Танцы с саквояжем Вуду - Рэнкин Роберт - Страница 35

• Предыдущая
• 35/50
• Следующая

Кого эти люди хотят обмануть?

Впрочем, говорят, что есть человек, который постиг все до конца. Но вы не найдете его в списке знаменитостей. У этого человека нет карманного калькулятора, и он считает, что «если задачу нельзя решить на пачке от сигарет, ее нельзя решить вообще».

Зовут этого человека Хьюго Рун, а его Решение возникновения вселенной, следствием которого является его же Закон очевидности, поражает своей простотой и элегантностью. Важно отметить, что Рун использует именно слово «решение», а не «теория». Рун не разменивал абсолютные истины. Одна из его многочисленных максим гласит: «Как только проблема мною решена, я уже не отношусь к своему решению как к теории».

Решение возникновения вселенной Руна таково:

«Рождение вселенной — самое невероятное, что когда-либо могло произойти. Поэтому оно и произошло».

Возможно, вам потребуется некоторое время, чтобы постичь всю глубину этого решения. Но вы не пожалеете. Потому что это блестящее решение. На некоторые слова надо сделать логическое ударение. Например, на слово «самое». Рождение вселенной — самое невероятное, что когда-либо могло произойти. Подумайте об этом. В вечности безвременья могло произойти любое невероятное событие. А рождение вселенной было самым невероятным. Поэтому-то оно и произошло.

Естественно, седые бороды научного сообщества, возмущенные тем, что Рун нашел столь легкое решение, причем без всяких уравнений, потребовали, чтобы он объяснил свое решение более подробно. Им было недостаточно, что он дал объяснение, фактически объяснявшее суть вещей. Они хотели знать, как это объяснение работает. И каким путем он пришел к этому объяснению.

Рун прочитал лекцию, в которой терпеливо объяснил, что и как.

Вкратце его лекция сводилась к следующему:

Порядок из хаоса. Раньше порядка была случайность. Случайность вплоть до молекулярного уровня. Вселенская случайность — бесконечная, бесконечная случайность. Затем было совпадение. Самое первое совпадение. Когда происходит самая, казалось бы, невозможная вещь. Две частички случайности делают одно и то же в один и тот же момент. Первое совпадение, новое событие в истории вселенной. Нечто совершенно новое. Не случившееся, если бы не совпадение. Это новое стало новой частицей случайности, совершенно уникальной. Пока не столкнулось с другим таким же новым, случившимся где-то еще при таком же совпадении. Когда эти два образования встретились, снова случилось что-то новое, поскольку это совпадение стало еще одним новым событием. И так далее. И все это одновременно в бесконечно малый момент. Взрыв!

Большой взрыв!

Рун объяснил, что у него не общепринятое представление о вселенной. Физическая вселенная, состоящая, как известно, из вещества, не такая уж большая. Скорее, она бесконечно мала. Пространство бесконечно, но в нем нет особого смысла. Большой взрыв на самом деле был очень маленьким взрывом. Ничем не примечательным. Случившимся на микроскопическом уровне. В общем, незаметное событие.

Седые бороды затрясли своими седыми бородами. Кажется, объяснять больше нечего. Но все же они поинтересовались у Руна, можно ли сказанное им выше упростить. Сократить до нескольких букв. Если случайность обозначить буквой R, совпадение буквой С, а рождение вселенной буквой В («большой взрыв»), то какая получится формула?

R + R = С, С2 = В или В = R2xC2?

Рун объяснил, что R надо разбить. Rt — это первоначальная случайность, также известная как R.; R2 — второй акт случайности, постсовпадение, произошедшее до R3, когда два постсовпадения произошли одновременно и образовали третье (R4). А В есть комбинация R2 x R22 x R32 x R42. В периоде.

«А что инициировало первые случайные события? — спросили седые бороды. — И как это учитывается в уравнении? Можно ли, таким образом, ввести OR?»

Рун взял мел и пошел к доске.

Он больше не читал лекций на данную тему.

И уравнение он тоже не вывел.

Кое— кто говорит, что Рун посвятил остаток своей жизни, пытаясь-таки его вывести. Но другие, кто осведомлен лучше и присутствовал на лекции, утверждают, что он отходил седые бороды увесистой дубинкой, прежде чем пойти выпить.

Кружку доброго старого английского пива, наверное.

