Четыре самозванца - Сапожников Леонид - Страница 15

• Предыдущая
• 15/17
• Следующая

— Не беспокойтесь, — утешал меня дежурный. — Днем найдем их на сто процентов!

Переодевшись, я сел в уголок и незаметно уснул.

Снились мне кошмары на тему дракона, мороженого и старинных монет. Пробудился я с облегчением. Было утро. Дежурный по горотделу милиции угостил меня чаем из термоса и посоветовал съездить на озеро:

— Не пожалеете!

— А что там будет?

— Увидите сами! — отвечал он, загадочно щуря глаз.

Я стрельнул у него гривенник на дорогу и сел в «пятерику». Это было нелегко: народ валом валил на озеро.

Автобус еле полз, объезжая перерытые улицы. Пассажиры возмущались драконом, который вчера кого-то проглотил. Одни говорили — пловца, другие — целую команду. Я не сразу понял, что речь идет обо мне.

— А пусть не плавают, где не велено! — вступился за дракона дяденька с оттопыренными ушами. — Совсем разболталась эта молодежь!

— Вы что такое говорите? — напустились на него женщины. — А если б он вашего сына?.. Как вам не стыдно, гражданин!

— Вы посмотрите, что они танцуют! — распалялся дяденька, — А одеваются? Глядеть тошно! Да я б их всех в драконьи рукавицы!..

— Откуда вы такой злобный? Из какого времени? — спросил я.

Дяденька резко крутанулся, чтобы мне ответить, но моя милицейская форма, хотя и без погон, произвела на него впечатление. Он с сожалением закрыл рот и молчал до конца пути.

Большинство пассажиров, и я вместе с ними, поспешили к трибунам. Но касса была закрыта. Над окошечком висело объявление:

— При чем тут милиция? — пожал плечами старик в морской фуражке.

— Как это «при чем»? — отвечала его спутница с подзорной трубой. — Взяли его, гада, на учет, чтобы больше не безобразничал!

Все повернули к шлюзу. Многие бежали трусцой, чтобы занять наблюдательную позицию поудобнее. Я тоже побежал, но случайно взглянул на озеро, и мои ноги сами остановились.

Киоск «Мороженое» — тот самый, который ночью вытащили на берег, — плавал на прежнем месте!

В жизни бывает много важных дней, но лишь один можно назвать самым главным. И вот для меня, Свистунова, наступил этот Главный День.

Солнце встало за озером. Я смотрел на него из окна своего высокого кабинета, заряжаясь энергией после бессонной ночи. Я чувствовал себя полководцем перед битвой.

— Вот оно, солнце победы!

Петр Ильич рассказывал на уроке истории, что такой возглас издал перед одним своим сражением Наполеон.

Надо обойти свои войска. Я двинулся по отделам. За мной шли Дрозд и Кураго. При нашем появлении все вставали, и я, пожимая каждому руку, поздравлял с торжественным днем.

Кураго доносит: многие земводповоротовцы плохо думают о БЭПе. Но я их не боюсь. Они высказываются в курилках, а на собраниях помалкивают — не хотят рисковать теплым местечком. Кто же станет пилить сук, на котором сидит? Только такие, как Лузгин, но их, слава богу, пока еще мало…

— Прослушайте объявление! — говорила Кураго, пока я занимался рукопожатиями. — Выход на церемонию пуска воды ровно в девять тридцать! И чтобы никто не пропал по дороге! Возле шлюза будет перекличка!..

Как известно, на любой церемонии должна присутствовать общественность. Я и Жук решили заранее: это будут земводповоротовцы. Ну, еще пионеры, — без них нельзя. А всех остальных отвлечет плезиозавр.

Но наш план лопнул. К началу церемонии возле шлюза собрались тысячи незваных гостей — я имею в виду жителей города. А операторскую, где на пульте была кнопка «Пуск», окружили, взявшись за руки, активисты-общественники. На груди у них висели листы ватмана с возмутительными надписями: «БЭПу — нет!», «Не дадим родной город в обиду!» и тому подобное.

