Единственная - Бах Ричард Дэвис - Страница 23

• Предыдущая
• 23/28
• Следующая

Окружающая его стена пошатнулась и начала трескаться. Я закрыла глаза и изо всех сил сосредоточилась. Я представила, что мы сидим вдвоем в кабине Ворчуна, летящего над бескрайней картиной судеб, я почувствовала, что мы вместа. Нет ни печали, ни горя разлуки.

И он тоже это почувствовал и потянулся к ручке газа. Закрыв глаза, он напряг все свои силы, чтобы сдвинуть этот рычаг.

Словно освободившись от дурмана, он вздрогнул и уперся в свои железные предубеждения. Они дрогнули.

Мое сердце заколотилось. Я бросилась на помощь.

— Любимый! Я жива, я не умирала! Мы вместе!

Стена рухнула. Мотор Ворчуна чихнул и завелся. Стрелки приборов зашевелились.

Ричард избавлялся от того, что он принимал за реальность. Он отказался верить в то, что мы разбились. Несмотря ни на что, он отказался верить в мою смерть.

— Ричард! — закричала я. — Это правда! Поверь! Мы можем лететь дальше!

Он рванул ручку газа, мотор взревел, поднялась водяная пыль.

Как я счастлива была его видеть! Он открыл глаза в ту секунду, когда Ворчун поднялся в воздух. Наконец мы оказались в одном мире, и я услышала его голос:

— Лесли! Ты вернулась! Мы вместе!

— Риччи, дорогой мой! — воскликнула я. — У тебя получилось, я люблю тебя, У ТЕБЯ ПОЛУЧИЛОСЬ!

Пока Ворчун набирал высоту, мы сидели крепко обнявшись.

— Лесли! Я не сплю! Ты жива!

Она не погибла, не лежала в сырой земле, она сидела рядом, сияя, словно восходящее солнце. И привиделась мне не эта встреча, я те долгие месяцы, когда я скорбел о ней в альтернативном мире, решив, что она умерла.

— Без тебя было… — задохнулся я. — Жизнь замерла. Все потеряло значение! — Я дотронулся до ее лица. — Где ты была?

Она засмеялась сквозь слезы.

— Я была с тобой. Когда мы начали тонуть, я видела, как ты нырнул. Я думала, ты ищешь свою куртку, и просто не поверила своим глазам, когда ты достал мое тело из самолета. Я была возле тебя, но ты видел не меня, а мое тело!

Она была рядом!

Мы вместе так много узнали, почему же я внезапно все забыл и принял видимый мир за истинный? Ведь увидев ее мертвой, я сразу сказал НЕТ! Одно слово в момент истины. Почему же я не прислушался к самому себе? Все могло бы быть иначе, если бы я сразу отказался верить в эту ложь!

— Я мог бы тебе помочь, — сказал я, — если бы не позабыл об истине…

Она покачала головой.

Только чудо могло заставить тебя не поверить в то, что ты тогда увидел. А потом тебя окружала стена печали, и я не могла до тебя достучаться. Если бы я поторопилась, я, наверное, успела бы…

— Слабак! Такое испытание, а я позорно провалился!

— Вовсе нет! — она снова обняла меня. — Ты был великолепен! Несмотря ни на что, ты сумел отказаться от видимого мира, завести Ворчуна и вытащить нас оттуда, ты хоть это понял? У тебя получилось!

В мире-где-она-умерла я так быстро начал забывать ее голос, ее лицо, что сейчас я словно заново встретил свою любовь.

— Я хочу тебе столько рассказать! — воскликнула она. — За этот час я…

— Какой час, любимая? Прошли месяцы! Ровно сто дней!

— Нет, Ричи, часа полтора от силы! — она удивленно посмотрела на меня. — Я ушла прямо в разгаре… — Она осеклась и ее глаза блеснули.

— Я видела Ронни! Он совсем не изменился. И Хай, тоже! Он первым ко мне подошел и сказал, что все в порядке, и мы с тобой в любом случае скоро встретимся. А сразу после аварии, появился тот самый чудесный свет, о котором говорится в твоих книгах о загробном мире…

Бывало раньше, когда я уезжал за покупками в город, у нас уходило не меньше часа, чтобы рассказать друг другу все, что за это время произошло. Сколько же времени понадобится сейчас, чтобы поделиться всем тем, что случилось за наше последнее путешествие длиною в три месяца для меня, и в полтора часа для нее?

