Трон Берсеркера - Саберхаген Фред - Страница 2
- Предыдущая
- 2/50
- Следующая
Мокрые, скользкие, темные, во всей жестокости своих карикатурных очертаний, которые ни с чем не спутать. Один за другим они взрывали водную гладь, разбрасывая в разные стороны затонувшие цветы. Толпа на набережной была в смятении.
— Сработало, — радостно прошептал Чен стоящей рядом, не поворачивая головы, — дело будет сделано...
Вдруг оттуда, снизу, донеслись резкие звенящие хлопки, послышались испуганные крики. В толпе началась паника. Любители пострелять, из числа людей службы безопасности, при первой возможности открыли серьезную пальбу, разрывая в клочья совсем безобидный надувной пластик.
Словно заметив ребенка, играющего с опасным оружием, Чен с тревогой подумал о том, как были оскорблены лучшие чувства народа, поверившего, что на этом празднике общения Императрицы с простым народом, охранники обеспечат порядок и спокойствие.
"Однако, вот какими оказались предполагаемые защитники, — палят из боевых пистолетов, угрожая невинным жизням”, — подумалось Чену. И не похоже, чтобы они всерьез поверили в то, что столкнулись с заговором против ее Высочества. Ведь никто не собирается этого делать — по крайней мере, не на этой планете, в родном для Императрице, Салютайском мире.
Видимо по чьему-то приказу выстрелы стихли так же внезапно, как и начались. Но рев и паника в толпе достигли тревожного уровня.
Глядя вниз, Чен увидел, что некоторые из плававших на воде неуклюжих штуковин уже уничтожены, но уцелевшие все еще затрудняли продвижение барки вперед.
Всего на позицию было выведено двенадцать надувных макетов... Чен еще помнил холодную скользкость донного ила под ногами, вкус замутненной им воды, волнение и страх каждый раз, когда подавался сигнал тревоги, и он вместе с остальными считал, что их уже накрыли...
Некоторые из лозунгов, что несли на себе серые глыбы, еще не разлетелись в бесчисленные клочья, и один из них гласил: “Враг не уничтожен”, другой — “Вспомните о Принце Харивармане”.
— Пойдем, — неожиданно повернувшись, прошептала на ухо Чену Хана Кальдерок.
Он лишь кивнул, и они разошлись в разные стороны, одарив друг друга на прощанье торжествующими взглядами.
«Ах, если б только не стрельба и не паника, вдруг кто-то действительно пострадал?..»
Чен, конечно же, надеялся, что нет, — ведь все шло так гладко, в соответствии с тщательно проработанным планом. Люди не могли не заметить их послания. Одобряя или осуждая, они вынуждены будут задуматься. И, быть может, со временем согласятся с этим, потому что за нами — правда.
Чен старался не смотреть по сторонам. Неторопливо он шел по давно запланированной для себя тропе, спускаясь со склона, удаляясь от канала и царившей там суматохи.
Он не искал Хану, потому что знал — она уходит в противоположную сторону. Он встретит ее в городе позже.
Кажется, никто особенно не обратил внимания на то, как внезапно он ушел. На ходу Чен выбросил устройство дистанционного управления в стоящий на пути мусорный бак. Он был абсолютно уверен, что их отход будет так же успешен, как и все предыдущие этапы разработанной операции.
Уже здесь, далеко от канала, не видя содеянного им, Чен отчетливо услышал в реве толпы то, что давно хотел услышать. На лучшее он и не надеялся. С той стороны долетело эхо звонких хлопков. Похоже, еще несколько надувных игрушек расстреляли.
И опять толпа заревела. Имитации берсеркеров уничтожают, но никто из тысяч присутствовавших здесь сегодня не сможет проигнорировать то, что на них начертано.
Не замедляя шага, Чен прислушался к шуму толпы за спиной. Постепенно отдаляясь, шум стихал, но в нем было больше страха и ярости, чем представлялось ему прежде.
«Это, вероятно, реакция толпы на действия людей службы безопасности, — подумал Чен. — “И кто бы мог осудить сейчас за это толпу?»
Пройдя метров пятьдесят по склону мимо людей, желающих благоразумно или инстинктивно ретироваться, Чен вышел к открыто припаркованному мотоциклу.
Он завелся с ходу, и уже через несколько мгновений со скоростью уносил Чена прочь от этих мест.
Ему пришлось проехать до километра по сети аккуратных троп, причудливо изрезавших сельский ландшафт, прежде чем он достиг станции метро, вход в которую был замаскирован поросшей цветами земляной насыпью.
