Все монархи мира: Греция. Рим. Византия - Рыжов Константин Владиславович - Страница 34
- Предыдущая
- 34/213
- Следующая
Остановившись в Сузах, Александр отпраздновал свадьбы — свою и своих друзей. Он уже был женат на Роксане, а теперь взял в жены еще и старшую из дочерей Дария — Барсину — и младшую дочь Оха — Парисатиду. Гефести-она он женил на Дрипетиде, дочери Дария, сестре своей жены: он хотел, чтобы дети Гефестиона и его были двоюродными. Точно также переженил он около 80 человек диадохов на дочерях знатнейших персов и мидян. Браки совершены были по персидскому обычаю. Этот поступок Александра сочли одним из доказательств его простого и дружественного обращения с диадохами. Приданное всем дал Александр. Были и другие македонцы, женившиеся на азиатских женщинах. Александр велел составить их поименный список (оказалось их больше 10 000 тысяч), и все они получили от него свадебные подарки.
После этого Александр решил, что пришло время уплатить солдатские долги. Он велел составить списки, кто сколько должен, чтобы выдать соответствующие суммы. В лагере были поставлены столы, и на них положены деньги; ведающим раздачей он приказал уплачивать долги каждому, кто предъявит долговое обязательство, не записывая имен. Это понравилось солдатам даже больше, чем избавление от долгов. Говорят, что войску в этот раз было пожаловано около 20 000 талантов.
Пришли к нему сатрапы из новых городов и завоеванных земель, с ними прибыло около 30 000 юношей, вошедших в тот возраст, который Александр называл возрастом «потомков». У них было македонское вооружение, и обучены они были македонским военным приемам. Македонцев, говорят, раздосадовало их прибытие: они решили, что Александр принимает всяческие меры к тому, чтобы не так уж нуждаться в македонцах. Великой печалью было для них видеть на Александре мидийскую одежду; заключение браков по персидскому закону пришлось многим не по душе; огорчало их и то, что конные азиаты были зачислены по лохам в конницу гетайров. Всем дали вместо варварских метательных камней македонские копья. Все это, по мнению македонцев, свидетельствовало о том, что Александр склоняется в душе к варварам, а македонские обычаи и сами македонцы у него в пренебрежении.
Из Суз Александр спустился по Евфрату до Персидского залива, а затем поднялся по Тигру в Опиду. Здесь он собрал македонцев и заявил, что увольняет солдат, негодных к военной службе по старости или по увечью; он отошлет их на родину и даст каждому с собой столько, что дома земляки будут им завидовать, а другие македонцы загорятся желанием взять на себя их труды и опасности. Александр рассчитывал, что македонцы обрадуются его словам. Они же обиделись на эту речь царя. Во всем войске вообще было много недовольных: македонцев раздражала и персидская одежда Александра, и варварские обычаи, и новые любимцы. Солдаты не выдержали и закричали — пусть он уволит их всех и воюет вместе со своим отцом. Это был насмешливый намек на божество Аммона. Александр стал в то время уже раздражительным и, привыкнув к варварской угодливости, относился к македонцам не с прежним благодушием. Он соскочил с трибуны, приказал схватить явных смутьянов и сам рукой указал щитоносцам, кого надо взять. Взяли человек 13. Александр приказал их казнить (Арриан: 7; 1-8). Затем, поднявшись вновь на трибуну, он обратился к воинам с гневной речью, проклиная их неблагодарность, и под конец велел убираться всем, кому не стыдно бросить его одного, а он останется здесь под охраной побежденных варваров. И в самом деле, Александр тут же прогнал своих телохранителей и передал их должность персам, поставив их копьеносцами и жезлоносцами. Видя, что свита царя состоит из персов, что они удалены и оскорблены, македонцы притихли и, одумавшись, поняли, что они от ревности и гнева почти что обезумели. Образумившись, без оружия, в одних хитонах пошли они к царской палатке с плачем и криком. Александр не допустил их к себе, хотя и смягчился. Македонцы не уходили: 2 дня и 2 ночи терпеливо стояли они так, плакали и называли его владыкой. На третий день Александр вышел к ним, видя их печаль и унижение, заплакал и горевал долго (Плутарх: «Александр»; 71). Помирившись с солдатами, Александр уволил со службы 11 000 ветеранов. Во главе них он поставил Кратера, которому приказано было управлять Македонией вместо Антипатра, а Ан-типатра Александр вызвал к себе с пополнением из новобранцев (Юс-тин: 12; 12).
