Гастарбайтер - Багиров Эдуард Исмаилович - Страница 30
- Предыдущая
- 30/40
- Следующая
– Да никаких… А на фига? Мне всё равно, сколько сейчас времени. Я никуда не тороплюсь.
– Лох! – заржал Наковальня. – У настоящего мужчины должны быть часы. Дорогие.
– Да мне-то они зачем? Ну, куплю я завтра часы, и что, у меня от этого лучше стоять будет?
– На дорогие часы ведутся девки, Жень.
– Андрюх, какие девки-то? Вот эти, что ли? – я обвёл взглядом помещение, набитое менеджерами. – Если все так, как ты говоришь, то мне такие и даром не нужны. Взять ту же мою Ирку, она всегда отлично одевалась, с безупречным вкусом, и кричаще дешёвых тряпок с рынка у неё отродясь не водилось. Но чтобы она этим серьёзно заморачивалась да ещё и выносила мне по этому поводу мозг? Часы какие-то… Чушь несёшь. У тебя, кстати, тоже нет часов.
– Жень, да я-то как раз шучу, – у Наковальни, видимо, наболело.
– А у Лильки только об этом и разговоры. Особенно когда вечеринки с её друзьями, вообще спасу нет. Я тут как-то даже чуть рожу одному из её коллег не набил. Ходит чмо такое гоголем, в обтягивающих задницу джинсиках за пятьсот баксов, чисто педераст, и пальцы гнёт. У меня, говорит, одни ботинки стоят дороже, чем всё, что на тебе надето.
– А чего тогда Лилька твоя с тобой встречается, если ты такой негламурный? Ну, и трахалась бы тогда со своими напомаженными задротами.
– Ну да, конечно, – улыбнулся Наковальня. – С ними потрахаешься, пожалуй, с этими педерастическими неврастениками. Разве что в мозг. Они ж новопассит с собой в бардачке возят. Он же девушку целует, а сам о начальстве думает. Тьфу! А по поводу ботинок дорогих, – продолжал он, – так этому лошонку невдомёк, что я бухгалтеру своему плачу в три раза больше, чем зарабатывает он сам. Послушал я их на протяжении вечера и не выдержал, сорвался. Какого хрена, говорю, вы тут понтуетесь друг перед другом, идиоты? Вы же и есть самые настоящие лохи! Вы ж тратите свою и без того никчёмную жизнёнку на то, чтоб на вас наживали. Всё же просто! Джинсы «Ливайс» самые лучшие джинсы в мире. Вы это прекрасно знаете. Проверено веками. И стоят максимум сотку. Но вы тратите последнее бабло и покупаете за пятьсот баксов какую-нибудь дизайнерскую хрень, которая прослужит вам полгода и благополучно скончается на ваших рыхлых задницах, но зато поможет гомику Готье насыпать лишний холмик кокаина под ноги очередному снятому мальчику. А на оставшиеся от зарплаты гроши вы покупаете упаковку витаминов и десять штук дубовой синтетической пиццы и потом долго питаетесь ею, предварительно разогрев в купленной в кредит стодолларовой микроволновке LG. Вы, якобы озабоченные здоровым образом жизни, с большим трудом выносите дым моих сигарет, но зато платите восемьдесят баксов за штучку «коибы», себестоимость целой коробки которых составляет едва ли один доллар. И вы с вымученным удовольствием на глупых физиономиях глотаете этот вонючий смрад, перед уровнем отвратности которого меркнет гадкий чад любой просроченной моршанской «примы». Но вам впарили, что сигары – это круто! Ну, не лохи ли вы? Вы носите красные кроссовки. Не потому, что это красиво, это совсем не красиво и уж точно ни в какие ворота не лезет при ваших рано ожиревших, овцебычьих корпоративных рылах. Просто в апрельском номере обкокаиненный и освиневший редактор глянцевого журнала предположил, что Миучча Прада предположила, что тузы высокой моды предположили, что предположительно в этом сезоне в моде предполагаются быть именно красные кроссовки. И вы, отстойные упырюги, в упор не видите, что редактор журнала, на которого вы равняетесь, просто обыкновенный жирный, тупой мажорный скот, глубоко вас презирающий. А вы всю жизнь мечетесь и всю жизнь метаться будете, а на вас, баранах, будут наживать. Тьфу, лохи! – и Наковальня грохнул о столешницу донышком стакана.
– Да ладно, брат, успокойся, – я улыбнулся. – Не наплевать ли тебе на них?
– Женя, ты не понимаешь… – он все не мог успокоиться. – Ты знаешь, что дорогие мобильные телефоны эти мутанты покупают в кредит?
