Одураченный Фортуной - Sabatini Rafael - Страница 49

• Предыдущая
• 49/56
• Следующая

Некоторое время доктор Бимиш и девушка молча стояли в дверях, наблюдая этот ужасающий разгром. Затем мисс Силвестер двинулась к секретеру, во внутреннем ящике которого хранилась значительная сумма денег — большая часть состояния, которым она в то время располагала. Ящик был взломан, а деньги исчезли.

Девушка повернулась и посмотрела на доктора Бимиша, ее бледное испуганное лицо вызывало острую жалость. Она пыталась заговорить, но ее губы задрожали, а глаза наполнились слезами. Столько вынести и застать дома подобную сцену!

Доктор шагнул вперед в ответ на мольбу в ее взгляде. Придвинув чудом оставшийся целым стул, он упросил Нэнси сесть и отдохнуть, словно она нуждалась в физическом отдыхе. Девушка повиновалась и, сложив руки на коленях, беспомощно обозревала картину разгрома.

— Что мне делать? Куда идти? — спросила она и тут же ответила сама себе:

— Лучше мне сразу же покинуть этот дом. У меня есть старая тетя в Чармуте. Я вернусь к ней.

Нэнси добавила, что у банкира неподалеку от Черинг-Кросса, хранятся кое-какие ее деньги. Когда она заберет их, ничто не будет удерживать ее в Лондоне. Девушка встала, собираясь немедленно осуществить свое намерение. Но доктор удержал ее и, стараясь говорить помягче, объяснил, что ее положение более безнадежно, чем она думает.

Вне всякого сомнения упомянутый банкир временно прекратил дела и удалился из города, где паника и беспорядок положили конец всякой коммерции. Но даже если он находится у себя в конторе и сможет удовлетворить ее требование, то задуманное ею путешествие в деревню так или иначе неосуществимо. Правда, перенесенная чума снабдила мисс Силвестер свидетельством о здоровье, и теперь никто не может воспрепятствовать ее отъезду. Но учитывая то, откуда она едет, едва ли кто-нибудь предоставит ей кров за пределами Лондона, и скорее всего спустя день ее заставит вернуться если не сила, то нужда.

Сознание того, что она обречена на заточение в ужасном городе, покинутом Богом и людьми, населенном только нищими и ворами или же больными и умирающими, повергло Нэнси в крайнюю степень отчаяния.

Несколько секунд девушка оставалась неподвижной и молчащей. Затем она заговорила быстро и взволнованно:

— Что же мне тоща делать? Как жить? Лучше бы я умерла от чумы! Теперь я понимаю, что Рэндал Холлс нанес мне самый страшный вред тем, что спас мою жалкую жизнь!

— Тише, тише! Что вы говорите, дитя мое? — Доктор успокаивающе обнял ее за плечи. — Вы не совсем одиноки, — заверил он. — Я, ваш друг, все еще здесь и готов служить вам.

— Простите меня, — пролепетала девушка.

Он потрепал ее по плечу.

— Я все понимаю. Это очень тяжело для вас. Но вы должны быть мужественной. Покуда мы здоровы и сильны, никакие жизненные невзгоды не являются непреодолимыми. Я стар, дорогая, и хорошо это знаю. Давайте подумаем о вашем положении.

— О чем же тут думать, доктор? Кто может мне помочь?

— Например, я.

— Но каким образом?

— Несколькими, если понадобится. Но сначала я хочу объяснить, как вы сами можете себе помочь.

— Сама? — Она посмотрела на него, недоуменно нахмурившись.

— Помогая другим, мы часто помогаем себе, — объяснил доктор. — Тот, кто живет только для себя, ведет жалкую жизнь, подобно лукавому рабу с его талантом note 83. Счастья можно достичь, лишь помогая ближнему. Это двойное счастье, ибо оно приносит радость выполнения долга и отвлекает наши мысли от собственных бед на несчастья других.

— Да-да. Но как я могу это сделать?

— Несколькими путями, дорогая. Укажу вам один из них. Благодаря милосердию Бога и героической преданности того, кто вас любит, вы исцелились от чумы и стали человеком, невосприимчивым к инфекции, который может без опаски находиться среди страдающих той же болезнью. Сиделок найти все труднее, ежедневно их количество уменьшается, в то время как работы для них все прибавляется. Многие из них — благородные, самоотверженные женщины, которые, не обладая вашим иммунитетом, бесстрашно ухаживают за больными и, увы, то и дело заражаются.

Он умолк, глядя на нее близорукими глазами из-под очков.

