Сказки - Жуковский Василий Андреевич - Страница 7
- Предыдущая
- 7/14
- Следующая
Сказал Иван царевич Бабе
Яге, — сначала накорми, напой
Меня ты, молодца; да постели
Постелю мне, да выспаться мне дай,
Потом расспрашивай». И тотчас Баба Яга, поднявшись на ноги, Ивана Царевича, как следует, обмыла И выпарила в бане, накормила И напоила, да и тотчас спать В постелю уложила, так примолвив:
«Спи, добрый витязь; утро мудренее,
Чем вечер; здесь теперь спокойно Ты отдохнёшь; нужду ж свою расскажешь Мне завтра; я, как знаю, помогу».
Иван царевич, богу помолясь,
В постелю лёг и скоро сном глубоким Заснул и проспал до полудня. Вставши,
Умывшися, одевшися. он Бабе Яге подробно рассказал, зачем Заехал к ней в дремучий лес; и Баба Яга ему ответствовала так:
«Ах! добрый молодец Иван царевич, Затеял ты нешуточное дело;
Но не кручинься, всё уладим с богом;
Я научу, как смерть тебе Кощея Бессмертного достать; изволь меня Послушать: на море на Окиане,
На острове великом на Буяне
Есть старый дуб; под этим старым дубом
Зарыт сундук, окованный железом;
В том сундуке лежит пушистый заяц;
В том зайце утка серая сидит;
А в утке той яйцо; в яйце же смерть Кощеева. Ты то яйцо возьми И с ним ступай к Кощею, а когда В его приедешь замок, то увидишь,
Что змей двенадцатиголовый вход В тот замок стережёт; ты с этим змеем Не думай драться, у тебя на то Дубинка есть; она его уймёт.
А ты, надевши шапку-невидимку,
Иди прямой дорогою к Кощею Бессмертному; в минуту он издохнет, ак скоро ты при нём яйцо раздавишь. Смотри лишь, не забудь, когда назад Поедешь, взять и гусли самогуды:
Лишь их игрою только твой родитель Демьян Данилович и всё его Заснувшее с ним вместе государство Пробуждены быть могут. Ну, теперь Прости, Иван царевич; бог с тобою;
Твой добрый конь найдёт дорогу сам; Когда ж свершишь опасный подвиг свой,
То и меня старуху помяни Не лихом, а добром». Иван царевич, Простившись с Бабою Ягою, сел На доброго коня, перекрестился, По-молодецки свистнул, конь помчался. И скоро лес дремучий за Иваном Царевичем пропал вдали, и скоро Мелькнуло впереди чертою синей На крае неба море Окиан.
Вот прискакал и к морю Окиану Иван царевич. Осмотрясь, он видит. Что у моря лежит рыбачий невод И что в том неводе морская щука Трепещется. И вдруг ему та щука По-человечьи говорит: «Иван Царевич, вынь из невода меня И в море брось; тебе я пригожуся». Иван царевич тотчас просьбу щуки Исполнил, и она, хлестнув хвостом В знак благодарности, исчезла в море. А на море глядит Иван царевич В недоумении; на самом крае,
Где небо с ним как будто бы слилося. Он видит, длинной полосою остров Буян чернеет; он и недалёк;
Но кто туда перевезёт? Вдруг конь Заговорил: «О чём, Иван царевич, Задумался? О том ли, как добраться Нам до Буяна острова? Да что За трудность? Я тебе корабль; сиди На мне, да крепче за меня держись,
Да не робей, и духом доплывём».
И в гриву конскую Иван царевич Рукою впутался, крутые бёдра Коня ногами крепко стиснул: конь Рассвирепел и, расскакавшись, прянул
С крутого берега в морскую бездну:
На миг и он и всадник в глубине Пропали; вдруг раздвинулася с шумом Морская зыбь, и вынырнул могучий Конь из неё с отважным седоком;
И начал конь копытами и грудью Бить по водам и волны пробивать,
И вкруг него кипела, волновалась,
И пенилась, и брызгами взлетала Морская зыбь, и сильными прыжками, Под крепкие копыта загребая Кругом ревущую волну, как лёгкий На парусах корабль с попутным ветром, Вперёд стремился конь, и длинный след Шипящею бежал за ним змеёю;
И скоро он до острова Буяна Доплыл и на берег его отлогий Из моря выбежал, покрытый пеной.
Не стал Иван царевич медлить; он,
Коня пустив по шелковому лугу Ходить, гулять и травку медовую Щипать, пошёл поспешным шагом к дубу, Который рос у берега морского На высоте муравчатого холма.
