Срочно требуется лох - Рыжков Владимир Васильевич - Страница 55

• Предыдущая
• 55/99
• Следующая

— Тебе сколько лет, Олег?

— Тридцать четыре, — ответил капитан, не понимая еще, куда клонит полковник.

— А мне пятьдесят восемь, — вздохнул полковник. — И я повидал всякого народа раза в два побольше тебя. Можешь мне поверить.

— Ну, верю. И что из этого?

— А то, что я человека сразу вижу, чувствую и понимаю. И я тебе скажу как на духу. Этот банкир Разумовский — темная лошадка. Что-то в нем есть непонятное. Как-то он ведет себя не так. Неестественно как-то. Не искренне. Интуичу я, что он тот ещё жук. А интуиции своей я ещё доверяю. Редко когда она меня подводила. Я ведь сразу просек, что Ларионов темнит. Так и оказалось.

Панкратов внимательно слушал его, пытаясь уловить мысль шефа. Он тоже почувствовал что-то подозрительное в поведении банкира, но ещё не осознавал, что именно. Уточнил:

— А что конкретно вам не понравилось, Аркадий Михалыч? Фраза, жест, интонация голоса? Что?

— Конкретно? — Самохин немного задумался, но ненадолго. Отошел от окна, сел на свое место за столом, поправил стопку бумаг. — Могу сказать и конкретно. Помнишь, Олег, он сказал такую фразу: «У нас в банке нет штатного киллера». Вроде бы шутка, но какая-то черная шутка, тяжеловатая. Можно её пропустить мимо ушей. Но, поверь мне, человек, как правило, шутит о том, о чем он думает, что крутиться в его голове, что находится в потоке его сознания. Голодный чаще говорит о еде, любитель выпить о выпивке, озабоченный о сексе. Это происходит подсознательно, даже помимо желания шутить на эти темы. Если бы он никогда не думал про киллера, он бы так не сказал. Не исключено, что банкир когда-то имел дело с посредником киллера или даже с ним самим, что-то у него не удалось, и он пожалел об отсутствии такой своеобразной штатной единицы. Когда человек замышляет преступление, он прокручивает в голове разные варианты и волей-неволей высказывается о том, что так или иначе связано с этим преступлением. В общем, мне не только это не понравилось, ещё кое-что, но эта его шуточка особенно зацепила.

— Честно говоря, мне она тоже не очень-то приглянулась, — вздохнул Панкратов. — Довольно мрачная какая-то. Но за шутку ведь не привлечешь к ответу.

— Не привлечешь, — согласился полковник. — Но проверить этого человека можно. Хочется до конца понять, какого он полета птица? Какими посторонними делами занимается в рабочее время? Чем живет, что думает, о чем говорит с приближенными?

Костя Корнюшин с готовностью кивнул.

— Короче говоря, вы предлагаете установить за ним слежку? Поставить в кабинете прослушку и сесть на хвост? И он сам нас в нору приведет.

— Возможно. — Самохин пожал плечами. Он ещё был не уверен в том, что это принесет какие-то плоды. Посадить двоих ребят на несколько дней поблизости от банкира и выяснить его связи и контакты — не сложно, но если это ничего не даст, начальство его не похвалит. Людям придется платить, кормить обедом, выделять деньги на бензин для машины. Все это неоправданные расходы.

— Можно, конечно, и слежку, — полковник покачал головой. — Только, я думаю, он не такой дурак, чтобы себя засвечивать в разных беседах и встречах с посторонними людьми. Если он действительно замешан в афере, то сейчас затаится и рот закроет. Долго придется за ним по пятам ходить. А времени у нас нет. Да и лишних людей тоже.

— Так что вы предлагаете? — немного раздраженно спросил Корнюшин. Он любил конкретные задания, а не непонятные «можно-возможно». Если шеф даст приказание, он его будет выполнять в меру своих сил. В этом есть преимущество подчиненного — не надо думать о том, что нужно делать.

Но Самохин уже все решил.

— Да, ничего другого не остается. Надо поставить ему прослушку в кабинет и сесть на хвост. Давай, Костик, у тебя это лучше всего получается.

— Есть, — вздохнул капитан.

