Время карликов - Рыбинский Игорь Егорович - Страница 14
- Предыдущая
- 14/67
- Следующая
Он закрыл глаза руками, изображая неутешное горе. Но ведь и в самом деле, еще давным-давно, скромный студент в прокуренном пивном баре мечтал об этом. Жизнь, оказывается, как подкупленный судья, осуждает невиновного и оправдывает злодея. «Где ты, рыжий? – пронеслось в голове у нашего героя. – Я бы сейчас тебя своими собственными руками задушил».
Но вслух сказал:
– Вот ведь как испоганили мою идею!
Татьяна погладила его внезапно задрожавшую ладонь, банкир хотел сказать еще что-то веселое, но махнул всего лишь рукой и вернулся к столу, где сидели такие же, как и он, толстые, довольные жизнью люди.
– В какой стране мы живем! – вздохнул Высоковский, бросив взгляд на банкирский столик. – Вокруг одно ворье! Крадут все – ладно бы только нефтепродукты и цветные металлы, а то и великие идеи…
Таня продолжала гладить его руку, успокаивая, а Подрезов сказал неизвестно кому:
– Эти ваучеры ничего не стоят до тех пор, пока не объявят о приватизации чего-нибудь действительно ценного. Нефтегазодобывающей промышленности, цветной металлургии, авиапредприятий. Но это сделают в самом конце, когда люди разуверятся в предложенной им идее и начнут выбрасывать свои бумажки, как когда-то сталинские облигации. А ведь найдется мошенник, да не один, который начнет собирать их, чтобы потом в один момент стать хозяином всего того, что было когда-то общенародного достояния…
– Опять ты за свое, – остановила его жена, – видишь же, что Владимир Фомич уже не в том состоянии, чтобы выслушивать твои бредни.
Высоковский действительно был раздавлен этим предательством незнакомого ему человека, укравшего гениальный проект. Владимир Фомич был убит горем, и когда ехали домой, он произносил бессвязные фразы, которые могли показаться бредом человека, перепившего коньяка.
Но миловидная блондинка с природными кудряшками позволила ему положить свою умную голову к себе на колени и гладила ее, гладила.
В новую большую квартиру Подрезов внес друга на руках, раздел его и положил в постель, а потом, дождавшись, когда Володя заснет, взял под руку жену, и они отправились домой. Когда уже захлопнули дверь, то из-за бронированной обшивки донесся раскатистый храп, словно в холостяцком жилище, только что ими оставленном, жил не низкорослый человечек, а сказочный великан Человек-гора.
3
Подрезов опять улетел в Швецию. На этот раз контракт, который ему предстояло подписать, не имел никакого отношения к автомобильной фирме «Вольво», хотя Свен Юханссен и приложил к этому свою руку. Шведский национальный герой на приеме у короля познакомился с одним очень крупным предпринимателем, который во время фуршета, уминая копченого угря, поведал о своей идее: закупить у русских много леса и пиломатериалов, чтобы затем перепродать это итальянцам, владеющим подрядами на отстройку Кувейта, пострадавшего недавно от агрессии Ирака.
В Стокгольме уже была весна, и чайки, ныряя с высоты в воду, выдергивали из серебристого косяка некрупных балтийских лососей. Очень известный шведский предприниматель пригласил Виктора в свой дом на скалистом острове, где устроил в честь гостя небольшой прием.
– Я знаю, что балансовая стоимость леса в вашей стране – сто десять рублей, – говорил шведик, – но я готов платить за каждый кубометр сосны или ели по восемьдесят долларов. Потому что я очень люблю Россию.
При этом шведский миллиардер выпивал рюмочку местной черносмородиновой водки «Absolut-Currant», а Подрезову подносили стакан «Столичной».
Контракт подписали через день. Гостеприимный швед бился за каждый цент и все же подписал документ, в котором говорилось, что он покупает полмиллиона кубометров круглого леса по семьдесят восемь долларов.
– Эх, – вздохнул предприниматель, – тяжело с вами бороться.
А Виктор спокойно сказал:
– Итальянцы мне без борьбы девяносто обещали. На что опытный скандинавский борец ему ответил:
– Ха-ха! А мне они дали по девяносто три.
Вечером Подрезов бродил со Свеном по уснувшему Стокгольму, рассказывал ему о российских новостях. Зато в ответ Юханссен сообщил ему только одну.
