Хорьки в поднебесье - Бах Ричард Дэвис - Страница 4
- Предыдущая
- 4/19
- Следующая
Пилоты — люди и хорьки — в последний раз перед взлетом проверяют, в порядке ли у них шасси и элероны, грузовые лифты и рули высоты, закрылки, маяки и ходовые огни. Все в полном порядке. Летчики поднимаются в свои кабины; руки и лапы тянутся к тумблерам топливных насосов, ключам зажигания и стартерам; лопасти воздушных винтов и турбины оживают, готовясь к полету. Одна за другой крылатые машины въезжают в лабиринт голубых огоньков, отмечающих рулежные дорожки. И вот, разогнавшись наконец, они отрываются от полосы и взмывают в ночное небо, устремляясь кто куда — в Портленд и Медфорд, в Солт-Лейк-Сити и Париж, Анкоридж, Гонолулу и Сан-Франциско, в Лондон и Гонконг…
Ноль часов тридцать минут на табло. Широкофюзеляжный реактивный лайнер компании «Трансуорлд Карго Экспресс» вылетает в Токио. Пилот отпускает тормоза — и две сотни тонн металла и топлива с человеческим экипажем на борту мчатся во тьму, набирая скорость. Взлетная полоса дрожит от рева моторов.
Следующий на очереди — «ХЛи-4» компании «Авиахорьки»: четыре миниатюрных радиальных двигателя, полосатая, алая с желтым, алюминиевая обшивка, размах крыльев — сто двадцать одна лапа, высота от шасси до руля — двадцать лап. Полный полетный вес едва сравнится с весом одной-единственной шины исполинского человеческого лайнера, но место в графике полетов — ничуть не менее весомое, чем у любого другого самолета.
Капитан Шторми уже сидела в кабине. Белоснежная лапка поднялась и перевела рукоять управления закрылками в положение «Взлет».
— «Авиахорек три-пять», — раздался голос диспетчера на вышке — хорька-специалиста, работавшего в ночную смену бок о бок с авиадиспетчерами-людьми. — «Авиахорек три-пять», вырулить на старт и ждать разрешения.
Шторми нажала кнопку микрофона на приборной доске.
— «Авиахорек три-пять», есть на старт.
Гигантские размеры «ТКЭ» не произвели на нее ни малейшего впечатления. Капитан Шторми чувствовала себя как дома. На грузовых перевозках она работала уже не первый год. Правда, при виде этих черных сверкающих глаз, серебристой шубки, пронизанной черными прядями, и отделанного кружевами золотистого шарфа трудно было предположить, что всю свою взрослую жизнь их владелица провела в небе. Истинное положение дел выдавала только истрепанная капитанская шляпа с застарелыми вмятинами от наушников.
Дроссель двигателя под ее правой лапой пополз вперед. Малыш «ХЛи-4» выкатился на рулежную дорожку, еще не остывшую после широкофюзеляжного чудища, и остановился. Носовое колесо шасси замерло точно на центральной линии.
«Сегодня проблем не будет, — подумала Шторми, припоминая прогноз погоды. — Легкий дождик по эту сторону от Портленда, а дальше все ясно до самого Салинаса». Впрочем, это не имеет значения. Метеосводки — чистая формальность. Шторми никогда не обращала на них внимания. Важен не столько сам груз, сколько идея груза. Какой бы груз ей ни доверили, он будет доставлен вовремя, — и от этого принципа Шторми не отступала еще ни разу.
Сегодня ночью ей надлежало доставить на юг продовольствие для хорьков и мячи-погремушки. Все пятьдесят контейнеров были надежно закреплены в грузовых отсеках.
Диспетчер на вышке навел бинокль на самолет Шторми.
— «Авиахорек три-пять», взлетная полоса свободна. Остерегайтесь турбулентности в спутной струе отбывающего самолета.
— «Авиахорек три-пять», выруливаем на полосу, — отозвалась Шторми.
Привычным движением включив таймер полетного времени и радиоответчик, она крепко стиснула коготками четыре дросселя, плавно повела лапу вперед и отпустила тормоза. Чем быстрей она оторвется от полосы, тем быстрей избавится от проблем со спутной струей.
Из сопел вырвалось голубое пламя, лопасти винтов слились в сплошное пятно, и самолет, все ускоряясь, покатил по рулежной дорожке. И вот, наконец, дорожка круто пошла вниз, расплываясь перед глазами летчицы.
