Пятая жертва - Никольская Наталья - Страница 11

• Предыдущая
• 11/28
• Следующая

– Вы уже уезжаете? – услышала вдруг Валандра мужской голос.

Она повернула голову к окну и увидела Карпова. На нем были светлые полотняные штаны, такой же пиджак, рукава которого были завернуты до середины предплечья, и черная майка. Он поднял руку и посмотрел на часы в серебряном корпусе.

– Хорошо, что я пришел на десять минут раньше, – он улыбнулся.

– О, Господи, я совсем забыла. Приношу вам свои извинения. Садитесь в машину.

Карпов открыл дверцу и ловко устроился на заднем сиденье. Болдырев взглянул на Вершинину и плавно тронул «Волгу» с места.

– Можете не извиняться, вы ведь не успели скрыться от меня. Наши планы не изменились? – Виталий склонился к переднему сиденью.

– Мне только нужно заехать в больницу, это недалеко.

– С вами я готов ехать даже на кладбище, – пошутил Карпов.

– Не торопитесь, всему свое время.

– А кто у вас в больнице? – поинтересовался он.

– Моя правая рука.

– Не понял?

– Мой секретарь, – Вершинина закурила и села вполоборота, – он попал в автокатастрофу.

– А вы без него как без рук. Понятно.

В вестибюле больницы было прохладно и пахло дезраствором. Карпов, увязавшийся за Вершининой, окинул взглядом посетителей, ожидавших медсестру, и направился к высокому худому мужчине с зачесанными назад русыми волосами. Тот сидел на стуле, поодаль от других посетителей, уставившись в одну точку, и нервно постукивал ногой. На коленях он держал потертый пластиковый пакет.

– Геннадий, сколько лет… – Карпов улыбнулся и протянул ему руку.

Тот вздрогнул, сделал неловкое движение рукой, и пакет, свалившись с его коленей, упал на каменный пол. Раздался звук бьющегося стекла, и под пакетом образовалась небольшая лужица, распространяя по вестибюлю запах куриного бульона.

– Извини, как-то неловко получилось, – Карпов растерянно смотрел то на своего приятеля, то на Вершинину, то на пакет, лежащий на полу.

– Мама завтра останется без обеда…

Геннадий поднял пакет, из которого капал бульон, раскрыл его и достал оттуда пакет поменьше, в котором лежала зелень и пара помидоров. Потом, не переставая что-то бубнить себе под нос, подошел к корзине для мусора и бросил в него пакет с осколками.

– Ты не переживай, Ген, – успокаивал его Карпов, – купим сейчас курицу – сваришь маме супчик.

Неизвестно, чем бы закончился этот небольшой инцидент, если бы не вышла медсестра, которая носила передачки. Подождав, пока она заберет пакеты и сумки у пришедших раньше, Вершинина отдала ей сверток с соком и фруктами для Алискера.

– Мамедов сегодня выписался, – сестра вернула Вершининой сверток, – он сам настоял. Доктор возражать не стал, сами знаете, как у нас сейчас в больницах.

– Тогда, может быть, возьмете своей маме, – она протянула фрукты Геннадию, который стоял рядом.

Его и без того длинное лицо вытянулось еще больше.

– Бери, – толкнул его в бок Карпов, – а курицу мы все равно купим.

– Ну, вы долго еще? – поторопила их сестра.

Геннадий неуверенно взял сверток, переводя взгляд с Виталия на Вершинину, и отдал его медсестре вместе со своим.

– Коркина, двенадцатая палата.

Дверь за медсестрой закрылась.

– Познакомьтесь, – сказал Виталий, – это Коркин Геннадий, я его уже лет пять не видел, а это – Валентина.

– Очень приятно, – Коркин улыбнулся, сверкнув золотыми коронками, – и спасибо вам за фрукты. Если интересуетесь литературой, заходите в университет, у меня там книжный прилавок. Есть кое-что интересное.

– Вы торгуете книгами? – спросила Валандра.

– Надо как-то жить. Больших денег это не приносит, но это все же лучше, чем торговать пивом или сигаретами.

– А что если нам поужинать втроем, – Виталий посмотрел на Вершинину, – вы не возражаете?

– Честно говоря, мужское общество мне надоело на работе, – усмехнулась Валандра, – но, по-моему, компания может быть довольно интересной.

– Боюсь, что я сейчас на мели, – Коркин виновато улыбнулся.

