Тень Ветра - Ахманов Михаил Сергеевич - Страница 34

• Предыдущая
• 34/91
• Следующая

– Хм-м… Латмерика подойдет?

– Вполне. Или Аллах Акбар. Не зря же парень зубрит арабский!

– Или Аллах Акбар, – повторила женщина, согласно кивнув. – Но не сейчас, ковбой, не сейчас. Вы правы, психология не дает быстрых ответов, их надо ждать. И мы подождем.

Они помолчали, затем рыжеволосый осторожно спросил:

– А как дела у других кандидатов? Я слышал, их трое, мэм?

– Другими кандидатами занимаются другие инструкторы, – отрезала женщина. – Не стройте из себя болвана, Уокер! Сядете в мое кресло – будете задавать вопросы!

Рыжий покорно склонил голову.

– Прошу прощения, мэм… Это все мое техасское любопытство. Вы знаете, как-то раз в Дель-Рио, на самой мексиканской границе…

– Историю, как любопытный техасец съел койота, я уже слышала. Жаль, что не наоборот! – Женщина погрозила рыжему длинным сухим пальцем. – Вы повторяетесь, Уокер!

– Еще раз прошу прощения, мэм! Я, собственно, хотел сказать, что парня, съевшего койота, звали Клыкастый Дик. Неплохая кличка, верно?

Женщина, задумавшись, подняла взгляд к потолку, затем покачала головой.

– Мне не нравится. Слишком в ковбойском стиле и не отвечает ни внешним данным, ни внутреннему содержанию.

– Кстати, каким именем звали его фохенды?

– Оно очень длинное, мэм. Дик Две Руки из клана Теней, Ветра, сын Саймона Золотой Голос.

– Выбросьте все, кроме тени и ветра. Это подойдет. Зафиксируйте псевдоним в компьютере. В файле стажеров второго года обучения. Позже я заверю его своим шифром. – Слушаюсь, мэм! Свободен, мэм? – Нет. – Казалось, женщина колеблется. – Значит, у фохендов его звали сыном Саймона Золотой Голос? А что еще он рассказывал вам об отце, Уокер? Выкладывайте, и со всеми подробностями! Хоть я и родилась в Огайо, но тоже любопытна. Ничуть не меньше техасцев.

День начался неудачно. А закончился еще хуже. Потянулось с ночи, которую Саймон провел не у себя, а в постели Долорес Чинта, смуглой черноглазой бразильянки, преподававшей в Центре португальский и испанский. Она была лет на семь постарше его, отличалась огненным темпераментом и обожала синеглазых мускулистых парней – желательно блондинов шестифутового роста. Ричард вполне соответствовал всем этим требованиям, и потому их дружба с Долорес крепла изо дня в день, из ночи в ночь. За пятнадцать месяцев он вполне освоился с испанским и португальским, а также превзошел все тонкости и деликатные приемы, коим опытная и страстная любовница может научить юного неофита. При всем том Долорес, не в пример ревнивой манекенщице Алине, была женщиной широких взглядов и не возражала против занятий Ричарда арабским с Курри Вамик, агентом-стажером из Ирака. Полное имя Курри было Курратул-Айн, и значило это “услада взоров”. Но взорами у них с Ричардом Саймоном дело не ограничилось, так что теперь он постигал арабский в темпе вальса. Разумеется, тогда, когда не занимался португальским.

Вчерашние занятия были очень плодотворными и завершились в три пополуночи. Затем он уснул, прижавшись щекой к полным золотистым грудям Долорес; уснул и увидел сон, не тревоживший его уже побольше года.

Первая серия разворачивалась как бы на планете Колумбия, у морского побережья, канадского или японского, куда ему предстояло десантироваться с “летающего крыла”, чтоб уничтожить ракетную базу на тренировочном полигоне. Обычное учебное задание, думал Ричард, вглядываясь в скалистые берега, поросшие соснами да елями, и размышляя, где ждет его Дейв Уокер с молодцами из группы перехвата. В лесу? Или среди прибрежных утесов? Или на периметре объекта? Скорее всего и здесь, и там, и тут… Он понимал, что видит сон, но даже во сне мысль о хитроумном техасце не покидала его, заставляя тревожно хмуриться.

