В рядах борцов - Гансовский Север Феликсович - Страница 5
- Предыдущая
- 5/33
- Следующая
Это общество избрало мистера Каридуса своим почетным членом. Его портрет был помещен в городской газете с подписью: «Настоящий американец».
«Благородный» поступок мистера Каридуса не забыла и церковь. Настоятель местного католического костела отец Тайтус в своей проповеди похвалил мистера Каридуса за христианское чувство любви к ближнему.
Отец Тайтус встречался с Каридусом в отдельном кабинете городского ресторана за картами. Он знал о тяжелой жизни мальчика. Но настоятель костела предпочитал не рассказывать прихожанам правды. Он говорил о мистере Каридусе в возвышенном стиле.
В это утро мистер Каридус рано проснулся и долго лежал, слушая городские новости по радио. Новости были плохие. В городе уже несколько дней бастовали трамвайщики, а со вчерашнего дня к ним присоединились рабочие кожевенных заводов.
Этих людей мистер Каридус ненавидел. Они устраивали забастовки и демонстрации, никогда не посещали собачьих боев, на них ничего нельзя было заработать.
Требования рабочих об увеличении зарплаты Каридус рассматривал как преступление, и хотя он сам не был связан с владельцами заводов, но инстинктом дельца, у которого одно требование денег вызывает тошноту, чувствовал себя врагом забастовщиков.
Кроме этих новостей, мистер Каридус имел еще одну причину быть недовольным. У него была молодая собака породы «боксер» по кличке Ниагара. Так ее назвали в честь знаменитого водопада на канадской границе. Вчера Каридус выпустил Ниагару против старого матерого волкодава. Волкодав прокусил ей заднюю лапу, и теперь собака совершенно не годилась для боев.
Это вовсе не входило в расчеты мистера Каридуса, который ожидал, что Ниагара окрепнет и станет первоклассным бойцом.
Некоторое время Каридус лежал, обдумывая, во что ему обойдется вызов ветеринарного врача и весь курс лечения. Подсчитав, он решил, что дешевле убить собаку и, повернувшись к двери, крикнул: «Мальчик!»
Хозяин никогда не называл Тони по имени. Для Каридуса мальчик был не ребенком, а слугой, которого он кормил, за что тот должен был работать. Если бы его спросили, он, наверно, даже не смог бы ответить, как зовут слугу.
Тони вошел в комнату. Некоторое время оба молчали. Тони вообще всегда молчал: хозяин ограничивался одними распоряжениями, а знакомых у Тони почти не было. Только в доме напротив жил чистильщик сапог, и мальчик обменивался с ним несколькими словами, когда они утром встречались у водокачки.
Тони терпеливо ждал. А хозяин, глядя в потолок, что-то обдумывал.
— Ниагару нужно убить, — наконец сказал он.
Мальчик продолжал молчать. Тогда мистер Каридус объяснил, как это нужно сделать.
— Возьмешь ее на поводок и выведешь к реке. На мосту привяжешь ей камень на шею и столкнешь в воду. Только не забудь снять ошейник.
Тони повернулся и вышел из комнаты.
— Мальчик, — крикнул хозяин. — Не забудь снять ошейник!
Тони пошел в сарай.
Здесь было темно и остро пахло собаками. Клетки стояли налево. Направо за загородкой лежала постель Тони — куча соломы и несколько тряпок. В углу сарая стояла бочка с водой.
Ниагара лежала в своей клетке. Бока собаки запали и ребра резко выделялись под желтой короткой шерстью. Большую черную морду Ниагара положила на передние лапы. Задняя, сломанная, была вытянута.
Когда Тони подошел к ней, Ниагара подняла на мальчика большие грустные глаза и тихонько завыла.
Тони привязал к ошейнику веревку и потянул ее. Ниагара задергалась, стараясь не опираться на больную ногу, но не смогла подняться и снова легла, глядя на Тони. Тогда мальчик обхватил собаку руками за грудь и попытался поднять, но она была слишком тяжела для него.
Тони подумал, что если он даст собаке пить, ей станет легче. Он сбегал в угол сарая к бочке и принес Ниагаре чистой воды в жестяной миске.
Собака жадно лакала воду. Кончив пить, она шумно вздохнула и лизнула Тони руку. Мальчик погладил Ниагару по морщинистому мягкому лбу. Собака благодарно посмотрела на него и завиляла обрубком хвоста.
