Противостояние. Книга первая (СИ) - "Сан Тери" - Страница 54
- Предыдущая
- 54/72
- Следующая
Первые дни я молчал, уберегая рану, а он говорил. Потом я начал отвечать, через три дня вставал и потихоньку передвигался, позволяя себе посильные нагрузки. Любому обычному человеку эти лёгкие нагрузки показались бы запредельными, но не в случае ведьмаче. Телу нельзя давать поблажек, раны заживают в тренировках. Боец тем и славен, что постоянно оттачивает мастерство и навыки, совершенствуясь день за днём, пока не осознает предела. Я своего предела ещё не достиг – Гавейн тоже это понимал, подкидывая мне нужные трактаты и веля поупражняться на досуге.
В этот раз он не предлагал трактатов, и вообще ничего не предлагал. Закончив менять повязки, Гавейн вздохнул печально, а потом сказал, что способен залечить любые раны, однако раны сердца ему неподвластны: мне придётся лечить их самостоятельно. Это то, перед чем он бессилен.
Он очень многое ведал, наш магистр. Зрел в глубину.
Спустя пару месяцев я окончательно оправился, но магистр набавил ещё несколько недель для полного восстановления, заметив мимоходом, что иногда время – лучший лекарь… Только в моём случае оно представлялось гробовщиком.
========== Встреча ==========
Три месяца – долгий срок.
Стояла сумасшедшая летняя жара, пышным цветом расцветали травы, стелясь по вечерам дурманящим запахом, деревья шумели яркой зеленью. Розово-фиолетовые закаты сменялись алыми зорьками, синее небо танцевало высью и знойным солнцем.
Я садился на валун и смотрел на далёкий, скрытый облаками город. Наш храм находился высоко в горах, добраться до него непосвящённому не представлялось возможным. Крутыми тропами, опасными дорогами и неверными перевалами среди камнепадов лежал путь в храм луны. А его заброшенный собрат – место, где призраки брали задания, – располагался в долине в нескольких днях пути.
Ищи не ищи... Алиссину меня не найти, даже зная ответ. Мы настолько далеко друг от друга, что никогда не встретимся. Два разных мира, разных понимания. Пришла пора это признать.
Огромный город, раскинувшийся внизу. Там, среди запутанных кварталов, длинных линий стен, деревянных каркасов ворот и ажурных изгородей, среди извилистых улочек и грязных переулков стояла гостиница "Алая сбруя", напротив кондитерской дядюшки По.
Где-то там, на втором этаже, в комнате с зелёными занавесками, меж обитых деревом стен, на границе мира света и темноты распахнутого балкона, жил призрак Алиссина Лории.
Я мысленно протягивал к нему руки, закрывая глаза, упираясь затылком в ствол дерева...
<i>У ведьмаче не существует души, но, может, у ведьмаче существует мечта?</i>
Она превращалась в синюю бабочку и, махая крылышками, летела к нему упорной труженицей; садясь на балкон, протирала усики, лапки, тыкалась хоботком в сухое дерево, пытаясь найти нектар; и обмирала при виде темноволосого рыцаря в плаще и доспехах. Алиссин Лория стоял, прислонившись щекой к зелёной шторе, зажав в кулаке тонкую ткань, не двигаясь, вдыхая запах.
Бабочка смотрела на Алиссина, Алиссин смотрел на синюю бабочку.
– Скажи ему... ты же можешь...
Бабочка не отвечала – сидела несколько мгновений, потом улетала прочь.
Я просыпался, вздрагивая и не понимая, что мне снилось, что грезилось между явью и сном, чья рука на мгновение коснулась затылка, чьи губы обожгли горячим дыханием.
Магистр запретил мне покидать пределы храма, брать задания и выходить в город. Он не лечил раны сердца, но определённо знал, как замазывать их клеем времени. Я занимался с учениками, гоняя молодняк в хвост и гриву. Тренировался сам, доводил себя до полного изнеможения, понимая, что изнутри не отпускает, но всё же становится немного легче.
