Противостояние. Книга первая (СИ) - "Сан Тери" - Страница 68
- Предыдущая
- 68/72
- Следующая
– Это жест отчаяния, – клятвенно заверил Лория, чьи губы нахально обосновались поверх моих, пробуя на вкус, – Стоит мне заговорить о будущем – ты сбегаешь. Я не знаю, что думать. Мишель, я из кожи вон лезу, желая тебе понравиться.
– У тебя неплохо получается...
Подозреваю, зрелище нашего милования деморализовало психику многих нестойких.
– Насколько неплохо?
Он уже смеялся, и я смеялся вместе с ним, понимая, что всё простил и совершенно ничего не соображаю. Хочу к нему.
– Ты действуешь в верном направлении.
– Дай мне десять минут, золотко, – Алиссин нехотя отстранился, провёл ладонью по щеке и шутливо затолкнул обратно, возвращаясь к делам.
Когда он запрыгнул в карету и стукнул по бортику, приказывая трогаться, имело ли смысл говорить, что я пребывал на седьмом небе от счастья, совершенно не желая ни думать, ни соображать, ни осторожничать.
Какой проклятый дух украл мой рассудок, толкнув отправиться с Лорией в родовой замок клана Рейвентри в провинции? Не знаю. Я не думал. Просто взял и поехал с ним. Вот так.
========== Глава 12. Цена прозрения ==========
Вершина лета радовала погожими деньками. Синее небо одаривало безоблачностью, жарой и трескотнёй кузнечиков в спелых колосьях ржи, пестрящих маками и васильками.
Приближался Сомайн - праздник влюблённых. День признаний и самая короткая летняя ночь. После Сомайна дни пойдут на убыль, а ночь станет прибавлять минуты. Крестьяне готовились вовсю. Второй день сооружали помосты, обустраивали навесы и заготавливали дрова для костров, что должны гореть всю ночь, варили медовуху. От аппетитных запахов кружилась голова, женщины пекли пироги, жарили, парили. Торговцы и фермеры прибывали со всех окрестных деревень, разбивая палатки, лавочки, а иногда располагаясь с товаром на телегах или прямо на земле.
Накануне Сомайна самая ходкая торговля, впрочем, как и в любые ярмарочные дни. Мы с Лорией, обнявшись, гуляем вдоль торговых рядов, игнорируя людей, пересуды и взгляды, обращённые в нашу сторону. Мы привлекаем внимание резким контрастом, да и просто хорошо смотримся вместе. Красивая пара. Прохожие оборачиваются вслед, улыбаются. Кто узнаёт в Лории господина, кланяется, и заставляет сгибать спины детей. Некоторые славят щедрость Рейвентри.
Решив поделиться счастьем, Лория раскошелился для праздника, заказав музыкантов и актёров, устроив великолепные декорации и бесплатное угощение. Такого здесь давненько не видели - разве что при жизни прежнего лорда. Отец Алиссина был большим любителем праздновать. То, что замок Рейвентри сгорел и был заново отстроен семь лет назад, я выяснил у слуг. Пожар случился в знаменитую «ночь резни». Не удивительно, что у инквизитора не существовало причин для любви к ведьмаче. Мои соплеменники уничтожили его семью. В те дни кровь лилась рекой, восстание ведьмаче называли первой волной, но это не было простым восстанием - речь шла о полноценной войне, а на войне не обходится без жертв.
Тема была запретной, при господине никто не осмеливался её затрагивать, опасаясь разбередить старые раны. На вопрос о семье Лория криво улыбнулся и просто взъерошил мне волосы, сообщив, что я его единственная семья. Я предпочёл не расспрашивать, интуитивно понимая, что затрагиваю болезненные воспоминания. Он тоже был моей единственной семьёй - остальных уничтожила инквизиция.
Сегодня Сомайн. Играет музыка, пиликают дудочки и скрипки. Нарядно одетые поселяне спешат на представление, жилеты мужчин украшены цепочками и платками, волосы девушек обрамляют венки из цветов, а грудь украшают яркие ожерелья и бусы. Посреди площадки прыгают весёлые акробаты, развлекая толпу. Громко кричат зазывалы, предлагая купить товар, у лотков с фруктами и водой скапливаются очереди.
