«Кино» с самого начала и до самого конца - Рыбин Алексей Викторович Рыба - Страница 11

• Предыдущая
• 11/43
• Следующая

— Приехали.

Мы вошли в подъезд большого «сталинского» дома, и Артём позвонил в одну из квартир — уже без всякого кода. Дверь открыл очередной бородач, но не стал сверлить нас глазами, а спокойно пригласил проходить. Он оказался известным в Москве художником-концептуалистом, а когда мы увидели пару его работ — объявления, какие висят на столбах и заборах всех городов, — на тетрадных листочках в клеточку и с отрывными телефонами, — мы поняли, что он тоже битник, и признали за своего. Текст объявлений Рошаля (так звали хозяина) абсолютно соответствовал нашей гражданской позиции — «Меняю себя на всё, что угодно» и «Мне ничего не нужно».

В квартире оказались пара электрогитар — бас и шестиструнная, один барабан «том», бубён, бытовой усилитель и пара колонок. Всё это было заблаговременно собрано московскими любителями панк-рока. Артём предложил нам собраться с силами, настроиться и репетнуть — до прихода публики, по его словам, оставалось ещё около часа, а сам, взяв с собой Пиню, отправился в винный магазин.

До их возвращения, конечно, ни о какой репетиции не могло быть и речи, а когда Артём и Пиня вернулись, то зрители уже начали собираться. К нашему удовольствию, публика была именно та, которую мы бы хотели видеть на нашем выступлении. Пришли какие-то пожилые розовощёкие мужчины в дорогих джинсах и кожаных пиджаках, с золотыми браслетами часов, женщины снимали меховые шубы и оказывались в бархатных или шёлковых платьях, увешанные, опять же, золотом, а мы тихо радовались предстоящему веселью и думали, что бы такое учинить посмешнее.

— Они на панк-рок всегда так наряжаются? — спросил Свин у Артёма. Артём промолчал. Он дико волновался — это было видно. Он только сейчас воочию увидел нас такими, какими мы были наяву, а не в его размышлениях о советском панк-роке, а на фоне его золотых гостей мы выглядели ой-ой-ой как специально.

— Да-да-давайте, выпейте и начинайте, — сказал Артём. — То-то-только не волнуйтесь. Если сегодня всё пройдёт нормально, завтра будет концерт в настоящем зале, — подбодрил он нас. И мы начали.

Первым играл Цой. Он спел одну из двух написанных к тому моменту песен — «Вася любит диско, диско и сосиски». Песня была слабенькая, серая, никакая. Удивительно то, что, написав «Васю», Цой на этой же неделе сочинил замечательную вещь «Идиот», которую ни на одном концерте никогда не исполнял, а песня была классная — жёсткая, мелодичная, настоящий биг-бит. На её основе Цой потом написал «Бездельника № 2». Но всё это было впереди, а пока Цой пел своего «Васю» и явно при этом скучал. Публика приняла его тепло, но без восторга и стала ждать следующих номеров.

Следующим номером был я. Поскольку ножницы Панкера успели пройтись по моей голове, я выглядел более экстравагантно, и зрители насторожились. Я проорал им свой рокешник на стихи Панкера «Лауреат» — десять лет спустя его станут играть братья Сологубы и их «Игры»:

И припев:

Во втором куплете один раз звучало слово «насрать», и зрители несколько оживились — начиналось то, ради чего они надевали золотые серьги и бриллиантовые колье, то, чего они так хотели, — начинался загадочный, таинственный, незнакомый панк-рок… Потом я спел слабенькую панк-песенку «Я пошёл в гастроном» и мой главный хит — «Звери», который очень понравился Артёму.

Таким образом, Цой и я немного разогрели публику, и на бой вышли «Удовлетворители» — Свин, Кук и Постер. Постер бил в бубён, поскольку был уже настолько пьян, что даже с одним барабаном справиться не мог. Свин был освобождённым вокалистом, но в некоторых песнях брал гитару и издавал пару звуков, Кук играл на гитаре, Цоя они попросили помочь им на басу.