— Это чудесное место, Ричи! — продолжала она. — Если бы не ты, я бы ни за что не вернулась! — Она на мгновенье задумалась. — Скажи, а ты бы сильно расстроился, если бы знал, что со мной все в порядке, что я счастлива, а рядом люди, которых я люблю?

— Если бы я знал, что ты счастлива, то нет, — ответил я. — Мне так кажется. Я бы представил себе, что… ты переехала, а я присоединюсь к тебе позже. Переехала в наш новый город, знакомишься с его улицами и людьми, пока я доделюваю дела здесь, так мне было бы проще. Но это не очень похоже на переезд! Мы не можем друг другу ни писать, ни звонить, не можем дать о себе знать!

— Если бы не твоя печаль, — возразила она, — мы могли бы общаться. Во время медитации, или во сне, но ты захлебнулся в своем горе…

— Если это случится вновь, я уж не забуду. Я буду помнить, что ты рядом, и ты тоже помни об этом!

Она кивнула.

— Там можно многому научиться, а сколько там загадок! Ронни умер тридцать лет назад. Почему же он все еще ждал меня? Ведь у человека много жизней, почему же он не отправился в новое… воплощение?

— Он отправился, да и мы тоже, — сказал я. — Посмотри вниз. — Под нами расстилалась бескрайняя картина мира. — И все эти жизни, загробные миры и новые воплощения существуют одновременно. Разве ты в это еще не поверила? Разве по-твоему это не так?

— Я уже не знаю, во что я теперь верю, — улыбнулась она.

А я подумал, что там, внизу, должны быть наши двойники, которые так и не смогли встретиться, оставшись в плену иллюзий. Я не стал говорить об этом Лесли, чтобы не омрачать нашей радости.

Мы принялись рассказывать друг другу все, что случилось, пытаясь из кусочков сложить единую картину. И кое-что из этого получилось.

— Все казалось абсолютно реальным! Я не был призраком, не проходил сквозь стены, люди меня видели, узнавали, и наш дом был точно таким, каким мы его оставили. — Я постарался припомнить это место. — Но не совсем. — Я вспомнил то, что не заметил за эти месяцы разлуки. — Это был наш дом, но он чем-то отличался от нашего, а я об этом не задумывался. И машина — там был не наш старый «Крайслер», а «Торранс». Правда, странно?

— Если бы мы не набрались ума, путешествуя по разным мирам, ты так бы и остался там жить, — сказала она. — Если бы мы выросли в том альтернативном мире и не погуляли по десятку других миров, мы так бы и думали, что мир, в котором ездят на каких-то «Торранс» — единственно возможный…Если бы я умерла там, смог бы ты из него вырваться? Смог бы ты не поверить в смерть?

— Что за вопрос! — возмутился я. — Не знаю.

— Ричи, несмотря на все то, что мы узнали, мы едва выбрались!

Она смотрела на раскинувшийся под нами лабиринт.

— Неужели мы оказались в ловушке? Неужели отсюда труднее выбраться, чем победить смерть?

Мы снова были вместе. Самое ужасное из испытаний осталось позади. У нас в голове вертелась одна мысль: до того, как случится что-нибудь еще, мы должны найти дорогу домой.

— Помнишь, что сказала Пай? — спросил я. — Что мы создали эту картину силой своего воображения, но путь домой — это путь духа. Она сказала, что дорогу домой нам укажет надежда.

Задумавшись об этом, я нахмурился. Как же надежда укажет нам путь? Мы надеялись попасть домой, почему же мы все еще здесь?

— Она не говорила о надежде, дорогой, — произнесла Лесли после долгого молчания. — Она говорила о любви. Пай сказала: Дорогу нам укажет любовь!

Конечно же, Пай была права — дорога легка, когда тебя ведет за собой любовь.

У тех двоих, что отправились в Лос-Анджелес на конференцию, была своя маленькая планета. Возможно, это был лишь мираж, но это был их мираж, то самое полотно, на котором они рисовали свой рассвет. Они любили свое творение. Вот мы и сосредоточились на этой любви.

— Готов? — спросила Лесли.

Мы взялись за штурвалы. Закрыв глаза,мы представили себе тех двоих, летящих навстречу новым открытиям. Мы любим друг друга,мы любим наш дом, мы летим домой,готовые поделиться тем,что увидели и узнали. Штурвалы сами собой начали двигаться в наших руках, словно Ворчун был живым и знал, куда ему надо лететь.

• Предыдущая
• 23/28
• Следующая