ВОЗВРАЩЕНИЕ СКАРАМУША - Sabatini Rafael - Страница 55

• Предыдущая
• 55/96
• Следующая

— Через несколько дней, — ответил Шабо с готовностью, обрадовавшись, что буря миновала.

— Сейчас, — настаивала Жюли. — Немедленно. Раз ты богат, я больше не буду ходить в этих обносках ни минуты. Посмотри на это платье. Оно вот-вот расползётся.

— Но у меня пока нет денег. Они должны поступить.

— Поступить? Когда?

— Откуда я знаю? Через несколько дней, может быть, недель.

— Несколько недель! — Жюли снова сорвалась на визг. — Ну и дурак же ты, Шабо! На твоём месте… — Она вдруг замолчала.

Более хитрая в житейских мелочах Жюли заметила то, что Шабо проглядел. На его месте она никогда бы не допустила такой оплошности. Нет, она не такая дура. Но теперь она сумеет исправить ошибку своего недалёкого сожителя.

Два дня спустя она щеголяла в новом полосатом платье, с высокой, по моде талией, в новеньких туфлях и чулках, в новом домашнем чепце, из под которого выглядывали аккуратно уложенные волосы. Гражданин представитель, проснувшись, потёр глаза и потребовал объяснений. Жюли хихикнула и напустила на себя таинственность.

— Не все же глупцы вроде тебя, Шабо. Я не собираюсь умирать от жажды рядом с источником.

Вот и всё, что она ему сказала, и Шабо ушёл из дому не на шутку встревоженный этой загадкой. Юний Фрей мог бы открыть ему глаза и даже собирался это сделать. Но по размышлении финансист предпочёл разыскать гражданина Моро и его друга де Баца, здравый смысл и способности которых получили недавно столь блестящее подтверждение.

Банкир застал друзей дома, на улице Менар. Тиссо впустил его в дом и провёл в салон. Юний Фрей не пытался скрыть или притушевать свою тревогу, которая и без всяких слов ясно читалась на его лице. Он немедленно разразился потоком горестных причитаний. Он объявил, что их предали, продали. Этот самодовольный идиот Шабо допустил, чтобы их секрет раскрыли. Его несдержанность выковала меч, который того и гляди падёт на голову Юния. И теперь его, Юния, бессовестно шантажируют.

— Шантажируют! — Андре-Луи сразу увидел суть среди прочей словесной шелухи и оживился. — Нельзя ли мне узнать, кто? У меня с шантажистами разговор недолог.

Его мрачная уверенность в себе подействовала на банкира ободряюще. Фрей пустился в объяснения.

— У Шабо есть домохозяйка. — Таким эвфемизмом Фрей обозвал Жюли — Она и стала предательницей. Эта мерзавка выяснила подробности истории с корсарами, явилась вчера на улицу д'Анжу и потребовала денег.

— Вы дали ей что-нибудь?

— А что мне оставалось делать? На некоторое время я заткнул ей рот. Это обошлось мне в двадцать луи.

Андре-Луи покачал головой.

— Этого мало.

— Мало! Боже мой! Вы советуете мне раздать всё? Шабо располагает…

— Неважно, чем располагает Шабо. Вам следовало дать ей две сотни. Тогда вы её скомпрометировали бы. Остальное доделал бы я.

Но де Бац не согласился с товарищем.

— Ты не можешь разделаться с ней тем способом, которым разделался с Бурландо. Она располагает опасными сведениями.

Андре-Луи устранился от дискуссии, предоставив вести её де Бацу и Фрею. Они ни к чему не пришли. Когда так и не успокоившийся Юний ушёл, де Бац объяснил причину своего возражения. Он потёр руки и рассмеялся.

— Кажется, дело сделано. Пусть малышка Жюли устроит лавину.

Но Андре-Луи был настроен скептически.

— Разве это можно назвать лавиной, Жан? В лучшем случае — снежком. Если Жюли осмелится швырнуть им в идола толпы, она поплатится за своё безрассудство головой. Так что не стоит возлагать на неё особых надежд. Ладно, мне пора приниматься за работу. Я должен написать для «Папаши Дюшеса» статью — панегирик Шабо за его труды двухдневной давности. — Андре мрачно улыбнулся. — Чем выше мы его вознесём, тем больше будет смятение, когда он рухнет. И ещё я обещал Эберу статью с требованием экспроприации всей иностранной собственности во Франции. Она будет иметь успех.

Но де Бац усомнился в необходимости второй статьи. Он считал её преждевременной, о чём и сообщил Андре-Луи:

— Тем самым ты окончательно сокрушишь Фреев, а они ещё могут нам пригодиться.