Солнце припекает. Жара невыносима. Алиссин хмурится, с беспокойством косясь в мою сторону. В отличие от него, я обгораю мгновенно. Вот и сейчас, рискнув выбраться из дома без шляпы, поступил опрометчиво. Нос краснеет и начинает чесаться. Глаза слезятся, и я похож на щурящегося кролика с коротким куцым хвостиком волос на голове.
Лория со смехом закатывает глаза, качая головой, подхватывает под локоть и, не слушая протестов, тащит к торговым палаткам. Его Светлость лорд Рейвентри развлекаться изволит.
- Алиссин, отвали... чтоб тебя...
Мишель бранится и шутливо отбивается от водружённой на голову панамы с цветочками. Лория дразнится, ему весело. Возможность безнаказанно поиздеваться над любовником выпадает не часто, и он отрывается вовсю.
Куда делась его суровая сумеречность и строгая сдержанность? Этот безумный веселящийся незнакомец меня в гроб загонит своими шуточками. Удерживает за шею и надевает головные уборы один за другим. Не сомневаюсь - выбирает самые идиотские и нелепые. Кто сказал, что Алиссин не любит целоваться? Лорд Рейвентри дня прожить не может без того, чтобы не шокировать общественность.
«И виноват в этом один белобрысый парень. Притащил на свою голову неизвестно откуда незнамо кого. Совсем лорда околдовал».
Содержание некоторых разговоров я подслушал. Торговец держит зеркало и напряжённо улыбается. Всё, о чём он думает, написано на лице и мысли эти не в нашу пользу.
Маркиза в поселении узнаёт каждая вторая собака. Не удивительно - это его родные владения. Меня здесь скоро тоже будут знать, как родного. Ещё бы - громко посылать Его Светлость куда подальше и оставаться после этого в живых - с такой вопиющей наглостью здесь отродясь не сталкивались. Все сходятся во мнении, что лорд держит меня в качестве экзотического развлечения, когда надоем – повесит.
У всех бывают каникулы, у ведьмаче и орденцев в том числе. Наши каникулы затянулись на две недели. Ни один из нас не жалеет, посёлок тоже запомнит надолго. С моим присутствием в родовом замке лорд Андре открылся прислуге с неожиданных сторон. Его Светлость маркиз Рейвентри - образец суровой сдержанности, вежливости и надменности. Это знают все. Абсолютно все: и слуги, и крестьяне, и поселенцы - от молочницы до аббата.
Увидеть скупую улыбку лорда возможно раз в году по праздникам, исключительно в качестве формальности. Ржущий, как конь, белозубый Алиссин – зрелище, к которому даже я постепенно начинаю привыкать. Веселящийся Алиссин, распевающий песни во всё горло, перешучивающийся с челядью и щипающий служанок. Великовозрастный дылда, носящийся за мной по замку, творящий сумасбродства. Мне кажется, в детстве ему определённо чего-то не хватало. Может, папа игрушки к полу прибивал, а мама инструменты прятала?
Роль любимой игрушки мне нравится. Временами, конечно, раздражают перегибы, но чем бы дитя ни тешилось... Лория счастлив, а я счастлив, когда счастлив он. От этого знания всё внутри замирает.
Так что Мишель брыкается, пинается, ворчит показушно, но позволят себя безнаказанно тормошить всеми способами - от приличных до непристойных. А Рем набирается терпения и мысленно выпускает воздух, считая до ста, затем до двухсот... Потом не выдерживает и начинает хохотать.
Лория заразен. Абсолютно заразен. Зараза он полная, что и говорить. Изнутри словно плавно отпускает стальную остро взвинченную пружину. Сколько лет я держал её внутри? Мне кажется, что впервые я счастлив, и не знаю, как описать это состояние, как объяснить идеальную формулу гармонии покоя. Мне кажется, что я способен забыть, простить...
- Предыдущая
- 68/72
- Следующая