Из Опиды в 326 г. до Р.Х. войско отправилось в Экбатаны. Здесь начались шумные празднества, которые были прерваны внезапной смертью Гефестиона. Александр так любил его, что просто обезумел от горя. Он приказал сейчас же в знак траура остричь гривы всем лошадям и мулам, сломать зубцы у городских башен и распять врача Главка (хотя тот был не виноват — Гефестион умер именно потому, что не выполнял указаний врача). Предался он и другим безумствам. Так, например, он истратил на похороны друга 10 000 талантов, но и это считал за пустяк и собирался фракийскую гору Афон превратить в статую Гефестиона (Плутарх: «Александр»; 72).
Немного утешившись, Александр совершил поход на косеев и совершенно истребил это племя. Затем он отправился в Вавилон (Арриан: 7; 15). Здесь он застал флот Неарха, поднявшийся из Персидского залива вверх по Евфрату. Александр велел строить еще корабли и нанимать корабельщиков. У Вавилона была вырыта гавань, где могла пристать тысяча военных кораблей. Сюда же начали сходиться войска из всех сатрапий — Александр начал подготовку к новому походу (Арриан: 7; 19). Планы были столь же грандиозны, как и прежде: покорив арабов, Александр предполагал переправиться в Африку, пройти все просторы Нумидии, захватить Карфаген, переправиться в Испанию, выйти мимо Альп к побережью Италии и возвратиться в Эпир (Курций Руф: 10; 1).
Но когда все было готово и объявлен уже день начала похода, Александр внезапно заболел лихорадкой. Сначала он не обратил на нее внимания и продолжал отдавать распоряжения, но болезнь все усиливалась, пока, наконец, не свалила его окончательно. Когда войско узнало, что надежды на выздоровление нет, то солдаты, полные печали и любви к царю, потребовали, чтобы их впустили к Александру. Он лежал уже без голоса, но пожал руку каждому из проходивших мимо солдат, с трудом приподымая голову и приветствуя их глазами. Диадохи, собравшиеся у ложа умирающего, спросили, кому он оставляет свое царство. Он ответил: «наилучшему» (Арриан: 7; 25-26). Незадолго до смерти Александр снял с руки перстень и отдал его Пердикке. Скончался он в 28-й день месяца даисия в 324 г. до Р.Х., процарствовав 12 лет и 8 месяцев. Ни у кого первоначально не было подозрений в отравлении царя. Но спустя шесть лет Олимпиада получила донос; многих казнила и велела выбросить из могилы останки Иолая, царского виночерпия. Мысль об отравлении принадлежала якобы Антипатру, а осуществлена была его сыном Кассандром.
Роксана была беременна, а потому македонцы окружили ее почетом. Она относилась ревниво к Статире; обманом, с помощью подложного письма, заманила ее к себе и, когда та прибыла вместе с сестрой, убила обоих, а трупы велела бросить в колодец и засыпать. Сделано это было с ведома и с помощью Пердикки (Плутарх: «Александр»; 76— 77).
Похороны Александра состоялись только через семь дней после смерти, так как уже на другой день разгорелась жестокая распря из-за власти между его друзьями. Впоследствии Птолемей перевез его прах в Египет (Курций Руф: 10; 10).
- Предыдущая
- 34/213
- Следующая