Здесь он бросил мотоцикл, будучи уверен в том, что кто-нибудь из его сообщников заберет эту улику, которая могла бы дать шанс преследователям.
Оказавшись в метро Чен почти сразу же сел в скоростной поезд, доставивший его через пару минут к столичному радиалу. Поднявшись на эскалаторе в обычной людской толкучке на одной из центральных станций метро, затем растворившись в уличной толпе, Чен почувствовал себя опустошенным. Было и чувство разочарования из-за того, что все так легко получилось. Казалось нечестной игрой то, что у охраны не было ни малейшего шанса остановить демонстрацию, или поймать его и Хану. Теперь, когда все уже позади, наступил эмоциональный спад.
Конечно же, большинство членов группы протеста постоянно внушали ему, что акция, без сомнения, увенчается успехом. И Хана искренне в это верила и была предана делу так же как и он.
По плану он теперь должен пойти домой, то есть, в одноместную комнату в студенческом общежитии, и там ждать дальнейшего развития событий.
Чен замешкался посмотрев на уличном телеэкране трансляцию программы новостей. Там явно скрывали правду, так как ничего не было сказано об инциденте, прервавшем шествие Императрицы.
Он зашел в любимый книжный магазин, поторчал там чуть больше обычного, затем торопливо пошел прочь.
Если ему на сегодняшний день вдруг понадобиться алиби, ответ у него был заготовлен:
— Да, он, действительно, там был, смотрел парад. Затем поднялся весь этот шум, начались беспорядки, он слышал самые настоящие выстрелы, поэтому нет ничего удивительного в том, что он решил вовремя уйти.
Дальше Чен увидел еще один уличный телеэкран, задержался у высившейся голографической сцены, дабы лишний раз убедиться, что в сводке последних новостей не было и намека на случившийся конфуз. Теперь-то он был абсолютно уверен, что информация скрывается преднамеренно.
На Салютае прежде о такой суровой государственной цензуре слыхом не слыхивали, но даже в эти, не лучшие для демократии времена, это явилось полной неожиданностью.
Чену стало не по себе. Когда он, наконец, достиг улицы, на которой стоял дом, где он жил, общая подавленность заставила его осторожно оглянуться вокруг. Внутри словно что-то оборвалось и неудивительно: люди из службы безопасности были уже здесь и вели патрульное наблюдение на машинах. По крайней мере, два или три автомобиля точно принадлежали им. Чен научился распознавать тип немаркированного автомобиля, который они предпочитали. Эти люди предпочитали не вызывать подозрений, тем не менее их присутствие было очевидно.
Значит, все-таки что-то не сработало. Чен был почти уверен, что здесь они поджидают его. Внутри все опустилось, и по телу пробежал леденящий холодок. Чена мутило.
Он свернул в переулок и замешкался у подъезда жилого дома, раздумывая, что же делать дальше. Вжавшись в дверной проем, он выглянул на улицу, по которой пришел, и тут же его оглушило. Сокрушительный удар в стену прямо над его головой, словно камень, выпущенный из невидимой катапульты, грохнулся, разбрасывая куски штукатурки. К удару добавился звон в ушах, от гораздо более громких выстрелов, чем там, на улице.
Стреляли совсем близко — то ли с крыши, то ли с верхнего окна то той стороне улицы. Кто-то стрелял в него, стрелял, чтобы убить. Обливаясь холодным потом, Чен, пригнувшись, рванул из своего ненадежного укрытия и короткими зигзагообразными перебежками быстро растворился в уличном потоке торопливых пешеходов.
Жгло спину, все мышцы напряглись, превратившись в единый мускул, каменеющий в инстинктивном желании противостоять сокрушительному удару пули, который мог последовать в любой момент.
Небо над его головой, еще час назад свободное от страха, подернулось синим ледком. Теперь ему казалось, что один из автомобилей службы безопасности сел ему на хвост. Он тут же юркнул в узкий боковой проход для пешеходов, оставив зловещий экипаж позади. Чен бежал по замысловатым и многолюдным улочкам самого центра города, выбирая места, где толпа была гуще. Пару раз возникала надежда, что он запутал преследователей и оторвался от них, но вскоре убеждался, что ошибся. Лишь на мгновение его могли потерять из виду, но Чен знал что они сейчас повсюду — пешком и на колесах, в форме или цивильных пиджаках... Любой, глазевший на него, мог быть из органов.., и Чен пришел к выводу, что все они здесь по его душу.
- Предыдущая
- 2/50
- Следующая
