Сказочки про ежиков (СИ) - Каменецкий Евгений - Страница 5

Дерево стояло посреди леса: большое, красивое, толстое. Прям как жена Лесника. Лесник дерево с уважением обозревал, и временами, воровато оглянувшись, пинал его ногой. Нога болела, Лесник страдал. Но душевно — цвел.

Вот и сейчас он, подойдя к Дереву, занес ногу, и…

— Извините пожалуйста, посторонитесь, — деловито протопали внизу.

— Вы кто? — опешил Лесник, замерев на одной ноге.

— Мы — ёжики, мы — пилим, — терпеливо заметили внизу. И запилили.

— А я вас сейчас арестую! — обрадовался Лесник.

— Сомнительно, — пожали плечами ежики.

— Это еще почему? — удивился Лесник.

— Мы — природа! — назидательно ответил Главный Ёжик, и все ему бурно зааплодировали.

— В общем, хотим — пилим, хотим — нет. Сейчас — хотим.

— Но зачем? — изумился Лесник.

— Нада, — уклончиво ответил Главный Ёжик.

— Политика, — шепнул ошашлелому Леснику Тридцать второй справа.

В этот момент дерево рухнуло. Аплодисменты переросли в овации. Лесник стоял на одной ноге. Он явственно ощущал себя кретином.

Ёжики, неслышным зеленым потоком, несли дерево по лесу. Где и зачем они взяли столько зеленой краски, оставалось загадкой. Дерево мерно покачивалось на их иголках. Иногда, на едва заметных ухабах, оно подпрыгивало. И в этот момент ёжики радостно говорили «Ух!!!» Дерево они носили именно ради этого ощущения.

Где-то в ночи тихо выл на Луну Лесник. Просто так.

Однажды ёжики захотели стать страусами. Для конспирации, наверное. Ёжики — коварные животные, и имеют свои, подлые цели.

В клинике ветеринарной косметологии с самого утра было неспокойно. Что-то витало в воздухе. Помимо мух. Что-то тревожное. Как «Икарус». Но поменьше. Звери и птицы, предчувствуя беду, старательно выли на нарисованную на потолке Луну. Что сильно нервировало Неспокойного Ветеринара. Внезапно вой стих, и по полу застучало множество маленьких лапок. Ветеринар был догадлив, и поэтому, на всякий случай, раскрыл зонтик. В маскировочных целях.

— Здравствуйте, — уверено произнес чей-то голос.

— А я с зонтиком! — храбро прошептал Ветеринар.

— А у нас иголки, — проинформировали снизу. — Сделайте из нас страусов.

— Из кого? — изумился Ветеринар и перегнулся через стойку. На него сурово смотрел Главный Ёжик.

— Из нас, — скромно шаркнул ножкой Ёж.

— А зачем? — ещё больше удивился Ветеринар.

— НАДА! — уклончиво и хором ответили ёжики.

— А у меня все ещё зонтик… — попытался защититься Ветеринар, понимая, что проигрывает.

— Из меня, не страуса, из меня — пингвина! — гордо выступил вперед Тридцать второй еж справа.

Главный ёжик только вздохнул.

Стая страусов и один пингвин стояли и смотрели на песок пустыни. Все они чего-то ждали. Затем налетел ветер.

«ШУРХ», — шепнула им пустыня. «ШУРХ», — шепнули ей в ответ сто тысяч миллионов страусиных ёжиков, вонзивших головы в песок. И лишь пингвин стоял и не шевелился. Он был не такой, как все, я тщательно это демонстрировал.

Однажды ёжики смастерили шкаф. Шкаф простой, деревянный, со старыми ржавыми петлями. «Зачем?» — спросите вы. Вот и я не знаю, зачем. Но однозначно — недоброе затеяли. Потому как шкаф и ежи — понятия малосовместимые. Ну скажите, зачем зверю шкаф? Одежды у него нет, только иголки да злой кусачий нрав. А в шкафах, как известно очень удобно скелеты держать. Отсюда встаёт вопрос главный — а чей скелет они в этот шкаф запихнут? Может быть ваш! Или мой…Так что если увидите шкаф в лесу — бегите от него подальше, ни к чему хорошему он не приведёт. Как и ёжики, которые однажды…

Ёжики смастерили шкаф. Простой шкаф, деревянный, со старыми скрипучими петлями. Были в нём две дверцы, восемь полок и отделение для верхней одежды, маленькая приступка для обуви и паук с паутиной. Шкаф стоял посреди поляны и вызывал чувство лёгкого дисбаланса с окружающей средой. Не вписывался он в неё.

