Венецианская маска - Sabatini Rafael - Страница 48

• Предыдущая
• 48/73
• Следующая

— О, да. Думаю, что знаю, — сказал он. — Он говорил мне, что собирается на Сан-Даниэле, во дворец Пиццамано.

— Во дворец Пиццамано, да? — мессер гранде повернулся.

— Пойдем, — рявкнул он своим людям, и они протопали за ним, оставив Кристофоли заниматься своим делом.

Филибер проводил их до дверей. С непокрытой головой, он стоял на ступеньках гостиницы, следя за фонарем большого барка мессера гранде, пока он не свернул за угол, направляясь к востоку. Затем он окликнул проплывавшую гондолу и пожелал поехать в западном направлении до дома Гаццола. Он настаивал, чтобы гондольер греб изо всех сил, ибо хотел увеличить преимущество, которое он получил, отправив мессера гранде в ложном направлении.

Запыхавшийся Ренцо стоял в широком каменном вестибюле дворца Вечиа, спрашивая мессера Мелвила. Дородный портье-француз, появившийся из своей комнаты, положил конец волнениям юноши, ответив, что месье Мелвил наверху, и послал свою жену сообщить джентльмену об этом посыльном, который просит переговорить с ним. Ренцо отказался кому-либо говорить что бы то ни было о письме или о том, кто его послал.

Женщина вернулась с сообщением, что джентльмен спускается, и в этот момент мистер Мелвил в сопровождении дамы в плаще и капюшоне появился перед Ренцо и узнал его в свете большого позолоченного фонаря над головой.

Мелвил тут же прочитал торопливую, полную тревоги записку Изотты.

«Вы в великой опасности. Государственные инквизиторы верят, что у них есть доказательства того, что Вы — некто по имени Лабелль (или что-то похожее) и что Вы — шпион, и они собираются арестовать Вас этой ночью. Я умру от страха, если Вы попадете в их ужасные лапы.

Внемлите этому предостережению, дорогой мой, если Вы любите меня, и оставьте Венецию, едва оно достигнет Вас. Молю бога и Пречистую Деву, чтобы я успела. На Ренцо, который несет письмо, можно положиться. Распоряжайтесь им по своему усмотрению. Храни Вас бог, дорогой мой. Если сможете, пошлите мне известие с Ренцо, чтобы успокоить меня. Изотта.»

Испуг возлюбленной, проявившийся в этом письме и пробудивший в нем нежность, все-таки ободрил его. Здесь не было и мысли о том, что подозрения инквизиторов обоснованы; не было сомнений в нем; не было какого-либо беспокойства о том, был он этим шпионом «Лабеллем» или нет. Эти торопливые строки дышали только любовью, усиленной страхом. На его губах была очень нежная улыбка, когда он читал письмо во второй раз. Затем, сложив его, он опустил письмо во внутренний карман на груди своего камзола.

Он был готов к этому и не растерялся. Ему представлялось простым делом при поддержке графа Пиццамано и сэра Ричарда Уортингтона — последний уже давно был строго предупрежден мистером Питтом по поводу его отношения к мистеру Мелвилу — доказать свою настоящую личность и задание, которое было поручено ему в Венеции. Обстоятельства принятия им роли Лебеля и видимости предательства, которое он вынужден был взять на себя в роли уполномоченного представителя, будут выяснены и доказаны.

Он зашел в комнату портье, попросил ручку и чернила и набросал три строчки: «Ваше мнение обо мне для моей души подобно глотку вина для моего тела. Прогоните ваши страхи. Арест не подвергает меня риску. Я в полной безопасности и завтра же приду к Вам, чтобы уверить Вас в этом.»

— Это — вашей госпоже, Ренцо, а это за ваши услуги.

Он положил золотой цехин в руку юноши и с тем отправил его.

Когда Мелвил вышел под руку с виконтессой, Ренцо, смутно различимый в наступившей ночи, исчезал в узком проходе, который вел от Корте дель Кавалло к тротуару вдоль канала, где его ждала гондола.

Виконтесса, следуя взглядом за его призрачной фигурой, увидела в этот момент другую призрачную фигуру, отделившуюся от тени здания у начала аллеи через мгновение после Ренцо, а затем вновь растворившуюся в темноте. Но она не придала значения увиденному, потому что было поглощена размышлениями.

