Под знаменем быка - Sabatini Rafael - Страница 27
- Предыдущая
- 27/38
- Следующая
Орсини не может прийти сам, его должны привезти, чтобы его возлюбленная избежала уготованной ей судьбы. — Ведите его сюда, — распорядился он.
Но Марио не спешил повиноваться. И смотрел он не на герцога, но на мадонну, ожидая ее подтверждения. И лишь когда она кивнула, повернулся и направился к выходу.
Двери за ним закрылись, и вновь в зале повисла тишина. Все с замиранием сердца ждали развязки захватывающей драмы. Даже музыканты на галерее, и те оставили свои инструменты.
Чезаре откинулся на высокую спинку золоченого кресла, пальцы его играли прядями темно-русой бороды, взгляд сузившихся глаз не отрывался от мадонны Фульвии. Поведение ее он находил-таки странным. И никак не мог дать тому разумного объяснения.
Девушка словно окаменела. Глаза ее широко раскрылись. И если бы не поднимающаяся и опускающаяся грудь, она вполне могла бы сойти за статую.
За дверью послышался шум. Затем чей-то возмущенный крик: "Я вас не пущу. Нельзя вносить… "
И голос Марио, решительный, не терпящий возражений:
— Разве вы не слышали, что герцог приказал доставить к нему Маттео Орсини? Он здесь, и я должен выполнить приказ его светлости. Прочь с дороги.
Тут заговорили несколько человек сразу, все на повышенных тонах, так что сидящие в зале не могли разобрать ни слова.
Чезаре Борджа рывком поднялся, его глаза сверкнули.
— В чем дело? Почему я должен ждать, черт побери! Открыть двери немедленно!
Слуги гурьбой бросились выполнять приказ, и не успел герцог сесть, как двери распахнулись. За ними стеной стояли солдаты, скрывая собой все остальное.
Один из них повернулся к герцогу.
— Мой господин…
Сказать что-то еще он не успел. Кулак Борджа с грохотом опустился на стол.
— Я же сказал, прочь с дороги! Дайте ему войти. Мгновенно солдаты расступились, и между ними возник
Марио. На пороге он задержался, мрачно оглядел зал, затем шагнул вперед. Но присутствующие смотрели не на него, а на тех, кто последовал за ним.
Четверо монахов в черных погребальных рясах, с накинутыми на головы клобуками, с масками на лицах лишь с прорезями для глаз, внесли черный гроб.
Они преодолели полпути к столу герцога, прежде чем придворные пришли в себя от ужаса. С громкими криками все, в том числе и Чезаре Борджа, вскочили. Во всеобщем замешательстве никто и не заметил, что монна Фульвия покинула свое место рядом с герцогом.
Носильщики остановились и осторожно поставили гроб на пол. Марио отступил в сторону, чтобы не мешать Чезаре Борджа лицезреть гроб.
— Что это? — со злостью воспросил его светлость. — Что за шутку решились вы сыграть со мной? — последнее относилось уже к мадонне Фульвии, но, повернувшись, герцог обнаружил, что ее кресло опустело. Глаза его загорелись мрачным огнем, он поискал ее взглядом и нашел радом с гробом.
— Это не шутка, ваша светлость, — говорила она с гордо поднятой головой, на губах играла улыбка. — Как ваша верная подданная, я не могла ослушаться вашего приказа. Вы потребовали, чтобы к вам доставили Маттео Орсини. В этом случае вы обещали освободить меня от обещания выйти замуж за этого мерзавца Панталеоне дельи Уберти. Я полагаюсь на ваше слово, мой господин. Я выполнила то, о чем вы просили. Маттео Орсини здесь, — и она указала на гроб.
Глаза герцога обратились в щелочки.
— Здесь? Мертвый?
Не отвечая, она сдернула черное покрывало, открыв сам гроб. Затем вновь посмотрела на Борджа.
— Прикажите вашим слугам поднять крышку и убедитесь в этом сами. Я обещаю, что более он не окажет вам никакого сопротивления.
Глядя на герцога, монна Фульвия не без удовлетворения отметила, что ей удалось стереть с его лица эту ненавистную насмешливую улыбку. Нахмурившись, герцог пепелил ее взглядом, которого не мог выдержать ни один мужчина в Италии. Руки его сжались в кулаки с такой силой, что побелели костяшки пальцев.
Остальные придворные давно уже отпрянули от столов, подальше от этого ужасного гроба. Они, как, разумеется, и Чезаре, помнили об утреннем происшествии, о письме, зараженном оспой, и о том, как оно было заражено. А потому многие из них начали осознавать, что может произойти в следующее мгновение.