— Что будем делать? — тихо спросил я Жука. — Какие предложения?

— Можно заслать к ним в цепочку Эдуардо, — ответил он. — Пусть крикнет «Позор!» и бросит камень в Дрозда.

— Почему в меня? Я не желаю! — запротестовал Максим.

Жук сочувственно вздохнул: — Придется пострадать ради общею дела. Когда он бросит в вас камень, мы объявим всех в цепочке хулиганами и заставим их разойтись.

— А почему бы ему в тебя не бросить? — ехидно спросил Максим.

— Я формально человек посторонний, не имею к БЭПу отношения, — выкрутился Жук.

— Пусть тогда в Свистунова бросает!

— Как ты можешь торговаться в такой момент! — пристыдил я Дрозда.

К сожалению, Эдуардо нигде не было видно. Я поднялся на деревянный помост и под жидкие аплодисменты своих подчиненных подошел к микрофону. — Товарищи! Сегодня наш БЭП финиширует. Но для славного «Земводповорота» это только старт! В нашей необъятной стране еще много рек, текущих не туда, куда надо!

— Свисту-нову по-зор!!! — дружно крикнула живая цепочка.

Я презрительно усмехнулся и показал на них пальцем: — Почему кричат эти люди и стараются нам помешать? Потому что не видят дальше своего носа. Это такие, как они, отрицали вращение Земли и требовали запретить электричество!

— Демагогия! — крикнули мне из толпы.

Но я не растерялся:

— Вот именно! Иначе, как дешевыми демагогами, этих людей не назовешь! Мне стыдно за них! И не только мне, но и нашему подрастающему поколению. Верно, Пал Палыч?

— Совершенно верно! Нам, пионерам, стыдно! — подтвердил Пал Палыч, выходя к микрофону. — Мы за БЭП, а БЭП за нас! Кто против БЭПа, тот против нас!

Он сделал знак ребятам из пионерлагеря, и те друг за дружкой взбежали на помост. Я широко улыбнулся и развел руки, как бы принимая их в объятия, — да так и застыл. В строю я увидел до боли знакомых Заеца и Колотыркину…

— Речевку начи-най! — скомандовал конопатый вожак.

Прокричав это, пионеры умолкли: видно, забыли от волнения, что дальше.

— Все, кому нужна вода, повороту скажут «да!» — подсказал по бумажке Пал Палыч.

Но отряд прокричал совсем другое:

Зрители грохнули смехом.

— Правильно! Молодцы! — рявкнул боцманским голосом старик в морской фуражке.

А Пал Палыч, не понимая, что происходит, подсказывал, как суфлер в театре, следующую речевку:

Конопатый вожак взмахнул рукой, и деточки выдали что есть мочи:

Собравшиеся взревели от восторга и зааплодировали не шаля ладоней. Пал Палыч ошарашенно смотрел в свою шпаргалку с речевками, сличая написанное с услышанным…

— Наши тоже хлопают. Вот негодяи! — доложила мне на ухо Кураго. — Я запишу фамилии: Болдаков, Волобоев, Пекарский…

Но мне было не до них. Если срочно не погасить скандал, наша песенка спета!.. А Заец с Колотыркиной аж сияли. Это, конечно, их работа.

— Спасибо за критику, юные друзья! — заговорил я, скорчив улыбку. — Мы действительно не святые. Иногда допускаем отдельные ошибки. Но даю вам честное свистуновское, что мы их со временем исправим.

Тут к микрофону вышел Лещенко и произнес нехорошим голосом:

— Последняя ошибка гражданина Свистунова уже исправлена. К сожалению, это сделал не он, а уголовный розыск. Внимание! Перед вами последний раз выступает блиновский плезиозавр!

Все головы повернулись к озеру. Прямо к нам плыло чудовище. Оно выпустило из пасти фонтанчик воды и… вышло на берег на двух человеческих ногах, обутых в ласты. За ним, извиваясь, тянулся шлейф из пластиковых поплавков, усеянных загнутыми шипами…

• Предыдущая
• 15/17
• Следующая