Андре-Луи рассмеялся.

— Статья сокрушит Фреев вместе с Шабо. Шабо бросится защищать их. Неужели не понятно? Это ловушка, в которую я надеюсь его заманить. Лебрен ему поможет. Оба будут скомпрометированы, а компрометация двух таких выдающихся депутатов — дело скверное. Народ учует запашок разложения.

Но де Бац не сомневался, что Шабо перепугается и бросит Фреев на произвол судьбы.

— Этот субъект — невероятный трус. Об этом ты забываешь.

— Я ничего не забываю. Ты прав. Но Шабо почувствовал вкус к деньгам. Ему довелось вкусить совсем немного, но это распалит его аппетит. Он не позволит без борьбы перекрыть свой источник. Предоставь это мне, Жан. Я отлично понимаю, что делаю.

Но несмотря на всю веру барона в безжалостный ум и неуёмную энергию сообщника, его сомнения не рассеялись. Когда Андре-Луи ушёл, де Бац долго размышлял над его словами. И чем больше барон размышлял, тем сильнее становилась его убеждённость в собственной правоте. Чтобы Шабо пошёл на такой риск как выступление перед Конвентом в защиту собственников — иностранцев, должны существовать куда более крепкие узы, связывающие депутата с братьями Фрей. Эта задачка целиком поглотила барона. Он безуспешно бился над ней, пока в его размышления не вкралась мысль о Жюли Бержер. И тут его осенило. Снизошедшее на барона вдохновение погнало его на улицу д'Анжу.

Братья Фрей приняли де Баца в зелёно-белом салоне. Самое видное место в комнате занимал простой и строгий бюст Юния Брута, установленный на высокой консоли с мраморным верхом. Полагая, что визит барона имеет отношение к Жюли Бержер, хозяева сразу же обрушили на гостя поток жалобных причитаний.

— Не переживайте, — успокоил их де Бац с уверенным видом. — Сейчас она ничего не может поделать, даже меньше чем ничего. У неё нет никаких доказательств. Человека в положении Шабо нельзя уничтожить необоснованными обвинениями. Они падут на голову того, кто их выдвинул. Если Жюли решится на такой безрассудный поступок, если она бросит пригоршню грязи во всеобщего кумира, её просто разорвут на куски. Дайте ей это понять, когда она заявится к вам в следующий раз, и пошлите её к чёрту.

Братья Фрей обдумали его слова и несколько успокоились. Но не до конца.

— На сей раз, может быть, оно и так, — заметил Юний. — Но пока эта злобная женщина живёт с Шабо, опасность остаётся. Шабо болтлив. Он чересчур много пьёт, а пьяный — чересчур много хвастает. Рано или поздно у Жюли Бержер появится возможность уничтожить сожителя и — будем откровенны — тех, кто с ним связан, что ещё хуже.

— Её необходимо убрать, — заявил барон так мрачно, что напугал братьев.

Эмманюэль задрожал, дыхание его стало шумным. Юний ошарашенно уставился на гостя.

— Как?

— Нужно придумать. Но придумать обязательно. Это чрезвычайно важно, важнее даже, чем вы думаете. Очень скоро вам может понадобиться поддержка Шабо.

Мрачное предсказание барона потрясло обоих. В глазах братьев застыл испуганный вопрос. Де Бац швырнул свою бомбу.

— Мне только что стало известно о движении в пользу принятия декрета о конфискации имущества всех иностранцев, живущих во Франции.

Эффект был ужасающий. Эмманюэль в потрёпанном длинном сюртуке, который только подчёркивал несуразность его фигуры, замер, словно парализованный с отвисшей челюстью. Юния, напротив, затрясло от ярости. Он побагровел и разразился многословной гневной речью.

— Это же полный произвол! Такой декрет противоречит всем законам и нормам, взаимно признанным нациями Европы. Эта мысль — порождение безумца. Конвент никогда не уступит таким чудовищным требованиям.

— Конвент! — Де Бац вложил в это восклицание всё презрение, на которое был способен. — Вы ещё тешите себя иллюзией, что Конвент правит Францией? Может и так, но Конвентом правит толпа. Vox populi vox Dei[15], мой дорогой Юний. Любимый лозунг Республики. Толпа, ведомая якобинцами и кордельерами, вот настоящий хозяин страны. Эбер собирается напечатать статью с требованием экспроприации. Это требование станет настолько популярным, что Конвент не сможет ему противостоять, даже если у него возникнет такое желание.

• Предыдущая
• 55/96
• Следующая