Илья ворвался в квартиру, словно ветер в открытую форточку, рванул в комнату, со злобным выражением лица осмотрел её, как будто намеревался сей же час расправиться с любовником, если бы он присутствовал, вернулся обратно к двери, налетел по пути на Наташку. Она отпрянула в сторону, боясь попасть под горячую руку, спросила испуганно:

— Что ты ходишь?

— Я не могу сидеть! — резко бросил он, только тут заметив её. — Я вообще не знаю, что мне теперь делать! Все рухнуло! Все!

— Что рухнуло? — прошептала она.

— Надежда рухнула! Надежда выкарабкаться со дна.

Илья посмотрел на неё внимательно. И увидел чистые невинные глаза, незамутненные коварством и хитростью. Такие глаза не могут врать! Она, конечно, ничего не понимает и ни о чем не догадывается. Ну, конечно, ей-то откуда знать! Она и представить себе не может, чем обернулось для него её предложение. А вдруг не только может, но и представляет себе все очень хорошо? Поскольку знала об этом сразу и действовала заодно с ними.

Наташка испуганно хлопала длинными ресницами, увидев Илью таким раздраженным впервые в жизни. Переспросила:

— Какого дна?

Он тяжело вздохнул, просверливая её взглядом насквозь. Нет, похоже, она с этими ребятами никак не связана. Иначе трепетала бы, как осиновый лист. Или у неё железные нервы? Вряд ли. Просто была когда-то знакома с Федей, он её использовал для наводки и все. Скорее всего, она ни о чем даже не подозревала. Хотя… Женщина — это загадка. Ее душа — такой темный лес, в который войдешь и уже никогда не выйдешь. Она может преданно смотреть тебе в глаза и думать о том, как столкнуть тебя с подоконника. Впрочем, мужчина не лучше.

— Они меня обманули и ограбили. Как дурака! Как последнего идиота!

— Кто?

Ее глаза были настолько изумленные, что Илья не сомневался — она ничего не знала. Отвернулся, опять заходил по комнате.

— Твой Федя! Подонок! И Колобродов этот — такая же сволочь! Продали мне товар, которого на самом деле не было! Пятьдесят пять тысяч как не бывало! Если я не верну деньги в банк, в моей квартире будет жить другой. Какой-нибудь Федя Петелин!

Он остановился и сел на диван. Вперил отсутствующий взгляд в стену. На ней висела графика в стиле безумных офортов Гойи. Какие-то черные тени извивались и окружали маленького человека с большими испуганными глазами. Что это, танец ведьм вокруг психически больного или аллегория реальной жизни?

— Федя! — удивленно произнесла Наташа и тоже опустилась на диван. На этом самом диване они вчера вечером любили друг друга. А теперь между ними пробежала черная кошка. И удрала в свою темную комнату. — Он что, взял у тебя деньги за товар и не вернул?

— Не он, а Роман! Его друган, бизнесмен. Который сбежал. Я думал, что этому Феде можно доверять, раз он твой знакомый. Оказалось, что доверять никому нельзя. Даже себе. Никогда не знаешь, на что тебя завтра черт дернет. Просто теряешь контроль над собой и вытворяешь такое, что можно сделать только в состоянии сильного подпития.

— А может, Федор не при чем? — предположила Наташа. — Вдруг он ничего не знал. Что он говорит?

Илья вскочил и опять заходил по комнате, налетая на мебель и сшибая на пол баночки и пузырьки. Он наподдавал их ногами, и они разлетались по углам.

— Он уже ничего не говорит. Он пропал. В его офисе сидит совсем другой. Не было у него никакого офиса. Они просто мошенники. Вы все мошенники! Даже ты!

Илья пристально смотрел на нее. Он перестал ей доверять. Хотя даже не мог предположить, что эта женщина могла его обмануть. Просто не мог себе такого представить.

Наташа с ужасом смотрела ему в глаза, понимая, что он сейчас обвиняет во всем её.

— Я ничего не знала, Илья, поверь, — дрожащим голоском запела она. — Федя говорил, что он крупный бизнесмен. Рассказывал мне о своих поездках, о своих делах. Вот я в Италии, вот я в Германии… Любой поверит!

— И ты поверила!

— Поверила… — она шмыгнула носом, еле сдерживая себя, чтобы не расплакаться. — И ты тоже ему поверил! Ты же сам видел, что это за человек! Солидный, деловой, хваткий. Ты сам говорил, что разбираешься в конъюнктуре рынка.

• Предыдущая
• 55/99
• Следующая