База внизу была как на ладони – торчала среди деревьев россыпью серого и серебристого. Колючая проволока, пункт. управления, решетчатая полусфера радиолокатора, пусковые шахты, направляющие аппарели… Сорок ракет класса “Розовый Дьявол” на эстакадах, по пятнадцати “Вельзевулов” и “Огненных Мечей” в шахтах… Еще – дюжина СИГов, самонаводящихся импульсных гаубиц-лазеров, носивших выразительное название “Содом и Гоморра”… В общем, штатный ракетный комплекс “Ариман”, ячейка ракетной сети “Валь-халла” либо “Апокалипсис”, какие использовались в высокоразвитых Стабильных Мирах – разумеется, лишь с целью космической обороны. Задача агента-стажера Саймона заключалась в том, чтоб вывести из строя системы управления оружием с помощью “вопилок”. Эти “вопилки” совсем не походили на те, которые пугали ультразвуком змей да рогатых кабанов на Тайяхате; они предназначались для создания помех и начисто вырубали вражескую электронику. Размер их не превышал песчинки, но от такого песочка, подброшенного куда следует, “Ариман” становился полным импотентом: приходи и бери тепленьким.

Едва Ричард подумал о своем задании, как “крыло” исчезло, а он взвился в воздух, подброшенный ударом катапульты. Затем началось стремительное падение – вероятно, его выбросили не с парашютом, а с ракетным ранцем и посадка предполагалась не на сушу, а прямиком в морские воды. Как бывает во сне, этот этап операции куда-то провалился, и Ричард вдруг обнаружил, что крадется вдоль темных отвесных утесов, что его комбинезон и шлем покрыты соленой влагой и что в руках он сжимает цилиндр метателя. Он выстрелил, целясь в нависший над ним карниз; серая тонкая нить, разматываясь, сверкнула на солнце, стрела с негромким стуком впилась в камень, и цилиндр тут же потянул Ричарда вверх. Он полез на скалу, быстро перебирая ногами и крепко стиснув рифленый ствол метателя в левой руке; правую оттягивал “рейнджер”, снаряженный, конечно, не боевыми патронами, а шариками с “хохотуном”. Ричард лез и прикидывал, как перевалится через гранитный гребень, как выставит над камнями шлем – чтоб пощекотать нервы ребятам Уокера; как – ежели они начнут стрельбу – обойдет их с фланга, даст две-три очереди и ринется в лес; а коль стрелять не будут, значит, проморгали его высадку или шеф-инструктор задумал какую-то гадость. В таком случае надо будет полежать с полчаса да обозреть окрестности, сделавшись травой среди трав или камнем среди камней… Или мраком во мраке, или отпечатком ступни на воде… Как учил Чочинга… А после змеей ускользнуть в сосняк… в чащу, в кусты, в подлесок… только его и видели…

Но когда он поднялся наверх, на скалы, сосен и елей там не было, и не было бойцов Карательного Корпуса ООН, нынёшних его противников в игре, не было рыжего Дейва Уокера – и, разумеется, не было базы. Начиналась вторая серия сна: перед ним раскинулся тайятский лес из неохватных деревьев чои, а в промежутках меж ними Ричард узрел гряду каменистых холмов, подобных гигантским пням – столь крутыми были их склоны, а вершины казались срезанными косой. Он сразу узнал это место; а за ответом на вопрос “где?” явился и второй ответ – “когда?”.

Именно тогда он пробыл в лесу восемь месяцев и ожерелье его потяжелело, спустившись ниже груди; именно тогда Чоч, сын Чочинги, уже не старался прикрыть его от ударов и он точил клинки дважды в день, на рассвете и на закате, – и не было дня, чтоб они не окрасились кровью… Как и у тех каменных пней, в сотне лиг от мирной земли Чимары…

Их было трое – Читари Одноухий, Ченга Нож и Дик Две Руки; трое воинов в серебристо-серых повязках Теней Ветра, трое лазутчиков, искавших вражеский стан. Но вместо врагов они наткнулись на друзей – почти друзей, ибо с кланом Горького Камня было заключено перемирие. Мысль о перемирии мелькнула у Дика, едва он разглядел наголовные повязки Горьких Камней; перемирие – значит, их не убьют, как загнанных крыс, не проткнут дротиками, не прикончат снарядом, пущенным из пращи. Этот клан носил свое имя не зря: его бойцы умели метать камни, и были те камни воистину горькими для их врагов. Но Тени Ветра считались друзьями – почти друзьями.

Впрочем, сие не означало, что их отпустят с миром, спев Песню Приветствия и наделив дарами. Но схватка – если дойдет до схватки – будет почетной, один на один, с равным оружием, и победителя отпустят и не станут ему мстить. Все-таки друзья, не враги…

• Предыдущая
• 34/91
• Следующая