— Вы долго пробыли внизу с Лальмантом и Виллетардом, — сказала она осторожно. — А за обедом вы были необыкновенно молчаливы и задумчивы. Что-то тревожит вас. Я надеюсь, вы помните мое предупреждение, Марк? Ах, этот Виллетард внушает мне ужас. Он отвратителен.

— Не огорчайтесь, — ответил он. — Но вы правы, полагая, что меня нечто тревожит.

Про себя он поразился, каково было ее расположение к нему, если она решила помочь ему, когда поняла, насколько беззащитным сделал его перед Вендрамином поступок Лальманта.

— Мы поговорим об этом в доме Гаццола. Мне может понадобиться ваша помощь.

Он почувствовал, как она оперлась на его руку.

— Я предоставлю ее вам с удовольствием, — заверила она его. Они вошли в узкий проход, ведущий к каналу. В дальнем его конце они могли различить слабый блеск воды.

— Было бы счастьем… — начала она, но, внезапно запнувшись, быстро оглянулась через плечо и вдруг закричала в страхе:

— Кто здесь?

Сзади раздались быстрые шаги. Две фигуры бегом приближались со стороны Корте дель Кавалло, и в какой-то момент блеснуло что-то, похожее на клинок. Их замысел не вызывал сомнений.

У виконтессы вырвался пронзительный крик о помощи еще до того, как эти двое настигли их.

Первая мысль Марка-Антуана было о том, что ему предстоит иметь дело со сбирами инквизиторов. Но зловещее молчание их атаки поставило это предположение под такое сомнение, что Марк-Антуан выхватил свою шпагу. И как раз вовремя. При крике виконтессы один из этой пары выскочил вперед своего спутника в жестоком выпаде в ее сторону, а второй, что следовал за ним, бросил в ее адрес такой непристойный эпитет, какой не выдумать даже последнему бродяге. Его лицо скрывала белая повязка. Из-за этого ли, или из-за предусмотрительности голос его звучал низко и приглушенно.

В следующую секунду клинок Марка-Антуана взлетел, чтобы оттеснить убийцу, напавшего на виконтессу. Тот был еще удивлен отражением своего удара, когда ответный выпад, ставший продолжением того же движения клинка, пронзил ему мускулы у основания шеи. Он, вскрикнув, отшатнулся и, смертельно раненный, осел на своего компаньона, который был стеснен в этом узком проходе.

По приглушенным проклятиям другого, сопровождавшимся восклицанием: «Прочь с пути, болван!» — было легко догадаться, что он был в затруднительном положении. Метнувшись вперед и пригнувшись, чтобы, по возможности, что-нибудь разглядеть в этой темноте, Марк-Антуан вполне смог различить ту группу, которую они собой представляли. Пронзенный им человек рухнул спиной на грудь двигавшегося вперед напарника, который пытался отпихнуть его в сторону. Над плечом раненного человека Марк-Антуан мгновенно нанес удар на звук голоса и увидел, как группа осела черной массой.

Больше он не выжидал. Он нащупал руку виконтессы, схватил ее в темноте и потянул за собой по направлению к каналу.

— Идемте, — сказал он, но, едва они двинулись, у него перехватило дыхание, потому что он оказался перед другой парой, которая двигалась навстречу им.

Это было слишком много. Марк-Антуан по-настоящему рассвирепел. Он не мог надеяться на такую же удачу во второй раз. Замерев в нерешительности, он механически обернул свой плащ вокруг левой руки. Тут виконтесса дернула его за фалду камзола.

— Сюда, — прошептала она, — укройтесь здесь.

Она заметила проем двери слева от себя — глубокую террасу склада товаров — и показала ему.

Он втолкнул ее, последовал за ней и в этом укрытии стал поджидать вновь прибывших, тогда как виконтесса раздирала ночную тишину криками о помощи.

Шпаги, словно длинные стальные языки, блеснули в темноту, которая плотно обволакивала Марка-Антуана, Невидимый для нападавших, он мог достаточно различать их, чтобы не давать им передышки своими жалящими выпадами. А затем, к своему негодованию и ужасу, он услышал тот же приглушенный голос, который он слышал прежде, — голос человека в белой повязке, подбадривающего своих собратьев, — и он понял, что теперь ему противостоят три клинка. В спешке и темноте он действовал плохо против этого парня и лишь оцарапал его.

• Предыдущая
• 48/73
• Следующая