– Ладно, Гена, сколько не виделись, – Карпов хлопнул его ладонью по плечу, – ради такого случая – я угощаю. Ну что, пошли?

Не слушая слабого отнекивания Коркина, он потащил его к выходу.

В ресторане было не так оживленно, как поначалу представлялось Вершининой. Днем Тарасов выглядел как залитая солнцем деревня или как один сплошной евразийский базар, вечером он походил на опьяненный рекламными огнями и гвалтом веселящихся толп вполне европейский город.

Насколько были оправданы эти претензии, мог судить каждый, кто с наступлением сумерек отправлялся фланировать по нарядному проспекту, другим центральным улицам или заседал на террасах кафе, разглядывая не столько своего собеседника, сколько слоняющихся по авеню точно для какого-то торжества разодетых граждан.

Одно из таких счастливых кафе самым наглым образом отбирало хлеб у держателя ресторана и его немногочисленной, но хорошо выдрессированной обслуги. Не помогали даже работавшие на полную катушку кондиционеры. Всем непременно хотелось дышать «свежим» воздухом, словно сумерки прибивали пыль не хуже фонтанирующей влаги поливальных машин.

– Кажется, нам повезло, – весело сказал Карпов, имея в виду немногочисленных посетителей ресторана, уверенным шагом направляясь к столику у окна.

– Здесь изрядно накурено, – с недовольной миной заметил Коркин, брезгливо поводя ноздрями.

– Да, Ген, ты очень рискуешь – каждая выкуренная сигарета сокращает жизнь как минимум на пять минут, – хохотнул Карпов.

Професссионально-галантным жестом он выдвинул из-за стола стул с мягким сиденьем и полукруглой резной спинкой и пододвинул его Вершининой.

– Зато музыка здесь неплохая, – сказала она, выкладывая на белую скатерть сигареты и зажигалку.

Предупредительная официантка, чье густо накрашенное лицо лоснилось дежурно-гостеприимной улыбкой, поспешила к ним.

– Меню, пожалуйста, – произнесла она вкрадчиво и выжидательно. Ее основательно прокуренный голос, облитый сиропом приторной любезности, здорово рассмешил Карпова и позабавил Вершинину. Он плохо вязался с довольно резкими жестами девицы и ее снисходительно-сюсюкающей манерой общения с посетителями.

– Ну и коллаж, – Карпов наклонился к самому уху Вершининой, – вопиющая дисгармония! Никакой каллокогатии, – добавил он, обращаясь уже к Коркину. – Что скажешь, Гена?

Тот часто заморгал и смущенно произнес:

– Ну что ты, в самом деле…

– Да никто ничего не просек, ишь ты, деликатный какой! – он с веселой иронией посмотрел на своего приятеля, а потом перевел взгляд на невозмутимо изучающую меню Валандру.

– Салат паради, свинину по-французски и ванильное суфле, – деловито сказала она и подняла глаза на Карпова, – ну, а что касается выпивки, тут я, Виталий, полностью полагаюсь на вас.

– Я просто изнемогаю под грузом ответственности, – с юмором отозвался он, ловя на себе припорошенный недоверчивостью взгляд официантки.

Очевидно, общение с подобного рода балагурами не входило в число приятных для нее вещей.

– А мне, девушка, – Карпов нарочно, как показалось Вершининой, выдержал театральную паузу и со значением произнес, – салат из помидоров, котлеты из телятины с картофелем фри и со всеми вашими прибамбасами, а на десерт я, пожалуй, возьму-у-у…малиновый мусс…

– Выберете, пожалуйста, другой десерт, – сказала с прохладцей девица в белом переднике, – мусса нет.

– Ну тогда, – Виталий опять опустил глаза в меню, – мороженое с абрикосовым джемом, а ты что будешь, Геннадий?

– Салат из капусты, свинину по-французски и шоколадное мороженое.

– Так, а из вина возьмем мукузани и крымский мускат, на десерт, – сказал Карпов, одарив официанту многозначительным взглядом, словно давая ей понять, что он кое-чего кумекает в застольных обрядах.

– Хорошо, – девица записала пожелания в миниатюрный блокнотик и, спрятав его в карман передника, засеменила к другому столику.

– Ну, теперь два часа ждать придется, – пробубнил Коркин.

• Предыдущая
• 11/28
• Следующая