По ту сторону ночи - Устиев Евгений Константинович - Страница 50
- Предыдущая
- 50/76
- Следующая
После завтрака, вымокнув по пояс в высокой траве, мы подошли к старой протоке. В ее каменистом русле собрались лужи воды, однако нигде не видно, чтобы она текла.
— Да это дождевая вода, — сказал Саша. — Что же ты, Мишка, поднял ложную тревогу!
— А ты погляди в начале протоки, — возразил каюр, — тогда увидишь, дождевая это вода или нет!
Скользя по мокрой гальке, мы двигаемся вверх. На плащах и телогрейках оседает тонкая водяная пыль; я поминутно слизываю с губ дождевые капельки.
Через несколько минут показалась стрелка, которой заканчивается наш остров. Вода в главном русле поднялась почти до края порога, отделяющего его от протоки. Поднимись она еще сантиметров на тридцать — и река хлынет сюда, отрезав нас от коренного склона. Просочившийся из реки маленький ручеек на наших глазах подмывал глинистый берег островка. Таким образом, в лужах протоки собиралась и дождевая вода, и вода из реки.
— Вот что, ребята, — обратился я к спутникам, — положение неприятное. Конечно, прямой опасности нет, и дождь как будто утихает, но воды в реке много, вот-вот она может хлынуть в протоку. Спокойнее сразу перебраться на берег.
— Зачем же переезжать, когда дождя нет, — возразил Николай. — Разве это дождь? Так, морось какая-то!
Он ведает упаковкой нашего многообразного имущества и подгонкой груза для вьюков. Это нелегкий труд даже и в сухую погоду, и, конечно, ему не улыбаются сборы, тем более что из-за дождя и сырости их невозможно проводить вне палатки.
— Большого дождя, правда, нет, но можно ли поручиться, что он не льет сейчас в верховьях?
— Похоже, льет! — Миша показал на плотно закрытые тучами дальние вершины.
— Тогда давайте следить за рекой, — вмешался Саша, — если она будет подниматься, мы всегда успеем удрать!
— Ну хорошо, я согласен, но с одним условием: ты, Николай, поставь на берегу размеченный колышек и, пока варишь обед, почаще посматривай за уровнем воды. Мы тем временем перейдем протоку и поищем новое место для лагеря. Пошли!
К сожалению, коренной берег против островка оказался очень неприветливым. Над заболоченной поймой поднимался старый лиственный лес с густым подлеском. Нам то и дело попадались заросли шиповника, ольхи и жимолости. И без того мокрые ноги утопали в чавкающей дерновине, мы поминутно спотыкались о полусгнившие стволы мертвых деревьев. Высокие кусты пригоршнями стряхивали на нас ледяную воду. Пробродив около часа и отойдя от реки не меньше чем на полкилометра, мы все же не нашли ни одной годной для лагеря площадки.
— Хватит, — сказал я наконец, — нельзя переносить лагерь так далеко от реки, да еще на болото. Вернемся к протоке.
Саша достал из-за пазухи измятую пачку «Беломора» и, с трудом выбрав в ней две уцелевшие папиросы, протянул их нам с Мишей; себе он взял сломанную и долго склеивал ее негнущимися от холода и сырости пальцами.
Миша осторожно чиркнул спичкой — во влажном воз дух о повис пахучий дымок. Закурив, мы молча зашагали обратно и через несколько минут оказались на берегу.
— Давайте спустимся ниже протоки. Пока не найдем места для лагеря, в палатку возвращаться нельзя.
Заболоченная пойма тянулась далеко. Когда мы поравнялись с нижним краем островка, река сделала крутой поворот влево; дальше берег постепенно повышался. Однако нам упорно не везло: спускающийся к руслу склон был густо залесен и покрыт толстым слоем изумрудно-зеленого мха. Тут не было ни подходящей поляны для палатки, ни травы для лошадей. Вздувшаяся Яна с шумом неслась у наших ног, теряясь в тумане за новым поворотом долины. Мы шли и шли. Я уже с трудом вытягивал отяжелевшие ботинки из упругого, брызгавшего водой мха.
— И черт угораздил нас стать на этом острове, — сердился Саша, — сидели бы сейчас спокойно на высоком берегу и поплевывали в воду. Это все ваша рыбная ловля. Хариусы!
— А что же ты молчал, когда мы ставили лагерь на острове?
— Он сам удочки готовил, — блеснул великолепными вубами Миша.
