Легионы - вперед! - Агафонов Игорь - Страница 18

Олибрий шел и думал, как же несправедлива судьба. Он, римский патриций и зять императора Валентиниана, вступает в Рим в цепях в качестве пленника, будто простой германский наемник. А кто в этом виноват? До сих пор непонятно. Красс… Получается так. Старый призрак сошел со страниц исторических сочинений, чтобы разбить вдребезги все его мечты и честолюбивые планы. Ну разве это справедливо? Разве есть Бог после этого?! И непонятно, кого теперь молить о прощении. Красса? Антемия? Хоть бы кто снизошел до разговора с ним. Он же не грязный варвар! Но что они собираются с ним делать? «Если удастся выпутаться, Антемий еще пожалеет об этом. У меня есть могучий союзник — Гейзерих, он про меня не забудет. О, если бы вступить в Рим во главе армии вандалов! Как бы вы все пожалели, что посмели так обращаться со мной! Я бы вас…»

Плюх! Метко брошенный кем-то комок грязи попал ему в щеку. Толпа свистела и улюлюкала.

Торжественно затрубили букцины и трубы. Их звук на миг заставил умолкнуть людское море, а в следующий момент толпа взорвалась радостным криком:

— Да здравствует Красс! Слава! Слава!

На колеснице, запряженной четверкой белых коней, стоял Марк Красс, император. Он был облачен в пурпурную тогу, на голове — лавровый венок. Рука его была поднята в приветственном жесте, он улыбался. Это был его первый триумф в качестве полководца. Давно он добивался подобной чести, но так и не был ее удостоен в том, прошлом мире. И вот здесь мечта его стала явью. Ему стоило больших усилий заставить себя не вертеть головой по сторонам — настолько необычен был вид нового Рима. Красс помнил кирпичный город с узкими улочками, теперь же перед ним разворачивались высокие мраморные здания и прямые широкие улицы. И улицы эти были заполнены ликующим народом, славящим его — полководца и спасителя Города.

Перед его колесницей шли шестеро ликторов. Их фасции были увиты зелеными веками лавра, начищенные до блеска топорики ослепительно сверкали на солнце. Процессию возглавляли десять жрецов в парадных одеяниях, перед собой они гнали предназначенных для жертвоприношения быков. За колесницей императора ехали на конях легаты и прочие офицеры, а за ними длинной колонной шли легионы.

Центурионы держались прямо, шли, четко печатая шаг, отмахивая ритм своими жезлами. Солдаты, в полном вооружении, держали строй, но при этом вовсю глазели по сторонам, перебрасывались шутками, то и дело смеялись, а время от времени целые подразделения затягивали только что сочиненные песенки. Поскольку песенки эти сочинялись солдатскими же «поэтами» складу в них было мало.

орали целые когорты.

Слыша их песни, Красс про себя радовался, что легионеры не выдумали чего-нибудь похлеще. Кто их знает… Во время триумфа солдатам позволено все, и тут уж их дело, как изобразить своего полководца.

Миновав большой квартал Целия, процессия прошла через Дубовые ворота стены Сервия Туллия и вступила в старый город. Приветствуемое толпой шествие двигалось по широкой улице, оставляя по правую руку величественные здания Эсквилина. Впереди маячило какое-то огромное строение, по мере приближения к нему за спиной Красса росло оживление, его легаты старались разглядеть, что это такое, и Красс услышал Венанция, дававшего пояснения, стараясь перекричать толпу:

— Это амфитеатр Флавиев! Его построили четыреста лет назад императоры Веспасиан и Тит.

Амфитеатр был огромен. Даже Красс, проезжая в его тени, невольно задрал голову, оценивая высоту его стен, а уж легионеры не поскупились на восторженные высказывания.

Не удержался даже невозмутимый Октавий:

— Вот это да! Представляю, какие игры тут можно проводить!

— Здесь проводятся только травли зверей, да и то редко. Бои гладиаторов давно запрещены.

— Ты шутишь, Венанций? Гладиаторские игры запрещены? Какая глупость!

— Нет, достойный Октавий, — вмешался Публий. — Он прав. Вчера я говорил с Симплицием, он утверждает то же самое. Гладиаторов нет уже семьдесят лет, это связано с восточным культом, который они здесь исповедуют. Их Бог не одобряет кровопролития.