«ХЛи-4» оторвался от полосы.
Хорьчиха-летчица перевела еще одну рукоять в положение «Вверх» и, наклонив голову, прислушалась к вою втягивающихся шасси. Еще миг — и на приборной доске зажглись три красных огонька. Все рычаги зафиксировались во включенном положении.
Шторми потянулась к рукояти закрылков, но тут самолет нырнул в плотное облако. По ветровому стеклу забарабанил дождь, но все капли мгновенно сносило встречным потоком. Прежде чем поднять закрылки, Шторми сверилась с приборами — крохотными окошками с видом на гироскопические небеса — и расслабилась. Погода летная — значит, все будет как обычно.
— «Авиахорек три-пять», — донеслось с вышки, — свяжитесь с сиэтлским пунктом отправления. Счастливого полета.
— «Авиахорек три-пять», вас поняли.
Конечно, всегда приятно услышать доброе пожелание, но все же Шторми не понимала, к чему эти два лишних слова. Когда она за штурвалом, полет всегда складывается удачно. Что толку раз за разом повторять одно и то же напутствие? В воздухе и без того слишком много болтовни.
Она повернула ручку настройки частоты и лениво доложила:
— Пункт отправления, Сиэтл? Привет. «Авиахорек три-пять». Высота тысяча двести лап. Поднимаемся до пяти тысяч.
Нажав кнопку стабилизации курса на автопилоте, Шторми установила скорость подъема и зафиксировала стабилизатор высоты на отметке «5».
Дождь стучал все громче — казалось, будто по фонарю кабины барабанит не вода, а крупные, твердые песчинки.
Хорьчиха Шторми любила свою работу, хотя та и не приносила ей никакой славы. Просто хорькам, спящим этой ночью в Салинасе, нужны продукты, а щенкам нужны мячи-погремушки. Потому-то она и летит в ночи одна-одинешенька — летит туда, куда зовет ее долг. И совершенно не важно, что они никогда не узнают, кто доставил им этот груз, и даже не увидят ее самолета.
— «Авиахорек три-пять», поднялись до пяти тысяч, — сообщила она в диспетчерскую. — Можно и выше. В любой момент.
И она поднялась выше. Сначала до семи тысяч, а затем и до девяти, выйдя наконец на трассу «Виктор-23» — магистральную авиалинию грузовых рейсов.
Дождь хлестал по обшивке самолета. Одинокая хорьчиха затерялась во мраке высоко над землей; белоснежный мех ее отливал тускло-красными бликами в свете сигнальных ламп.
Лапы вновь забегали по приборной доске. Настало время переключиться с пункта отправления на центральную зону южного сектора.
Температура за бортом упала до нуля; капли на ветровом стекле теперь успевали превращаться в крошечные льдинки, но пока еще их быстро сдувало встречным потоком.
«Нас очень мало, — с грустью подумала Шторми. — Почти никто не хочет работать на грузовых рейсах». Она вздохнула. Временами она едва не раскаивалась, что так и не стала нормальной хорьчихой. Дремала бы сейчас где-нибудь в мягком гамаке и смотрела сладкие сны!
«Но кому-то же надо нас кормить! — сказала она себе. — Кто будет возить продовольствие для хорьков?
Кто будет возить гамаки и одеяла? Игрушки для щенков?
Да, работа у меня не из легких, — мысленно продолжала она свою речь, — но мне доверили важное задание. Я везу тридцать контейнеров с продуктами и двадцать — с мячами-погремушками. Дождь не дождь, лед не лед, а груз надо доставить. И доставить вовремя».
Сиэтл уже растаял во тьме у нее за спиной, а до Портленда было еще неблизко. Но самолет уверенно пробивался сквозь пелену дождя и мчался вперед и вперед по воздушным каньонам, между высоких облачных стен, посеребренных звездным сияньем.
Верный добрый «ХЛи-4», когда-то казавшийся до невозможности сложным нагромождением металла и всяческих непонятных систем, давно уже стал для Шторми куда привычней ее старенького автомобильчика. Теперь она уже не понимала, где заканчиваются ее лапы, а где начинается самолет. Она больше не задумывалась о том, что надо сделать, чтобы повернуть или набрать высоту. Достаточно было сказать себе «вправо», «влево» или «вверх» — и это тут же случалось. Металлические крылья и хвост стали ее вторым телом.
- Предыдущая
- 4/19
- Следующая