Лишь в полутора-двух километрах от острова мы набрели на подходящий участок речной террасы. Это была небольшая ровная площадка, покрытая ягелем. Она переходила в пологий склон, на котором среди кустов стланика росла невысокая, но густая трава. Над террасой склонились редкие сухие лиственницы.
— Вот, — воскликнул опередивший нас Миша, — тут все есть — и трава, и вода, и дрова, и ровное место!
— Да, лучшего места для лагеря не сыскать. После обеда, если подозрение не улучшится, переберемся сюда.
— Тут можно ждать погоды хоть неделю, — повеселел Саша.
— Вот беда, дождь перестал, — пошутил каюр.
В самом деле, вялый дождик как-то незаметно прекратился. Хотя воздух и почва были все так же пропитаны сыростью, туман слегка поредел. Когда мы перешли протоку и углубились в лес, подул легкий ветерок. С тополей слетали крупные капли воды, заставлявшие нас отряхиваться и втягивать шею в воротник. Прежде чем войти в палатку, чтобы погреться и обсушиться у печки, я подошел к берегу. У самой воды стоял оструганный и размеченный Николаем колышек.
— Ага, значит с тех пор вода не только не поднялась, но, может быть, даже и упала.
За обедом выяснилось, что наша решимость перебросить лагерь на новое место сильно ослабла. Особенно горячо против переезда по-прежнему возражал Николай.
— С утра вода все время убывает, — убеждал он, — зачем же разводить панику!
— Ну, убывать-то она, пожалуй, и не убывает, но и прибыли, к счастью, не заметно…
Мы остались.
Моросящий дождь много раз сменялся порывистым ветром, гнавшим тучи к морю. К вечеру у нас уже почти не было сомнений в том, что ненастье миновало. Рваные облака все еще цеплялись за горы, но туман над долиной рассеялся. Показался левый ее склон со скалистыми обнажениями. Перед закатом сквозь тучи на момент пробилось солнце и заиграло на мокрых листьях оранжевыми бликами. Похолодало.
— Если погода разойдется, — сказал Миша, — к утру, пожалуй, подморозит.
— Эх, хорошо бы, — вздохнул Николай.
Перед сном я еще раз вышел на берег. Сумрачная река катилась у моих ног. Тяжелые струи свивались длинными жгутами и закручивались убегавшими по течению воронками. В водоворотах кружились щепки, листья и клочья пены. Стремительная масса воды шуршала, шелестела и всплескивала подо мной со зловещей монотонностью. Я зябко передернул плечами и вернулся в палатку, где в печке звонко трещали отсыревшие дрова.
Спали мы неспокойно. Ребята ворочались и всхрапывали. Я часто просыпался. По привычке мне все мерещился перестук дождевых капель, но, подняв голову от подушки, я ничего, кроме шелеста листьев и шума реки, уловить не мог. В конце концов, утомленный бессонницей, я укутал голову одеялом и, повернувшись на бок, провалился в сон…
— Вода! — разбудил меня испуганный голос.
Я вскочил, как подброшенный. В палатку сочился бледный рассвет; за ним тусклой змейкой вползала вода. Она уже опоясала вьючный ящик с оплывшим на нем огарком свечи. Миша торопливо натягивал сапоги, а Саша и Николай удивленно моргали широко раскрытыми, но еще сонными глазами.
Через минуту я стоял перед палаткой. По небу мчались свинцовые тучи. Река поднялась почти вровень с берегом. Местами она проникла на остров.
Между тополями разбегались небольшие ручейки и лужи. В воздухе был слышен ровный глухой гул, — это шумела быстро прибывающая вода. Наводнение!
Лошади почуяли неладное гораздо раньше людей. Они сгрудились у палатки и тревожно пофыркивали, повернув морды к реке. Их топот разбудил Мишу, и только поэтому наводнение не застало нас в постели.
— Миша, седлай лошадей. Саша, снимите с Николаем палатку и готовьте вьюки; я взгляну на протоку и тотчас вернусь.
Спотыкаясь в примятой траве, я перебежал островок. Слава богу, опасность не так велика, как я думал.
Вода залила всю протоку, но ее еще немного — не больше чем по щиколотку. Если не задержимся с вьюками — проскочим благополучно.
Мы торопимся. Постели, посуда, одежда и всякий походный скарб лихорадочно запихиваются в мешки, укладываются в ящики, завертываются, привязываются и перевязываются. Минут через сорок на месте лагеря остается вытоптанная поляна с замешанной на грязи травой.
- Предыдущая
- 50/76
- Следующая