— Ну, значит, придется Ему потерпеть. Наши-то боги ничего против не имеют…

После великолепного амфитеатра Флавиев преобразившийся Форум уже не так удивил римлян. Все здесь было красиво, величественно, но непривычно. И всюду их приветствовали громкими криками и рукоплесканиями. Под ноги солдатам падали цветы, лепестки роз и зеленые листья. Через Форум процессия проследовала к подножию Капитолия. Здесь заканчивалось торжественное шествие, и здесь же в окружении свиты ожидал Красса император Антемий.

— Ты не передумал, Красс? Сенат готов собраться в Капитолийском храме, как ты и просил. Но, уверяю тебя, в Курии нам будет удобнее, и, главное, это не создаст нежелательных толков.

Триумф был окончен. Красс произнес перед гражданами речь, встреченную с большим одобрением, и распустил легионеров, получивших в награду день отдыха. У Капитолия в качестве почетной стражи остались лишь четыре когорты из легиона Октавия. К ним присоединились императорские гвардейцы. Народ, за исключением самых любопытных, поспешно разошелся — начинались раздачи хлеба и денег от имени триумфатора. Сам триумфатор в сопровождении императора поднялся на Капитолий, где они стояли вдвоем, оглядывая с высоты Город.

— Так что ты решил?

— Не вижу, почему мы должны нарушать традицию. Торжественные заседания Сената всегда проходили в храме. Мне непонятно, почему эта традиция позабыта, но, даже если и так, я считаю, ее следует возродить.

— Дело даже не в этом собрании. Думаю, ты уже заметил, что все храмы стоят закрытыми. Молений там не совершалось уже почти сотню лет. Существует закон, запрещающий публичное отправление языческого культа и жертвоприношений. Ты же требуешь не только открыть храм, но и принести жертвы.

Красс чувствовал, что начинает терять терпение, но он сдержался.

— Что же это за закон, запрещающий веру отцов? Как мог быть принят такой закон?

— Старая вера не запрещена. Запрещено только публично отправлять культ.

— Только! Ты хочешь сказать, римляне больше не верят в отеческих богов и все как один поклоняются какому-то распятому иудею?

Антемий поморщился:

— Не оскорбляй христианскую веру. Ты просто не знаешь, о чем говоришь.

— Хорошо. Прости, если мои слова прозвучали обидно. Я не собираюсь насмехаться над вашей верой, но и не позволю притеснять веру, завещанную нам предками. Неужто все римляне отступились от нее?

— Я мог бы сказать, что да, но это будет неправдой. Полагаю, ты знаешь больше, чем хочешь показать. Не зря же Венанций столько времени находился возле тебя… Язычество еще живо, и многие римляне, в том числе и знатные, придерживаются его.

— Тогда не вижу, почему бы нам не принести жертвы богам и не открыть храм.

— Поверь, Красс, сам я не вижу в этом ничего предосудительного. Я никогда не притеснял сторонников старой веры и считаю, что она заслуживает уважения наравне с верой христианской. Больше того, на Палатине ты можешь найти уединенную рощу, в которой течет никогда не пересыхающий ручей, там, говорят, волчица вскормила Ромула и Рема, и там ты найдешь алтарь Пана, на котором и сейчас еще приносятся тайные жертвы. Мало кто знает, но этот алтарь был поставлен по моему приказу, я хотел, чтобы и у хранителей отеческой веры было место, где они могли бы исполнять свой культ.

— Отчего же тогда ты не хочешь выполнить мою просьбу?

— Дело не в том, чего я хочу. Но все следует делать постепенно. Публичное жертвоприношение может вызвать возмущение христиан. Они пока не готовы принять это. Сегодня утром я имел долгий разговор с Симплицием. Ты заметил, что его не было в триумфальном шествии? Он человек неглупый и понимал, что ты потребуешь провести жертвоприношение, поэтому, не желая своим присутствием потворствовать этому, но и не собираясь прямо мешать, он не явился. А между тем, он имеет большое влияние на христиан. Многие, я уверен, задаются вопросом о причинах его отсутствия. Красс! Нам необходима его поддержка!