И. к дубу подошед, Иван царевич Его шатнул рукою богатырской,
Но крепкий д\б не пошатнулся; он Опять его шатнул — дуб скрипнул; он Ещё шатнул его и посильнее,
Дуб покачнулся, и под ним коренья Зашевелили землю; тут Иван царевич Всей силою рванул его — и с треском Он повалился, из земли коренья Со всех сторон, как змеи, поднялися,
И там, где ими дуб впивался в землю, Глубокая открылась яма. В ней
Иван царевич кованый сундук Увидел; тотчас тот сундук из ямы Он вытащил, висячий сбил замок,
Взял за уши лежавшего там зайца И разорвал; но только лишь успел Он зайца разорвать, как из него Вдруг выпорхнула утка; быстро Она взвилась и полетела к морю;
В неё пустил стрелу Иван царевич И метко так, что пронизал её Насквозь; закрякав, кувырнулась утка;
И из неё вдруг выпало яйцо,
И прямо в море; и пошло, как ключ,
Ко дну. Иван царевич ахнул; вдруг, Откуда ни возьмись, морская щука Сверкнула на воде, потом юркнула. Хлестнув хвостом, на дно, потом опять Всплыла и, к берегу с яйцом во рту Тихохонько приближась. на песке Яйцо оставила, потом сказала:
«Ты видишь сам теперь, Иван царевич. Что я тебе в час нужный пригодилась».
С сим словом щука уплыла. Иван Царевич взял яйцо; и конь могучий С Буяна острова на твёрдый берег Его обратно перенёс. И дале Конь поскакал и скоро прискакал К крутой горе, на высоте которой Кощеев замок был; её подошва Обведена была стеной железной;
И у ворот железной той стены Двенадцатиголовый змей лежал;
И из его двенадцати голов Всегда шесть спали, шесть не спали, днём И ночью по два раза для надзора Сменяясь; а в виду ворот железных
Никто и вдалеке остановиться Не смел; змей подымался, и от зуб Его уж не было спасенья — он Был невредим и только сам себя Мог умертвить: чужая ж сила сладить С ним никакая не могла. Но конь Был осторожен; он подвёз Ивана Царевича к горе со стороны,
Противной воротам, в которых змей Лежал и караулил; потихоньку Иван царевич в шапке-невидимке Подъехал к змею; шесть его голов Во все глаза по сторонам глядели. Разинув рты, оскалив зубы; шесть Других голов на вытянутых шеях Лежали на земле, не шевелясь,
И сном объятые храпели. Тут Иван царевич, подтолкнув дубинку, Висевшую спокойно на седле,
Шепнул ей: «Начинай!» Не стала долго Дубинка думать, тотчас прыг с седла, На змея кинулась, и ну его По головам и спящим и неспящим Гвоздить. Он зашипел, озлился, начал Туда, сюда бросаться; а дубинка Его себе колотит да колотит;
Лишь только он одну разинет пасть. Чтобы её схватить — ан нет, прошу Не торопиться, уж она Ему другую чешет морду; все он Двенадцать ртов откроет, чтоб ее Поймать, — она по всем его зубам, Оскаленным как будто напоказ.
Гуляет и все зубы чистит; взвыв И все носы наморщив, он зажмёт Все рты и лапами схватить дубинку
/
l —
Попробует — она тогда его Честит по всем двенадцати затылкам; Змей в исступлении, как одурелый, Кидался, выл, кувыркался, от злости Дышал огнём, грыз землю — всё напрасно! Не торопясь, отчётливо, спокойно,
Без промахов, над ним свою дубинка Работу продолжает и его,
Как на току усердный цеп, молотит;
Змей, наконец, озлился так, что начал Грызть самого себя и, когти в грудь Себе вдруг запустив, рванул так сильно. Что разорвался надвое и, с визгом На землю грянувшись, издох. Дубинка Работу и над мёртвым продолжать Свою, как над живым, хотела; но Иван царевич ей сказал: «Довольно!»
И вмиг она, как будто не бывала Ни в чём. повисла на седле. Иван Царевич, у ворот коня оставив И разостлавши скатерть-самобранку У ног его, чтоб мог усталый конь Наесться и напиться вдоволь, сам Пошёл, покрытый шапкой-невидимкой,
С дубинкою на всякий случай и с яйцом В Кощеев замок. Трудновато было Карабкаться ему на верх горы;
Вот наконец добрался и до замка Кощеева Иван царевич. Вдруг Он слышит, что в саду недалеко Играют гусли-самогуды; в сад Вошедши, в самом деле он увидел,
Что гусли на дубу висели и играли И что под дубом тем сама Елена Прекрасная сидела, погрузившись В раздумье. Шапку-невидимку снявши.
- Предыдущая
- 7/14
- Следующая