Но делать было нечего. Тони снова потянул веревку. Ниагара дернулась несколько раз большим желтым телом и встала. Тони повел ее со двора. Собака прыгала на трех лапах.
Итти было далеко. Путь к реке лежал через район маленьких красивых коттеджей, где жили высшие служащие и богатые торговцы.
На улицах было пусто. Ожидались рабочие демонстрации, и владельцы коттеджей притаились за спущенными занавесками и закрытыми ставнями.
Ранний весенний ветер раскачивал жестяные вывески, рекламирующие напиток «кока-кола». Редкие прохожие, хорошо одетые мужчины и женщины, недоверчиво косились на оборванного грязного мальчика с собакой.
Ниагара уставала прыгать и часто останавливалась.
Тогда Тони садился рядом с ней на край тротуара, собака клала ему на плечо тяжелую голову, и мальчик гладил ее шершавой красной рукой. Несколько раз у него мелькала мысль: «Может быть, не топить», но потом он вспоминал о хозяине и тащил Ниагару дальше.
Они прошли через весь город и вышли к реке. Тони привел собаку на железнодорожный мост. Привязав веревку к перилам, он спустился на берег и подобрал кирпич. Потом принес кирпич на мост и посмотрел вниз, на воду.
По реке плыли бревна — это сплавляли лес. Бревна были сосновые — мокрые, с коричневой, в трещинах, корой. Между ними виднелась черная, в маслянистых пятнах нефти, вода. День был холодный, небо серое с темными тучами. Дул ветер, и Тони начал мерзнуть на мосту.
Он представил себе, как он сбросит сейчас Ниагару вниз, как она забьется, жалобно визжа, между бревнами, цепляясь за них здоровыми лапами, а потом исчезнет в черной, холодной воде… Слезы выступили на глазах у мальчика. Он обнял собаку за шею и поцеловал в черную, бархатистую шерсть на морде.
Ниагара дохнула ему в лицо.
Тони привязал кирпич к веревке и подтолкнул собаку к краю моста.
Тогда Ниагара, словно почуяв что-то недоброе, тоскливо посмотрела на мальчика, подняла вверх умную морду и завыла…
«Не буду топить», — твердо решил Тони. Трясущимися руками он отвязал кирпич и потащил собаку обратно, в город.
Мистера Каридуса не было дома. Тони уложил Ниагару на те тряпки, на которых спал сам, и побежал варить кашу для собак. Ниагаре он тоже принес каши и обрезков мяса. Потом нашел две щепки, оторвал от одеяла длинную полосу, промыл собаке ногу и забинтовал ее, взяв в лубки.
Ниагара вытерпела боль, даже не заворчав. После этого Тони кинулся подметать двор.
Весь остаток дня мальчик бегал во дворе и в доме, подметая и вынося мусор. Работа у него спорилась, он всё время думал о том, что теперь он не один: за перегородкой в сарае его ждет Ниагара. Тони успел вычистить все клетки, когда пришел мистер Каридус.
— Мальчик, — спросил он, — ты утопил собаку?
Тони стоял перед хозяином молча. Он не решался признаться, что не выполнил приказания. Объяснять, что ему стало жаль собаку, было бы глупо. Хозяин избил бы его и снова послал на реку.
— Что же ты молчишь? — сказал мистер Каридус, — Принеси ошейник!
Тони сбегал в сарай и снял с Ниагары ошейник. Собака, увидев его, приподнялась и радостно завизжала. «Не дам убивать», сказал себе Тони.
Через две недели лапа у Ниагары срослась, и Тони снял с нее бинт. Собака быстро поправилась и стала гладкой и красивой.
По утрам Ниагара просыпалась раньше мальчика и начинала лизать его лицо. Тони вставал, привязывал собаку, чтобы она не выбежала из-за загородки, пока мистер Каридус был еще дома.
Когда хозяин уходил, Тони выпускал Ниагару, и после этого они не расставались. Колол ли мальчик дрова, носил ли собакам воду, Ниагара не отходила от него ни на шаг.
Когда Тони убирал в комнате мистера Каридуса, собака садилась у дверей и смотрела на него, наклоняя голову то в одну, то в другую сторону.
— Чего смотришь? — говорил мальчик шутя. — Подметать ведь не умеешь.
- Предыдущая
- 5/33
- Следующая
