Выбери любимый жанр

Берсеркер - Саберхаген Фред - Страница 8


Изменить размер шрифта:

8

Увидев лишь крошечную часть этого кратера, — насколько позволял прожектор скафандра, — Хемпфил почувствовал страх, какого еще не испытывал. Остановившись на краю бездны, он инстинктивно обнял Марию, которая отправилась в эту экспедицию молча, не проявляя ни протеста, ни желания.

Они покинули шлюз час назад. Доброжизнь, всячески демонстрируя желание сотрудничать, вел их от секции к секции. Пистолет Хемпфила был наготове, на левую руку был намотан двухсотфутовый шнур.

Когда он понял, что именно он видит, недавно возродившаяся надежда на спасение покинула его. Если проклятая машина пережила такое... Бомба снова показалась неостроумной шуткой.

К ним подплыл Доброжизнь. Хемпфил уже научил его переговариваться в вакууме, прикасаясь шлемом к шлему.

— Через эту пробоину можно достичь стратегического центра, минуя сканеры и сервомашины. Я покажу, как садиться на конвейер. Он сэкономит время, доставит нас почти до цели.

Конвейер состоял из невидимых ленточных силовых полей и летящих по ним громадных контейнеров. Контейнеры неслись вдоль канала пробоины. Когда силовое поле подхватило людей, невесомость стала похожа на свободное падение.

Хемпфил летел рядом с Марией, держа ее за руку.

Лица внутри шлема не было видно.

Конвейер стал еще одной страшной сказкой в этой жуткой магической стране стальных чудовищ. Постепенно движение успокоило Хемпфила. Страх падения постепенно перешел в подъем надежды. Я справлюсь, думал он. Я смогу. Он нас не видит и не слышит. Все получится.

Когда скорость снизилась, Доброжизнь направил их в камеру во внутреннем слое брони, в самом конце впадины-раны от удара ядерного копья. Камера имела около ста ярдов в диаметре. В разные стороны по радиусу отходили трещины. Трещина, шедшая в сторону стратегического центра, была самая широкая, потому что именно в этом направлении пыталась пробиться энергия Удара.

Доброжизнь прижал шлем к шлему Хемпфила и сказал:

— Эта трещина ведет к стратегическому центру. Я был внутри и видел ее другой конец. Это всего несколько ярдов.

Хемпфил колебался. Может, послать вперед Доброжизнь? Но если это изощренная ловушка, какое имеет значение, кто пойдет первым?

Он коснулся шлема Марии:

— Следи за ним. Не отпускай одного.

Хемпфил нырнул в трещину первым.

К концу канал сузился, но все равно оставался достаточно широким, чтобы человек в скафандре мог протиснуться.

Он достиг внутренней шаровой камеры, святая святых берсеркера. В центре амортизирующей паутины парило сложное устройство размерами с дом. Это мог быть только стратегический центр. Камеру наполняло мерцание наподобие лунного: силовые контакты-сенсоры реагировали на хаос радиоактивного изотопного распада, намечая следующую жертву берсеркера, возможно, пассажирскую линию или освоенную планету. Выбиралась не только жертва, но и тактика атаки.

Хемпфила наполнило предвкушение победы. Он оттолкнулся и поплыл к центру камеры, на ходу разматывая шнур и прикрепляя его к плунжеру бомбы.

Я выживу, подумал он. Я еще увижу, как сдохнет эта железная тварь. Прикрепим бомбу вот здесь, к этой невинного вида балочке. Потом отлетим на двести футов и потянем за шнур...

Доброжизнь выбрал место удачно. Ему было хорошо видно стратегический центр и Хемпфила, который возился с бомбой. Доброжизнь был доволен: его предположение оправдалось, они в самом деле смогли пробраться к центру через Большое Повреждение. Обратно они пойдут другим путем. Когда зложизнь будет пойман на месте диверсия, они вернутся в кабине лифта, которым Доброжизнь обычно пользовался во время учебных тревог и упражнений по ремонту и техуходу.

Хемпфил прикрепил бомбу. Он помахал рукой Марии и Доброжизни, которые держались за одну балку. Хемпфил дернул шнур. Ничего не произошло. Как и сказала машина, бомба была выведена из строя, машина в таких вещах всегда была точна.

