Шерлок Холмс. Армия доктора Моро - Адамс Гай - Страница 2
- Предыдущая
- 2/42
- Следующая
– Но тогда вы вовсе останетесь без физических упражнений, которые сейчас выполняете хотя бы два раза в год.
– Я прекрасно обойдусь без такой нагрузки. Лишь те, у кого совсем нет мозгов, заботятся о своей плоти. Это всего-навсего средство передвижения, не более того.
Я нередко слышал подобные речи от Холмса-младшего, однако не разделял этого мнения.
– Средство передвижения тоже нуждается в постоянном уходе, Майкрофт, – возразил я. – Когда вы в последний раз были у врача? Меня беспокоит ваше дыхание – как у бульдога, получившего сквозное ранение.
– О мой бог! – воскликнул Майкрофт, опускаясь в кресло, которому не повезло оказаться поблизости. – С каких это пор джентльмен обязан добровольно сносить такое издевательство над собой?
– С тех самых, когда этого джентльмена становится слишком много, – ответил Холмс и захохотал, подбрасывая в воздух недочитанную почту.
– Он сегодня просто бурлит весельем, – удивленно обернулся ко мне Майкрофт. – Что с ним случилось?
– Думаю, ему просто не терпится узнать о работе, которую вы для него приготовили, – предположил я. – Мы только что закончили необычное и сложное дело, поэтому перспектива вцепиться зубами в новую загадку…
– Что хорошо одному, для другого – смерть, – заметил Майкрофт, с возмущением глядя на брата. – Пока он волнуется, я рискую заработать еще одну язву в своем бедном животе, к которому вы оба проявляете столь нездоровый интерес.
– Язву?
Я вздохнул и потянулся к своему медицинскому саквояжу. Если Майкрофт не собирается идти к врачу, я могу сам осмотреть его, пока он слишком измотан, чтобы сопротивляться.
– О, не стоит беспокоиться, – сказал он, когда я подошел к нему.
Но тут же понял, что лучше смириться, и я приступил к осмотру. Тем временем Холмс попросил миссис Хадсон приготовить нам кофе.
– Ваше сердце стучит так, будто там дерутся два пьяных боксера, а давление подскочило на такую высоту, что с нее можно увидеть ночной поезд до Глазго. Вы обязаны следить за собой. Иначе рано или поздно загоните себя в гроб.
– Вы правы, доктор, – согласился он. – Но, к счастью, у меня не очень тяжелая работа.
– Я пропишу вам диету и строгий режим.
– Тогда мне придется пристрелить вас как врага короны.
– Или будете выполнять мои указания, или ляжете в могилу – выбор за вами.
– Ваш кофе, – объявила миссис Хадсон, появившись в дверях с подносом в руках.
На ее лице застыло неодобрительное выражение. Оно давно уже сделалось привычным, своеобразным дополнением к обстановке в нашей гостиной на Бейкер-стрит, вместе с пепельницей в форме башмака и высушенной головой, которой Холмс затыкал вместо пробки пороховницу. Впрочем, именно художественный беспорядок в комнате более всего и огорчал нашу добрую хозяйку.
Майкрофт совершенно по-детски ухватил с подноса булочку и целиком запихал ее в рот.
– Может быть, пора уже перейти к более важным вопросам, чем мой вес? – спросил он, прожевав угощение. – Как бы ни радовала меня ваша забота, я проделал этот неблизкий путь отнюдь не ради того, чтобы посплетничать с вами, словно пожилые леди на скамейке в парке.
– Ты удостаиваешь нас своими визитами лишь тогда, когда империи грозит опасность, – согласился Холмс. – Что стряслось на сей раз? В казначействе потеряли ключи от хранилища? – Он выдержал эффектную паузу и добавил: – Опять?
Детектив выбрался из-под вороха бумаг и подошел к камину, чтобы раскурить трубку. Предстояло длительное обсуждение, невозможное, в его понимании, без табака.
– Джентльмены, – несколько театрально начал Майкрофт, – известно ли вам, что такое естественный отбор?
– Выживание наиболее приспособленных, – ответил я. – Дарвинизм. Учение о приспособлении живых организмов к окружающей среде.
– В общих чертах, доктор. Хотя с того времени, как Дарвин написал свои труды, мы проделали большой путь.