И в звенящей тишине герцог задал вопрос, мучивший всех:
— От чего он умер?
Ответ последовал незамедлительно:
— Он умер от оспы. Вчера. Откройте крышку и возьмите его.
Последняя ее фраза потерялась в шуме и грохоте. Обезумевшие от страха придворные ринулись к окнам. Зазвенели разбивающиеся стекла, с руганью и тычками мужчины и женщины повыскакивали в сад. Их не остановило даже присутствие герцога. Страх перед жуткой болезнью оказался сильнее. Да герцог и не пытался остановить их.
Несколько минут спустя лишь ветер гулял по пустому залу. Лишь один Чезаре Борджа не сдвинулся с места, не поддался панике. Так он и стоял, не сводя глаз с женщины, посмевшей принести ему источающий заразу труп.
— Так что? — продолжала мадонна Фульвия. — Хватит у вас смелости еще раз встретиться лицом к лицу с Маттео Орсини? Или теперь, когда он мертв, ее у вас поубавилось?
— Живого я его не боялся, — вырвалось у герцога.
— Тогда не испугаетесь и мертвого, — и монна Фульвия повернулась к кастеляну. — Марио, ты переболел этой болезнью, так что опасность заразиться тебе не грозит. Открой крышку. Пусть Маттео ударит после смерти.
На том Чезаре Борджа и сломался. Его охватила паника. Позднее он признавался, что в то мгновение он впервые испытал страх, он, столько раз смотревший смерти в глаза на поле брани.
— Матерь Божья! — взревел он, вскочил, бросился к ближайшему окну, выскочил в сад. Тут же послышался его громкий голос, требующий коня. Ему ответили возбужденные крики придворных.
Не прошло и десяти минут, как вся компания, оседлав лошадей, умчалась сквозь ночь, подальше от пораженного оспой дворца.
Когда гром копыт стих вдали, мадонна Фульвия, до того молча стоящая у гроба, подала знак носильщикам вынести его из зала. Что они и сделали, не обращая внимания на рассыпанные вокруг сокровища герцога. Мадонна и Марио последовали за ними. Покинув дворец, она и Марио нашли себе лошадей. Носильщики с гробом пошли пешком. Они двинулись к воротам и скоро вышли на дорогу, ведущую к Пьевано.
Их отделяла от Читта делла Пьеве добрая лига, когда мадонна Фульвия наконец заговорила.
— Как сегодня Джуберти, Марио? — спросила она.
— Он умер в полдень, мадонна. Слава Богу, более никто не заболел и, надеюсь, уже не заболеет. Принятые нами меры предосторожности оказались вполне достаточными. Коломба сама вырыла могилу и похоронила его в саду у павильона. Когда я уезжал, сам павильон уже горел, так что источник заразы уничтожен. Коломба поживет в палатке, пока сама не очистится от этой мерзости.
— Добрая Коломба заслуживает награды, Марио. Мы у нее в долгу.
— Преданная душа, — согласился Марио. — Но она ничем не рисковала, так же, как и я. Второй раз оспой не болеют.
— Все равно мы должны поблагодарить ее, — мадонна Фульвия вздохнула. — Бедный Джуберти. Упокой Боже его душу! Он послужил нам даже после смерти. Небеса даровали нам превосходных слуг. Вот и ты…
— Что я? Я — дубина, — прервал ее кастелян. — Я еще позволил себе спорить с вами. Если б не вы, кто знает, какой бедой кончился бы этот день.
— Кстати, с чего эти бедолаги несут лишнюю тяжесть? — мадонна Фульвия натянула поводья и повернулась к монахам. — Погони мы можем не опасаться, а они смогут идти быстрее, если ноша их станет легче. Достаточно, — крикнула она носильщикам. — Высыпьте все лишнее.
Повинуясь ее голосу, они поставили гроб на землю, сняли крышку и высыпали лежащие в нем землю и камни.
Мадонна Фульвия рассмеялась, а Марио вздрогнул, вспомнив, на какой она шла риск.
— Возблагодарим же Бога и всех святых за то, что он не рискнул заглянуть в гроб, — кастелян истово перекрестился. — Он славится своей храбростью, и я опасался… Святой Боже! Как же я боялся!
— Не больше моего, Марио, — призналась мадонна Фульвия, — но я надеялась на лучшее. То был наш единственный шанс.
- Предыдущая
- 27/38
- Следующая