Начали «АУ» с песни Макаревича «Капитан корабля» («Случилось так, что небо было синее, бездонное…»). Первый куплет игрался так же, как и у «Машины», а дальше начинался бешеный моторный панк-рок с упрощённой гармонией, и заканчивалась песня троекратным повтором:

Вина Артём купил вволю — с расчётом на всю ночь, и поэтому та часть битников, которая не участвовала в музыцировании, не скучала и развлекалась вовсю. Мы наблюдали за зрителями — те были в восторге. Никогда не угадаешь, что человеку нужно, — такое это загадочное создание. Свин крыл матом с импровизированной сцены, снимал штаны, а дамы в жемчугах и их спутники млели от восторга и искренне благодарили Артёма за прекрасный вечер, который тот им организовал.

Свин так разошёлся, что мы не на шутку заволновались. «Вот-вот свинтят нас всех того и гляди», — думали мы, а Дюша и Панкер просто встали и, от греха подальше, уехали в Ленинград.

Тем не менее концерт продолжался. Жемчужные и меховые дамы принялись тоже попивать портвейн, и не без удовольствия, как мы заметили. Их кавалеры не отставали, и вскоре зрители были уже в одинаковом состоянии с музыкантами. Троицкий сиял — он почти не пил и наблюдал за происходящим. «Вот он, эффект панк-рока, — думал Артём. — Вот те ребята, на которых нужно ставить». Я не уверен, что он думал именно так, но по выражению его лица было видно, что мы полностью оправдали его надежды.

Встал вдруг Пиня и под аккомпанемент «АУ» спел свою безумную песню «Водка — вкусный напиток» на музыку Майка. Пел он шикарно: на протяжении всего произведения отставал от музыки ровно на четверть, и получалось что-то невообразимое. Специально так сделать очень сложно:

Зрители медленно сползали со стульев на пол. Добил их Свин, спев двадцатиминутную композицию «По Невскому шлялись наркомы» — я до сих пор считаю, что это лучшая русская песня в панк-роке, и никто меня не переубедит. Если вы помните ранний «Дорз», а если не помните, послушайте «Аквариум» — «Мы пили эту чистую воду» — это из той же оперы. Мощный, в среднем темпе, постоянно повторяющийся рифф, напряжение нарастает и нарастает, певец импровизирует — всё вместе это создаёт очень сильное давление на слушателя.

Троицкий жал нам руки и говорил, что мы выступили просто замечательно. Довольные слушатели расходились по домам с сияющими от портвейна и высокого искусства лицами, и мы одевались: Артём собирался отвезти нас на очередную конспиративную квартиру, где нас ждал ужин и ночлег. Правда, часть музыкантов во время исполнения «наркомов» попадала прямо на сцене и моментально заснула, так что заканчивал песню один Свин. Оставив павших бойцов панк-рока ночевать у Рошаля, мы поехали с Троицким.

Переночевав у приятельницы Артёма, мы позавтракали вкусным московским мороженым и пошли в гости к нашему менеджеру — он жил неподалёку. Троицкий нас уже ждал. Он дал нам послушать массу незнакомых нам панк-групп, порассказал кучу интересного о музыке и музыкантах, дал кое-какие советы. Мы были в восторге от него и от приёма, который Артём организовал в Москве неизвестным ленинградским панкам. Всем был понятен риск, на который шёл известный уже журналист, и это вызывало уважение.

Артём повёз нас на место следующего концерта — в какой-то подростковый клуб, где репетировала какая-то подростковая группа, и стояла настоящая, хоть и невысокого класса, аппаратура — усилители, колонки, барабаны, микрофоны и прочая и прочая… Это выступление было менее интересно, хотя звук и был много лучше, — Олег работал за ударной установкой, а он был очень сильным барабанщиком даже по нынешним меркам, Цой и я имели практику игры в группе и создавали гитарой и басом довольно плотное, «правильное» звучание, но чего-то не хватало, не было состояния «пан или пропал», не было задора, не было всего того, что помогает музыкантам устраивать порой просто фантастические концерты.

• Предыдущая
• 11/43
• Следующая