– Ты пьян, брат, – ответствовал я. – Хорош гнать, это уже не смешно, – тут у Наковальни зазвонил мобильник. Звонила жена, просила прибыть домой пораньше.
– Ладно, чёрт с ним, – махнул рукой Наковальня. – Об этом всем говорить – себя не уважать. Ты домой-то поедешь? Или потусуешься пока?
– Езжай, я ещё с полчаса здесь посижу. Интересно мне. Уж очень персонажи колоритные. Когда ещё на таких полюбуюсь?
– Лады, Жень, – Андрюха привстал, пошатнулся. Действительно пьян. – Я поехал. Удачного вечера.
– И тебе, брат. Машке привет.
Я проводил Наковальню до выхода, покурил на свежем воздухе и решил уже возвращаться назад в помещение, как вдруг внимание моё привлёк парковавшийся у бордюра чёрный сверкающий «глазастый мерседес». Я удивлённо присвистнул – из открывшейся задней двери красавца-автомобиля вылез прекрасно одетый молодой человек, с которым я довольно давно познакомился на дне рождения у одной из случайных девушек. Молодого человека звали Роман, и направился он прямо к двери нашего заведения. Я даже немного пожалел, что Наковальня уехал, ибо Рома являлся олицетворением и подтверждением темы нашей сегодняшней беседы. Просто находился он по несколько иную сторону баррикад. А выражаясь точнее – над баррикадами.
Роман лет десять назад приехал в Москву из Ташкента. Охарактеризовать его в трёх словах не получится. Это последний бродяга-романтик. Он вырос на вокзалах и в подвалах, плохо образован, довольно поверхностно эрудирован, но благодаря врождённой харизме и невероятной уверенности в себе, помноженной на гипертрофированное чувство собственного достоинства, живёт довольно неплохо. Он принципиально нигде не работает, ибо ради внутренней свободы готов жертвовать очень многим, в том числе и стабильным доходом. Денег не любит, хоть зарабатывает немало, и они платят ему взаимностью – у него их никогда не бывает. Поэтому меня здорово удивило наличие такого автомобиля, да ещё и с водителем. Живёт Роман в съёмных квартирах и никогда не имел больше одного чемодана вещей. Средства он изыскивает только для того, чтобы иметь возможность не работать. Умеет внушить человеку абсолютную уверенность в своей правоте, чем беззастенчиво и пользуется. В данный период времени добывает средства к существованию тем, что впаривает высокопоставленным ментам и чиновникам поддельные luxury-цацки из оригинальных каталогов, в основном часы известных брендов. Он искренне мне симпатичен, поэтому я с удовольствием махнул ему рукой, и он присел за мой столик. На эту вечеринку он приехал за одной из своих разноплановых подружек, коих водилось у него во множестве. Она, увидев его, тут же подбежала к нам и повисла у него на шее. Он осторожно отстранил её, буркнул: «Я позову», и она, стрельнув в меня глазами, снова исчезла в толпе своих коллег.
– Ну, как жизнь, дружище? Как твои автобусы? – Роман наливает себе коньяк, закуривает сигарету. На руке у него скромные «Лонжин гран классик».
– Да отлично всё вроде. Сам-то как? На работу, что ли, устроился? Машину, гляжу, хорошую завёл. С водителем, – уважительно отметил я. – А меня на каком-то говне возят…
– Зачем мне работа? Мне и так неплохо. А машина не моя, а нанятая. К моим клиентам на метро не подъедешь. Вот был сегодня у генерала Ягушкина, начальника ГАИ Подмосковья, на пятёрку зелени его развёл. На месяц мне этого хватит за глаза, а потом к Немцову заеду, состригу и с него. Я с ним на днях познакомился в клубе «Культ».
– Немцов в «Культе»?! А что он там делал? Там же одни студенты и буддисты чаи гоняют.
– А там ди-джей Сайдстеппер выступал. Типа это круто, я не очень в них разбираюсь. Мне просто позвонил приятель и сказал, что в «Культе» Немцов, я набрал водиле и велел, чтоб рвал к клубу и чтоб припарковался рядом с «бумером» с флажками на номерах. А сам прыгнул в такси и приехал. Немцов был с какой-то тёлкой, явно не жена и не дочка. Тот ещё бабник. Хотя тёлка была красивая, ничего не скажешь.
– А-а-а, понятно. И чего, ты прямо вот так подошёл к нему и сказал, типа, купите у меня швейцарские часы?
- Предыдущая
- 30/40
- Следующая
