так и есть, но… Пока мы располагаем только первой партией опытных образцов. Что-то около ста штук.
Седоволосый кивнул и вывел на листе — «100».
— Они нам понадобятся. Укомплектуйте ими всех сотрудников, задействованных в операции. Один принесите мне.
Референт проглотил слюну.
— И мне тоже взять?
Генерал смерил его взглядом.
— На ваше личное усмотрение. Говорят, что смертность при заражении вирусом не так уж и высока — каких-нибудь девяносто шесть процентов. Как только будете готовы, сразу выедем на место. Распорядитесь насчет машины.
— Слушаюсь! — референт помедлил. — Так что делать с самолетом?
— Ничего пока не делать. Блокировать. И вот еще что. Мне нужна прямая связь с бортом. Организуйте.
— Есть.
— Выполняйте, — генерал откинулся в кресле и стал заштриховывать набросок самолета — сначала левой рукой, потом — правой.
Закончив рисунок, седоволосый с удовлетворением оглядел его и сунул лист в машинку. Острые ножи завращались, и нарисованный самолет пропал.
К сожалению, с реальным лайнером все было не так просто.
«Когда я успел заразиться? — думал Кудрявцев. — Во время последнего вскрытия? Исключено. Скафандр все время оставался целым. В переходном шлюзе он надулся, и я бы смог обнаружить утечку. Нет, дело не в скафандре».
Он стал вспоминать последние дни. Ильин подметил у вируса одну неприятную особенность. Подметил, но почему-то не спешил поделиться со своим ассистентом. Гордость! Этот маленький лысый человечек мечтал быть Богом среди своих дурацких вирусов и ни за что не хотел признавать, что он мог что-то пропустить. Чего-то не предусмотреть.
В конце августа Ильин написал большую докладную записку на имя начальника спецобъекта Курмангалиева с просьбой разрешить ему продолжить эксперименты. Начальник был недоволен: он уже отрапортовал о завершении работы. Это подразумевало, что новое оружие было абсолютно эффективным, а у разработчиков есть надежное противоядие.
Однако в чем Кудрявцев сильно сомневался, так это в том, что для бактериологического оружия вообще может существовать надежное противоядие. Вирус — это штука пострашнее водородной бомбы, а применять его все равно что стучать по взрывателю молотком, надеясь при этом уцелеть.
Курмангалиев все-таки разрешил продолжить эксперименты. Официальным обоснованием явилось усовершенствование прибора ЧИП-66.
Они три недели подряд возились с этими дьявольскими пробирками и каждый день резали поросят. Мертвые свиньи до того осточертели Кудрявцеву, что он стал заказывать в столовой исключительно рыбные блюда, а потом и вовсе перешел на растительную пищу.
Работали в авральном режиме, по четырнадцать часов; к концу смены Николай валился с ног от усталости и постоянного нервного напряжения, а Ильин еще умудрялся вести журнал исследований и делать какие-то записи относительно наиболее перспективных путей разработки. Когда он успевал писать, для Николая оставалось загадкой.
Сегодня утром он покинул спецобъект: кому-то надо было везти на «Радон» новый образец ЧИПа. Командировка — пустая формальность. Кудрявцев подозревал, что характеристики прибора не слишком изменились, но ему очень хотелось хоть ненадолго оказаться в Москве и повидать родителей.
«Прокатиться на метро, почувствовать эту суетливую толчею, запах пота и мокрой одежды, посмотреть на людские лица… Ей-Богу, я бы расплакался от умиления, если бы кто-нибудь отдавил мне ногу в час пик!» Но то, что происходило сейчас, наводило на мысль, что лучше бы он и вовсе лишился ног.
«Как это могло случиться? Как? Ведь у всякого следствия должна быть причина! Но я ее не заметил! Еще немного — и я поверю, что этот долбаный вирус может просачиваться сквозь стекло!»
Впрочем, вопрос, как он заразился, теперь уже не имел большого значения.
Приходилось принять это как свершившийся факт — он действительно болен. «Все начинается, как обычный грипп… Те же симптомы, но только более выраженные — так, кажется, говорил Ильин. Но дальше… О-о-о, эта штука посерьезнее гриппа!»
Правда, оставалась вероятность, что действие прибора поможет ему справиться с вирусом. «Такой эксперимент мы не проводили», — мрачно подумал Кудрявцев. На какое-то мгновение в сердце вспыхнула слабая надежда — она ведь такая живучая тварь! — что все это: и слабость, и головная боль, и ломота в суставах — все это просто следствие самовнушения.
«У женщин, страстно желающих иметь детей, могут прекратиться месячные и развиться так называемая ложная беременность. А у меня почти то же самое, но только наоборот. Я боюсь заболеть, поэтому и придумываю себе несуществующие симптомы…»
- Предыдущая
- 8/70
- Следующая