Мария оттолкнулась и полетела к Хемпфилу, который все дергал шнур. Доброжизнь заскучал и зевнул. Было очень холодно, космическая стужа продиралась в скафандр в местах, где он касался балки.

Наконец Хемпфила схватили сервомашины. Человек потянулся за пистолетом, но манипуляторы были гораздо быстрее его рук.

Едва ли это можно было назвать боем, но Доброжизнь наблюдал с интересом. Хемпфил напрягал мышцы до предела. Почему он сопротивляется? Что он может противопоставить металлу и атомной энергии? Сервомашины быстро унесли диверсанта к шахте лифта. Доброжизнь вдруг почувствовал, что ему стало как-то не по себе.

Мария висела неподвижно, лицом к нему. Он вдруг почувствовал страх, как раньше, когда убегал от нее. Машины вернулись за женщиной и унесли ее. Мария до конца смотрела на Доброжизнь. Он отвернулся, но глубоко внутри засела непонятная боль, как будто его только что наказали.

Холодное мерцание заливало стратегический центр.

Скопление хаотически трансформирующихся атомов, сенсоры, реле, сервомоторы. Где та могучая машина, которая разговаривала с ним? Повсюду и нигде. Во всем виновата зложизнь! Сможет ли он когда-нибудь все это забыть? Он пытался разобраться в своих чувствах, но не знал, с чего начать.

Вдруг всего в нескольких ярдах Доброжизнь заметил нечто инородное, застрявшее между балок, некую выпуклость, нарушавшую четкость функционального машинного интерьера. Присмотревшись, Доброжизнь узнал шлем скафандра.

Скафандр застрял между двумя балками, едва ли прочно, просто здесь не было других сил, чтобы сдвинуть его с места.

Доброжизнь повернул скафандр к себе. Из-за прозрачного забрала на него смотрели невидящие, но такие знакомые голубые глаза, а еще у лица за щитком шлема была аккуратная короткая борода.

— П-а... — выдохнул Доброжизнь. Он тысячу раз видел изображение этого лица в театре.

К древнему скафандру отца было что-то пристегнуто. Его отец нашел путь к стратегическому центру через Большое Повреждение.

Но старый скафандр подвел его, отец задохнулся, пытаясь донести до центра... бомбу. Это могла быть только бомба.

Доброжизнь слышал собственный голос как бы со стороны, но не понимал слов. Слезы не давали видеть нормально, он почти ничего не видел из-за навернувшихся слез. Плохо слушающимися пальцами он отстегнул бомбу от скафандра отца...

Хемпфил выбился из сил и больше не сопротивлялся, только тяжело дышал, пока сервомашина тащила его из лифта в камеру для пленных. Вдруг машина замерла, манипуляторы выронили его на пол, где он довольно долго лежал, приходя в себя, а потом снова набросился на серва. Пистолет отобрали, поэтому он колотил робота бронированными кулаками до тех пор, пока тот не перевернулся. Хемпфил пнул еще разок, потом сел верхом, всхлипывая и ругаясь одновременно.

Только минуту спустя до них дошла вибрация взрыва, уничтожившего сердце берсеркера. Пройдя по балкам и коридорам, она достигла их камеры почти незаметно.

Мария сидела на полу, смотрела на Хемпфила, одновременно испытывая любовь и жалость.

Успокоившись, Хемпфил хрипло сказал:

— Это еще одна ловушка.

Вибрация была почти неощутима, но Мария сказала:

— Нет, не думаю.

Обходя замершие корпуса сервомашин, Хемпфил отправился искать оружие и еду. Он обнаружил, что театр и изображения уничтожены, очевидно, автоматически самоликвидировались. Делать здесь больше нечего. Они могли отправляться на шлюпку.

Но Мария не обращала на него внимания, все смотрела на двери лифта, которые так и не открылись. Она тихо заплакала.

"Словно волна, парализующий страх. перед берсеркерами распространялся по Галактике впереди самой наступающей армады механических монстров. Даже на планетах, не тронутых войной, появились люди, внутренне зараженные, больные, дышащие темнотой. Мало кто теперь любовался ночным небом, звездами. Но тень смерти, накрывшая человечество, породила новую манию.

Я коснулся сознания одного из этих людей, чья душа умерла раньше, чем тело..."

8
Перейти на страницу:

Вы читаете книгу


Саберхаген Фред - Берсеркер Берсеркер
Мир литературы