Между мною и всем, что содержалось в памяти, связанного с Лорией, отныне высилась стена. Алиссин никогда не проглотит исчезновения Мишеля. Рассказать правду я не мог. И объяснить не мог. Что я объясню? Как?
Я сложил знание о нас в сундук, навесил замок на крышку, не позволяя себе приоткрывать даже краешка; понимая, что это - единственный способ. А потом разрешил себе поверить, что всё закончилось. Для меня нет, но для Алиссина – определённо, да. Мы ничего не обещали друг другу, чтобы он ждал меня настолько долго. Никаких обязательств. Никаких правил. Кто я для него? Всё верно - никто. Просто случайный мальчишка с пристани, очередной любовник, о котором он ничего не знает, временная прихоть. Прихоти быстро проходят. Пара недель - и Лория выберется из этого помрачения, не вспомнит ни моего имени, ни лица. Я утешался этим оправданием, оправданием, в которое и сам не желал поверить.
Я столкнулся с Лорией на рынке, в базарный день.
Бывает так, что люди расстаются, забывают друг друга, но существует какое-то неведомое, подсознательное чувство... Ноги сами приводят их в любимые места, память отказывается признавать доводы рассудка.
Мы стояли у палатки торговца и ошарашенно смотрели друг на друга. В том самом месте, где встретились в первый раз. Разве что погода была не солнечная, а хмурая и стылая. Небо угрожало синим свинцом, висело низко, собираясь расплакаться дождем. Над городом вовсю плыл аромат вишни и яблонь, они зацветают в начале летня. В июле сезон цветения вступает в полную силу. И вот, дождливой сыростью над городом стелился запах пыли, цветов и свежести приближающейся грозы.
Сталь чужих глаз, намертво впившаяся зрачками в мои расцветающие синими всполохами небеса. Анемонами и незабудками зацветает отчаяние, прозрачной пеленой за шторками век. Я сморгнул его, не позволяя Алисси увидеть, как поют глаза души ведьмаче при виде любимого человека, оживают, наполняясь смыслом. Изголодавшаяся по влаге засохшая степь, умытая благословенным дождём любви. Но что толку от этого дождя, когда любовь моя становится отравой? Руки тянутся двумя вьюнками, желая обнять, а рассудок - отталкивает, понимая всю горечь безвыходности. Сжать пальцы в кулак, зажать ладонью, не позволяя руке прикоснуться, удержать движение.
Бессилие грызёт изнутри, терзает невидимыми клещами. Я с трудом заставляю себя разорвать контакт, вырваться из плена чужой боли, заполненной тысячей вопросов с серебристыми жалами ос, десятками всколыхнувшихся эмоций.
– Мишель...
Родившейся бурей - словно воронка внутри образовалась: страшная, чёрная, разрастающаяся во все стороны.
Я хотел пройти мимо. В ту секунду, увидев Лорию, мысленно ахнул, обмер изнутри, сердце заколотилось бешеным молотом. Но уняв всё, зажав невидимую иглу, проткнувшую грудь, молча надвинул шляпу поглубже на глаза и просто прошёл мимо, решив не останавливаться и не задерживаться отныне.
Сердце моё. Не стучи.
Не кричи, сердце моё глупое, не плачь.
Выдирать образ Алисси из души, с корнями, по живому... Мучительно.
Мне стоило сделать это сразу, в день нашей первой встречи... Я играл с огнём, не понимая, что наступит момент - и я сгорю в нём без остатка; уже сгорел, и слишком поздно собирать пепел.
Когда между людьми существуют неясности, достаточно, чтобы один из них просто взял и прошёл мимо. Это становится единственным ответом, другие не требуются. Мимо могут пройти только посторонние; или люди, которые больше не желают нас знать; или люди, которым стыдно, но им нечего сказать, и разговор бесполезен.
- Предыдущая
- 54/72
- Следующая