Лесник Иван Фёдорович Крузенштерн, полный тёзка человека и парохода, шёл по лесу широким, вольным шагом деревенского жителя, привыкшего к просторам матушки-природы и отсутствию рукотворных преград. Дорогая кубинская сигара, присланная коменданте Фиделем Русом Кастро, президентом Свободной Кубы, в качестве знака внимания за плодотворную деятельность Крузенштерна по регуляции численности мексиканского тушкана в плантациях сахарного тростника, дымилась в зубах Иван Фёдоровича символом независимости и уверенности в завтрашнем дне. Двуствольное охотничье тульское ружьё его, с вертикальным расположением стволов, марки МЦ106-20, радостно сверкало на солнце. Жизнь была прекрасна и безмятежна. До шкафа.

Иван Фёдорович почесал в затылке и тихонечко выругался. Обошёл шкаф кругом, осторожно ткнул в него пальцем. Шкаф стоял. За лесником внимательно наблюдали ёжики.

— Это что? — Иван Фёдорович Крузенштерн сурово посмотрел на Главного Ёжика.

— Шкаф, — неожиданно смутился тот.

— Какой такой шкаф? — Иван Фёдорович сел на пенёк и широко расставив ноги, упёр руки в колени.

— Хороший! — радостно крикнул маленький ёжик, но, моментально схлопотав от матери подзатыльник, смолк.

Над поляной повисла напряжённая тишина. Где-то в дали разнёсся дробный стук дятла. Ветер зашумел листвой.

— Хороший, — осторожно нарушил молчание Главный Ёжик.

— У вас одежды нет! Зачем вам шкаф? — сердито запыхтел сигарой лесник.

— Нада, — уклончиво ответил Главный Ёжик.

Раздались бурные аплодисменты.

— ТИХО! — рыкнул Крузенштерн и овации моментально стихли. Почти. Иван Фёдорович прислушался — кто-то тихонько хлопал.

— А тебя команда что, не касается? — зло прищурился он на растрепанного ёжика в красной бандане.

— Я не ему, я вам аплодирую, — хлопая глазами жарко прошептал Тридцать Второй справа. — Долой тиранов! Да здравствует революция! Patria o muerte!

Лесник смутился и бросил на Главного Ёжика недоумённый взгляд. Тот страдальчески посмотрел на восторженного Тридцать Второго справа и тоскливо вздохнул. Иван Фёдорович Крузенштерн встал.

— Отойдём? — негромко сказал он Главному Ёжику и медленно пошёл в сторону леса. Главный засеменил с ним рядом.

— Ты понимаешь, — нахмурился лесник, — что этому шкафу тут не место?

— Понимаю, — печально пропыхтел Главный Ёжик.

— Ты понимаешь, что он нарушает вселенскую гармонию?

— Угу, — Главный пнул лапкой грибок и тот улетел куда-то в сторону.

— Ты понимаешь, — Иван Фёдорович Крузенштерн наклонился к ёжику, оглянулся, и шёпотом произнёс, — что это ВОЙНА?

— Понимаю, — еле слышно выдохнул Главный.

Они немного постояли. Солнце уже садилось, задевая своим краем верхушки деревьев.

— Не уберёшь? — обречённо спросил лесник.

— Не уберу, — так же обречённо ответил ёжик.

— Красиво, — кивнул Иван Фёдорович Крузенштерн на закат.

— Красиво, — кивнул ему в ответ Ёжик.

И они разошлись. Каждый в свою сторону.

Вечером ёжики строили укрепления. Тихо, почти не слышно. Из тьмы, словно по волшебству, возникали крепости, брустверы, фортификации… Ёжики работали. Но иногда, словно по команде, они поворачивались к шкафу и восхищённо вздыхали. В этот момент, под порывами ветра, шкаф безбожно скрипел ржавыми петлями. И старательно нарушал мировую гармонию.

Однажды ёжики захотели Мечту. Взяли — и захотели. А если ёж чего-то (или кого-то) хочет, то он этого обязательно добьется. Любыми методами. И если видите, что ёжик чего-то хочет — прячьтесь. Потому как опасное это дело — на его дороге стоять. Особенно, если он не один, а стаей. И за Мечтой.