Нэнси с изумлением посмотрела на него.

— И вы предлагаете, чтобы я… — Она оборвала фразу, испуганная открывающейся перед ней перспективой.

— Вы можете сделать это, воздавая тем самым долг Богу и людям за ваше выздоровление, или же потому, что исцеляя недуги других, сбросите с себя груз собственных бед. Но, как бы то ни было, это благородное деяние, которое, безусловно, не останется без награды.

— А если я не сделаю этого, то что мне делать тогда?

— Нет-нет, — поспешно возразил доктор. — Я не желаю принуждать вас к чему бы то ни было. Если эта задача отвратительна для вас — а я хорошо понимаю, что такое вполне возможно, — то не думайте, что я покину вас, если вы от нее откажетесь. Не сомневайтесь, что я не оставлю вас, одинокую и беспомощную.

Нэнси снова взглянула на него и улыбнулась.

— Конечно, это вызывает у меня отвращение, — честно призналась она. — Иначе и не могло быть — ведь я привыкла с детства, что моим желаниям потакали. Поэтому, если я соглашусь, то, возможно, моя жертва будет еще более угодна небесам. К тому же, как вы сказали, это мой долг. — Девушка взяла доктора за руку. — Я готова, друг мой, приступить к его уплате.

Если бы вы спросили полковника Холлса о том, как он провел неделю после побега из дома на Найт-Райдер-Стрит, он бы мог предоставить вам только весьма неполный и неопределенный отчет. Память сохранила лишь отдельные факты об этом периоде. Как приходится признать, причина состояла в том, что за всю неделю полковник едва ли хоть какое-нибудь время был полностью трезв. Пить он начал прямо в ночь, вернее в утро своего бегства.

Холлс быстро шел вперед без определенной цели, стараясь лишь оставить как можно большее расстояние между собой и Найт-Райдер-Стрит. Через Картер-Лейн он добрался до Полс-Ярда. Помедлив немного, ибо человек может колебаться, когда перед ним открыты все пути, полковник зашагал на восток, по Уотлинг-Стрит, углубившись затем в лабиринт узких переулков. Там он скитался бы до наступления дневного света, если бы не был привлечен звуками пирушки за дверью, из-под которой на мостовую падал луч света.

Эти странные для охваченного эпидемией Лондона звуки, словно доносившиеся из могилы, заставили его остановиться на грязном пороге. Увидев знак в форме графина, Холлс укрепился во мнении, что стоит перед таверной. Зная, что согласно распоряжению лорд-мэра, подобные заведения должны закрываться с девяти часов, он понял, что здесь происходит вопиющее нарушение закона.

Привлекаемый с одной стороны возможностью обрести забвение в вине, но отталкиваемый с другой явно сомнительным обликом таверны и мыслью о том, что Нэнси стала бы презирать его еще сильнее, если бы видела, как легко он поддается столь недостойному искушению, Холлс решил пройти мимо. Но когда он повернулся, дверь внезапно открылась, и на улицу хлынул поток желтоватого света. Из таверны вышли двое гуляк, которые застыли на мгновение при виде Холлса. С пьяной непоследовательностью они подошли к нему, взяли его под руки и потащили, слабо сопротивлявшегося, в этот грязный притон под приветственные крики находящихся в нем.

Холлс стоял, моргая, словно сова, в свете и зловонии полудюжины ламп, заправленных рыбьим жиром, которые свисали с перекладин низкого грязного потолка, в то время как хозяин таверны, от души проклиная дураков, оставивших дверь открытой, поспешно захлопнул ее, дабы свет и звуки не привлекали внимания к нарушению недавно принятых строгих правил.

Когда глаза полковника вскоре привыкли к свету, он окинул взглядом помещение. Он оказался среди пестрого сборища мужчин и женщин весьма подозрительной внешности. В этом весьма ограниченном пространстве собралось около тридцати человек. Мужчины были ворами и бандитами, женщины — проститутками с нарумяненными щеками и блестящими глазами. Одни из них радостно шумели, другие сидели, мрачно уставившись в стол, третьи лежали неподвижно, как бревна. Все они были пьяными в дым, за исключением четырех-пяти человек, сидевших за столом в стороне с колодой засаленных карт. Это были подонки общества, кого обстоятельства и тот факт, что выдача свидетельств о здоровье была приостановлена, задержали в охваченном эпидемией городе. Живя в этом царстве смерти, они, привыкнув к пьянству и дебошам, коротали время в

• Предыдущая
• 49/56
• Следующая