«Веселого садовника» я проигнорировал. А вы что думали? Неужели вы решили, что я прямиком угожу в ловушку?

Все— таки решили? Стыдитесь!

Я придумал собственный бар. Назвал его «У Роба», поставил себя за стойку и наполнил людьми, которых хотел видеть.

Капитан Фракас играл в домино с Сальвадором Дали, Мортиша болтала с Мадонной, Хьюго Рун спорил с Эйнштейном, Оскар Уайльд выходил из мужского туалета, а Джон Холмс Долговязый — из женского.

Я отхлебнул доброго старого английского пива, налил кружечку Джими Хендриксу и улыбнулся присутствующим. Все непринужденно болтали, не стесняясь друг друга. Богатым да знаменитым раскованности не занимать. Я уже собирался обслужить Боба Дилана (барда, а не его тезку-кретина), когда мне пришлось выйти из-за стойки, чтобы выгнать Дэвида Боуи, которого я не приглашал.

Я вернулся в бар, обслужил Боба и ударил деревянным молотком по стойке.

— Дамы и господа, — сказал я. — Могу я попросить минуту вашего внимания?

Гул голосов не утих. Меня проигнорировали.

— Дамы и господа, прошу вас. Гул не утихал.

— Пожалуйста! Прошу вас! Пожалуйста! И по стойке: бах! бах! бах!

Гул утих. Головы повернулись в мою сторону.

— Спасибо, — поблагодарил я. — Вы, наверное, хотите знать, зачем я вас всех здесь собрал?

Я смотрел на них, они смотрели на меня.

— На всякий случай, если вы все-таки хотите знать…

Гул возобновился с новой силой.

— Прекратите! — я с размаху ударил молотком по стойке. — Я собрал вас здесь, потому что восхищаюсь вашим прошлым и ценю ваше…

Ко мне подошел Крис Юбэнк и что-то вручил.

— Что это? — спросил я.

— Фотография с автографом, — ответил Крис.

— Большое спасибо, но я хотел не это.

— Вы посмотрите на него! — бросил Крис в зал. — Трепло!

— Ценю ваше мнение, — продолжал я. — Видите ли, каждый из вас в той или иной степени повлиял на мою жизнь. Через свои песни, картины, представления…

— Извините, — перебил меня Хьюго Рун. — А кто вы?

— Я Роб, — сказал я. — И это мой бар. Бар из сновидений.

— А вы знамениты?

— Нет.

— Тогда какой у нас к вам может быть интерес?

— Послушайте, — сказал я. — Вы, конечно, богаты, знамениты и все такое. Но если бы простые люди вроде меня не покупали ваши песни и фильмы, вы бы не были ни богатыми, ни знаменитыми.

— Боюсь, вы не понимаете, — сказал Рун. — Мы богаты и знамениты, потому что мы другие. Мы вожаки стада, мы преобразуем общество, меняем направление его движения.

— Поэтому я и ценю ваше мнение. Я попал в беду. Я застрял здесь, и мне нужна вся возможная помощь, чтобы…

— Да хватит вам, — сказал Рун. — Вы все-таки не понимаете. Вы помните слова Маргарет Тэтчер: «Общества нет. Есть группы индивидуумов».

— Помню, — сказал я.

— Так вот, она не договорила. Она должна была сказать: «Есть группа индивидуумов. И есть остальные. А остальные и есть общество».

— Вы самодовольный идиот, — сказал я.

— Оскорблять гигантов — привилегия карликов.

— Карлик на плечах гиганта видит за двоих.

— Только если ему подставили плечо.

— И вы, конечно, не собираетесь подставить его мне?

— Вы — пешка, — сказал Рун. — Разменная монета. Там, наверху, вас не воспринимают как индивидуума. Только как статиста.

— Вы — бессердечный ублюдок.

— Бессердечность здесь ни при чем.

— Послушайте, вы, — сказал я, — все, здесь собравшиеся. Я болел за вас. Могли бы по крайней мере помочь мне в моей беде.

— Помочь вам? — брови Руна удивленно поползли вверх. — А где были вы, когда в помощи нуждались мы? Взять, например, Кейта Ричардса. — Кейт помахал рукой, и я помахал в ответ. — Где вы были, когда он лечился от героиновой зависимости? Вы хоть раз пришли в больницу, чтобы поменять под ним судно?

• Предыдущая
• 35/50
• Следующая