– Что ты подразумеваешь под словом «мы»? – поинтересовался Холмс.
Майкрофт удобнее устроился в кресле, которое благополучно пережило это испытание.
– Полагаю, вы понимаете, что в этом деле замешан наш Департамент.
Последнее слово он, казалось, произнес с заглавной буквы.
– Разумеется. Достаточно увидеть многозначительную гримасу на твоем лице. Мне придется еще раз заверять тебя в лояльности Ватсона?
– Надеюсь, что до этого не дойдет, – вмешался я.
Мы с моим другом уже немало сделали ради благополучия королевы и всей страны, и я полагал, что моя репутация больше не подлежит сомнению.
– Нет, конечно, – согласился Майкрофт. – Я уверен, что вы понимаете, когда можно рассказать о ваших приключениях, а когда следует держать блокнот закрытым.
О том, что я обязан так поступить, он, к счастью, не упомянул.
– Тем не менее, – продолжил Майкрофт, – лишь горстке людей известно о существовании Департамента. Как вы знаете, я часто работал на правительство и делал все от меня зависящее во имя защиты национальных интересов. Рано или поздно мои полномочия должны были расшириться. Мой опыт и глубокие познания пригодились, когда возникла необходимость в создании особой экспертной службы – Департамента. Он контролирует ход различных научных исследований, представляющих потенциальную опасность, и использует для этого самых разных агентов, зачастую даже не подозревающих, на кого они работают. Как директор Департамента я отвечаю за всю его деятельность и сам подбираю исполнителей. Я представляю руководящий центр всей агентурной сети.
– А руководящий центр в правительстве? – спросил Холмс. – Что там думают обо всем этом?
– Не стану скрывать, что прекратить межведомственные распри было непросто, – признал Майкрофт. – Но это главное условие, при котором я соглашался занять пост. Я действую вне зависимости от изменений в политике и общественном мнении. Я поступаю так, как считаю необходимым, и добиваюсь решения тех проблем, которые видятся мне наиболее важными.
– И эволюционная теория входит в их число? – не удержался я от вопроса.
– Естественно. Каждый раз, когда происходит прорыв научной мысли, правительство обязано уделять ему повышенное внимание. Будьте уверены, что и в других странах поступают точно так же. Вы правы, доктор Ватсон, выживает наиболее приспособленный. Но можно ли использовать эту силу природы? Управлять ею? Представьте себе, что было бы, если бы мы могли вызвать нужные изменения, а не дожидаться их?
– Не вижу никакой выгоды.
– Действительно не видите? Я надеялся, что вы, как бывший солдат, сразу поймете. Вспомните те ситуации, когда человек находится в неблагоприятных для жизни условиях: в знойной пустыне или океанских глубинах. Подумайте, чего мы достигнем, если он сумеет приспособиться к среде, если она станет для него естественной, вместо того чтобы угрожать его существованию. Ни одна страна в мире не сможет сопротивляться нам, мы будем иметь преимущество на любом театре военных действий.
Подобные идеи были настолько чужды мне, что, признаюсь, я не сразу нашелся с ответом. Есть ли предел человеческой гордыне?
– Мы не должны изображать из себя Господа Бога, Майкрофт, – сказал я наконец.
– Ах, с какой радостью я руководствовался бы в своей работе соображениями морали, – усмехнулся Майкрофт. – Но мне давным-давно пришлось отказаться от подобной роскоши. Вы должны понять, доктор, что в моем положении нет такой идеи, которую я не обязан рассмотреть с практической точки зрения. Допустим, это противоречит моим убеждениям, но что делать, если Германия поставит под ружье солдат, имеющих биологическое преимущество перед нашими? Легко ли будет мне жить с моим мировоззрением, когда враг начнет уничтожать моих соотечественников?
– Но должен же быть какой-то предел. Разве мы не обязаны всегда соблюдать некие основополагающие принципы? Не станем же мы замышлять зло лишь потому, что наши соседи могут поступить точно так же?
– Добро пожаловать в реальный мир, доктор.
– Что, если мы согласимся принять прагматический характер твоей работы и перейдем к делу? – предложил Холмс, который предпочитал факты любой теории.
- Предыдущая
- 2/42
- Следующая