– Кристин ждет ребенка. Скоро я стану папой. Приезжай! Ради этого я куплю крокодила и такие стейки приготовлю!
И оба они расхохотались, вспомнив, как, выбравшись из ямы, продирались сквозь мокрые от дождя джунгли, как Виктор застрелил крокодила, бросившегося из реки на Свена. А потом они резали хвост на куски и долго пытались развести костер, чтобы испечь мясо на углях. Мокрые ветки не хотели гореть, а вокруг кругами ходил леопард, учуявший запах свежего мяса.
Из столицы Швеции до Петербурга самолет летит чуть больше часа. Но все это время Подрезов думал о жене, вспоминал ее серые глаза и то, как она ругает его, забавно потряхивая кудряшками, ставя в пример Вовку Высоковского. «Все, – решил Виктор, – прилетаю и сразу покупаю новую квартиру. Что я, не заработал, что ли? А до конца года еще за бревна и доски не меньше двадцати миллионов поступит». Вспомнив о только что подписанном контракте, Подрезов усмехнулся, и сидевшая в соседнем кресле пожилая дама покосилась на него, а потом прижалась к окошку, за которым тянулась бесконечная равнина белых облаков.
«А ведь я и в самом деле богатый человек, – подумал Виктор, – даже очень богатый».
Ему стало весело и легко на душе. Захотелось даже спеть песенку – ту самую, единственную, известную Высоковскому. Он даже чуть слышно проговорил: «То березка, то рябина, куст ракиты над рекой…»
Но пожилая дама бросила на Подрезова гневный взгляд, и пришлось петь про себя.
В газетном киоске аэропорта прибывшие пассажиры активно покупали новую еженедельную газету, учрежденную недавно Виктором. «Зачем нам миллионный тираж? – возмущался тогда Высоковский, но теперь и он тоже довольный улыбается: – Ведь я же говорил!»
Подрезов вернулся домой, ходил по квартире в ожидании жены и словно в последний раз глядел на старенькую мебель, на выцветшие и полинявшие от многочисленных стирок шторы, на маленький дворик за окном.
«Скоро, скоро мы уедем отсюда, – стучало в висках, – у нас будет другое жилье с большими окнами и с видом на Неву, а лучше на Финский залив». Виктор представлял, как ослепительное солнце каждый вечер будет окунаться в морскую гладь, окрашивая стены больших комнат в розовый цвет, и вся жизнь у них с Таней будет такой же – в розовом свете. Тогда уже у них точно появится ребенок, а лучше, чтобы двое сразу. Виктор сел в кресло, закрыл глаза и, размечтавшись, неожиданно для себя заснул. Усталые люди снов не видят, Виктор просто провалился в темное пространство, чтобы уже потом открыть глаза и удивиться внезапно наступившей ночи.
Раздался резкий громыхающий звук: куски подтаявшего на крыше льда проскочили в водосточную трубу и, раскалываясь, вылетели на асфальт дворика. Горели звезды и разноцветные квадратики чужих близких окон. За стеной у соседей о чем-то пел женским голосом телевизор.
Подрезов поднялся, включил свет и посмотрел на часы – половина первого. Странно, но Татьяна еще не вернулась. Виктор подошел к телефонному аппарату и набрал номер Высоковского. Долгое время были слышны одни лишь гудки, и нужно было бы положить трубку на рычаг, но тут что-то щелкнуло и голос Владимира Фомича недовольно произнес:
– Ну, кто еще трезвонит по ночам?
– Это я, – сказал Подрезов.
Последовала пауза, а потом удивленный Высоковский воскликнул:
– А ты откуда?
– Прилетел.
– Вот здорово, а мы… То есть, я только завтра тебя ожидал.
– Контракт подписан, – доложил Виктор, – через пару недель уже можно загружать пароходы.
– Замечательно! – обрадовался старый друг. – А я тут тоже немного поработал. Тема одна родилась, завтра при встрече расскажу.
Больше можно было ни о чем не говорить, и все же Подрезов не выдержал:
– Кстати, не в курсе, где Таня?
– Откуда мне знать, – скороговоркой произнес Виктор, – я сам только что вернулся. Ты же понимаешь – дела!
Друзья пожелали друг другу спокойной ночи, закончили разговор, и каждый остался наедине с пустотой своей квартиры.
- Предыдущая
- 14/67
- Следующая
